Господин Чичиков
Шрифт:
– Готовенький, ни слова не пикнул, – начал было он жизнерадостно, но поймал взгляд Спелого и осекся. – Я в смысле, на выпивку слабый.
– Ты на всю голову слабый, козел. Я же предупреждал, что с человеком.
– Ну, разные люди бывают, – философски заметил Клоп.
Они прошли в зал, где привязанный к стулу умирал от страха Миокард.
– Ну что, беспредельщик? – обратился к нему Спелый.
– Он эта… манатки уже собрал, – сообщил Шайба. – Вон.
Он протянул пояс с деньгами.
– Сколько «воздуха»?
– Не считали, босс.
– Знаю, как вы не считали. Выворачивайте карманы.
– Да
– Сколько было?
– Двести тысяч с копейками.
– Точнее.
– Ну, пятнарик…
– Ладно, пятнарик оставляеете себе. Что, беспредельщик, думал развести на рамсы? Меня, Спелого? Дешевка.
Спелый глянул на Паляницына.
Тот же внимательно, острым взглядом рассматривал Миокарда.
– Эй, Паляницын, ты чего хотел?
– Поговорить. Ты с ним все?
– Ну типа того.
– Тогда откройте ему рот.
Паляницын сел в кресло и закинул ногу за ногу.
– Скажи, Миокард, ты о Чичикове слышал?
Жека постепенно приходил в себя. Он уже понял, что убивать, наверное, не будут. Присутствие Паляницы придавало событиям если не законный, то хотя бы официальный характер.
– Вот, Вячеслав Тихонович, уезжать собрался. Насовсем.
– Что ж так?
– Бабок срубил, вот и линяет, – не удержался от замечания Клоп.
– Игорь Игнатьевич, одна просьба – заткните рот своим людям, – невозмутимо распорядился Паляницын.
– Братва, выйдите. Побудьте в подъезде.
– Лучше на улице. В подъезде моя охрана, – ввернул Паляницын.
Спелый на секунду-другую задумался. Никакой такой охраны он не заметил, но на то она и хорошая охрана, чтобы ее не замечать.
– Все ясно? – спросил он бандюков. – Ждите у машины.
– Евгений, – взял деловой тон Паляницын, когда братки покинули квартиру, – я тебе обещаю – унесешь ноги из города и деньги свои вернешь. Не все, конечно, Игорь Игнатьевич, думаю, за издержки удержит. Очень зло ты с ним пошутил. Но мне нужна информация. Ты расширял штат своей «больнички»?
– Какое там! Да развяжите вы меня.
– Я развяжу, – поднялся Спелый.
Заинтригованный оборотом беседы, он медленно, даже вдумчиво стал распутывать навороченные Шайбой узлы.
– Эта «больничка»… – с отвращением в голосе начал Жека. – Из-за нее и бегу.
– Вот оно что. И что же «больничка»? – спросил Паляницын.
– Там один чудик банкует, – встрял в разговор Спелый. – На днях захожу. Сидит, как ферзь, весь в прикиде таком моднячем и лярва при нем евроуровня. Слова, сука, цедит. И при нем еще козел бородатый. Ласковый, гнида. Я такую ласковость знаю.
– Очень интересно, – значительно сказал Паляницын. – Выходит, Евгений, ты уже не при делах?
– Какие там дела.
Жека скривился, встал со стула, прихрамывая, подошел к дивану и плюхнулся.
– Какие люди все-таки уроды, – расслабленным голосом произнес он.
– Ага, – вспомнил о своем Спелый. – Ключи от своей «больнички» при тебе? Гони.
– Там, – ткнул пальцем Жека в валяющийся на полу костюм.
Спелый не чинясь порылся в карманах.
– Эти? – погремел он связкой.
– Угу.
– Ладно. Вот этот от чего?
– Как это оно у тебя…
– Ты чего? А если в репу? – обиделся Спелый.
Паляницын лишь
благостно улыбался и кивал, мол, валяйте, ребята, я не препятствую.– Это ключ от подвала. Интересное место.
– Знаю. Там тренажеры.
– А… Ну, тебе виднее. Давай ключи, расскажу.
После того как с ключами все было выяснено, Паляницын подобрался, изобразил на лице суровость и озабоченность и деловито произнес:
– Ну-с, займемся, господа, деньгами. Игорь Игнатьевич сам отсчитает свою долю, а уж из твоей, Евгений, я возьму половину за посредничество в урегулировании конфликта. Это будет справедливо.
– И сколько это мне останется?
– Ну ты не наглей, – вскинулся Спелый.
– Евгений, как говорится, торг здесь не уместен. Раздербаним пополам и всех делов.
– Я и спрашиваю – сколько мне останется?
Паляницын глянул на Спелого, мол, давай, назови сумму, чтобы мы могли просчитать свою.
– Я беру сто штук. И пятнадцать обещал пацанам, – твердо объявил Игорь Игнатьевич. – Из них пятьдесят вообще мои.
– Верю. Нам, значит…
– Вам тоже стольник.
Паляницын кивнул и больше со Спелым не разговаривал. Тот молча развязал пояс и под страдальческим взглядом Жеки выложил десять пачек.
– Ну, я пойду, – буркнул он. Кивнув Паленицыну, попрощался: – Бывай, Тихонович.
– Ну-с, Евгений. Теперь я тебя внимательно слушаю, – сказал Паляницын, распихивая пачки долларов по карманам. – Расскажи мне, чего ты так боишься? Бежал, верно, не из-за Спелого?
– С чего начинать?
– С магнита…
В препаскудном настроении оставлял Евгений Петрович Миокард город Н. Ни радости, ни даже облегчения не испытывал экс-гипнотизер по поводу избавления от верной гибели. Был он полон печали и скорби. Прожитые годы можно было смело перечеркнуть к такой-то матери. И виновато в этом было не больше, не меньше, чем все человечество вместе взятое, вся эта смердючая куча дерьма. Лежит себе посреди дороги, вон как та дохлая кошка, что кстати мелькнула за окном, и воняет. И черви всякие, вроде сволочи Артема из нее прут. Питаются.
А в это время к его «Хонде» неумолимо приближался черный «BMW». Клоп с Шайбой подсуетились и за небольшой процент с будущей добычи дали наводку хорошим парням. И вот когда Жека уже выехал на трассу, его остановил на городском посту автоинспектор.
Постовой вяло принял документы, ни о чем не спросил, а когда сзади бесшумно подрулил и заехал перед капотом жекиной «Хонды» черный «бумер», – вернул, пробормотал «счастливого пути» и ушел в свою будку.
– Вылезай, козел, – тихо, но внятно сказал в окошко «Хонды» интеллигентного вида человек в приличном костюме. И сунул под нос корочку. Удостоверение сотрудника Службы безопасности.
– Мать твою… – задумчиво произнес Жека.
– Вылезай, давай живее.
– Тебе чего? – так же вяло спросил Жека. Он уже догадывался – чего.
– Пересаживайся к нам, поговорим.
– Слушай, гад, я тебе отдаю, чего просишь, но хотя бы на бензин оставь.
– Мы ж не звери, – понимающе покивал интеллигентный человек. – Гони пятьдесят штук, а мелочь оставь при себе.
– Да уж, у вас как в аптеке. На, бери.
Жека достал из «бардачка» газетный сверток и протянул в окно.