Господин Изобретатель. Книги 1-6

Северная армия состоит из трех корпусов: корпус Семиен под командованием императрицы Таиту Бетул (она же командует армией): 6 шесть тысяч пехотинцев, 800 всадников и 6 орудий. Второй корпус: Тиграи (рас Менгеша) и Намасен (рас Алула): всего двенадцать тысяч пехоты при шести орудиях

Центральная Ударная армия Шева; командующий Негус негешти Менелик II в том числе личная гвардия императора — две тысячи пеших и три тысячи конных гвардейцев при тридцати двух орудиях, 25 тысяч пехоты. Годжиам и Олия — "сборная солянка" из 15 тысяч пехоты.

Южная армия — командующий рас Мэконнын — два корпуса: Харар — 20 тысяч пехотинцев из них 3 тысячи посажены на мулов; Уолло-Гала— рас Микаэл (основная масса конницы негуса) — пять тысяч всадников и 6 тысяч пехоты, половина на мулах; По замыслу негуса Северная армия будет сдерживать наступление итальянцев, которые уже взяли три города на этом направлении, в случае неудачи она отступит в горы и закрепится на перевалах, не дав дойти до столицы с севера. Основной удар будет наноситься Центральной армией с наиболее хорошо подготовленными и вооруженными воинами. А Южная армия при удачном развитии событий должна нанести противнику фланговый удар мобильными войсками — конницей и пехотой на мулах. При неудачном развитии кампании — Южная армия имеет целью прикрыть Центральную группировку и позволить ей отойти, нависая над противником с фланга, немобильные части (обычная пехота) корпусов Харар и Уолло-Гала (пехота) остаются в резерве для пополнения Центральной группы, а Корпус Годжиам и Олия охраняет лагерь и коммуникации.

По мнению раса Мэконнына, слабой частью Южной армии является отсутствие артиллерии, поэтому он очень надеется на наши орудия и пулеметы, тем более, что они мобильны и отвечают общей поставленной его армии задаче. Пока итальянцы на юге имеют слабейшие части, в основном из уроженцев Эритреи, итальянцы там — только офицеры. Наиболее сильные части потихоньку перемещаются с севера на юг-запад. С востока в тылу у итальянцев находится пустынная впадина [313] , которую можно обойти либо с севера, либо — с юга. Войска по ней не пойдут: это равноценно самоубийству — источников воды там нет, и температура даже зимой такая, что впадину считают самым жарким местом на Земле [314] . То есть, у противника два пути — либо идти в горы, строго на запад, либо сместится на юго-запад и, обойдя горы по долине реки Аваш, вторгнуться вглубь территории Абиссинии, разрезая страну напополам и имея целью Аддис-Абебу. Преимущество второго решения — наличие дороги и постоянный источник воды (Аваш — непересыхающая и довольно полноводная река). Места вокруг реки обжиты и недостатка в продовольствии быть не должно — реквизиция, а проще, грабеж местного населения. Чтобы этого не было, и было принято решение создать укрепленный лагерь вблизи местечка Гоуани, прикрывая караванный путь на Джибути и не дав отрезать Харар.

313

Глубина более 100 м ниже уровня моря.

314

Оспаривает это сомнительное первенство только Долина смерти в Неваде.

Вот с этой целью мы и выступаем как можно скорее, потому что до Гоуани у передовых итальянских отрядов расстояние почти такое же, как от Харара до него же, только двигаться мы будем навстречу друг другу. Авангард пехоты, посаженный на мулов, уже в пути и конница раса Микаэла выступает завтра. К Гоуани прибудет и Центральная армия во главе с негусом, двигаться ей придется меньше, поэтому они займут позиции быстрее.

Я попросил у раса разрешения повидаться с Машей, все же отправляюсь на войну, а там всякое может быть. Мэконнын разрешил и вскоре я увидел ее в сопровождении двух служанок. Радостно взвизгнув, Маша повисла у меня на шее и начала целовать, но папаша Мэконнын быстро одернул падчерицу, проговорив что-то по-амхарски. Маша с неудовольствием оторвалась от меня и мы присели на кушетку, держась за руки. Она сказала, что руки у меня огрубели и некому заботится обо мне, а от загара я мало чем отличаюсь от абиссинца. Волосы и бородка выгорели на солнце и стали совсем седые с виду.

— Бедный мой Саша, совсем ты себя не жалеешь, — пригорюнилась моя невеста.

— Зато ты все хорошеешь, моя маленькая птичка, — постарался я перевести тон разговора на более оптимистичный.

— Я так скучаю без тебя и мне плохо, как птичке в клетке, хотя и золотой, но от этого она не перестаёт быть клеткой.

Дальше я говорил какие-то ободряющие глупости, гладил ее нежные пальчики с подаренным мной колечком. Говорил, что скоро увижу негуса и он разрешит нам пожениться и тогда я вернусь и все-все будет у нас хорошо. Маше хотелось отправиться со мной на войну, но я сказал, что маленьким девочкам там не место, там много страданий, грязи и крови, но я постараюсь, чтобы мы быстрее победили и тогда, победителем, я вернусь в Харар и назову ее своей женой.

Наконец, расу надоели наши телячьи нежности и он сказал, чтобы мы прощались и я отправлялся собираться в поход, завтра с рассветом мой отряд должен быть построен у дворца. Маша ушла, бросив на меня жалобный взгляд, на ее глазах были слезы.

— Рас Мэконнын, отдавверблюдов, я оказался без тягловой силы, а у меня остается достаточно много груза, мои полтора десятка мулов не справятся. Прошу дать мне еще столько же.

— А разве у тебя нет вьючных лошадей?

— Они мне будут нужны, чтобы везти палатки, фураж и продовольствие.

— Фуражом, водой и продовольствием тебя будут обеспечивать мои люди, можешь не беспокоится. Я думаю, того, что у тебя есть, будет достаточно.

На обратном пути заехал к Исааку, узнать, как движется дело. Старик встретил меня как дорогого гостя, усадил в плетеное кресло и велел мальчишке-подмастерью принести мне кофе. Исаак сказал, что весь шелк уже продан, причем по цене наполовину больше, чем я посчитал по весу, поэтому он теперь мой должник. Однако, деньгами он вернуть не может, поскольку закупил камни, но с лихвой, хватит еще и на красивую брошь и на кольцо мне. Исаак открыл свою заветную шкатулку и я ахнул — она вся светилась изнутри от блеска драгоценных камней. Еще ювелир достал уже сделанную основу для диадемы, куда уже были вставлены наиболее крупные камни, которые и должны составлять основу всей композиции. Кроме четырех кенийских рубинов, в центре было штук пять крупных бриллиантов и еще оставлено место под два крупных камня (Исаак сказал, что они в огранке). Я повертел изделие в руках — по темной лавочке забегали искры отраженного света.

Очень красиво, я остался доволен. Пока я вертел изделие в руках, Исаак показал, как он хочет сделать брошь — по дизайну она повторяла мотивы диадемы, то есть это был комплект, причем царский! Крупный рубин в центре в окружении россыпи бриллиантов от средних до небольших. Я одобрил его идею и тогда Исаак показал мне довольно крупный полусферической формы камень, показавшийся мне сначала темно-темно синим, но попавший свет отразился в кристалле и в камне возникли яркие синие искры и блики василькового цвета.

— Мадагаскарский сапфир, — объяснил Исаак, — исключительно редкий с такой игрой света: видите появляется как бы звезда внутри камня? [315] Я первый раз в жизни вижу такой красивый и крупный звездчатый сапфир. Пусть он вам принесет счастье. Я могу сделать кольцо с ним, оно будет готово уже завтра.

— Дорогой Исаак, спасибо за заботу, но завтра я отправляюсь на войну и, когда вернусь, не знаю.

— Рас Александр, я знаю, где вы остановились и я завтра утром буду вас ждать у входа с кольцом — возьмите с собой, оно принесет вам удачу!

315

Довольно редкое явление астеризма — то есть образование многолучевого рисунка в сапфирах в виде кабошона обточенных до полусферическай формы.

Приехав в гарнизон, велел готовится к походу, еды и фуража берем по минимуму, кормить-поить обещали, "курей" порезать и в котел, лепешек в дорогу напечь, оставшихся баранов пустить на шашлык, после того, как все будет собрано в поход, устраиваем отвальную. Попросил убедиться, что оставшийся конный состав при условии двух пар лошадей в бричках поднимает наш груз и пошел заняться ревизией оставшихся денежных сумм и подарков — я все четко заносил в приходно-расходную книгу полученных подотчетных сумм: кому, куда и что пошло. Естественно, без учета выкупного платежа за Салеха, собственно, я его уже потратил и в своих личных суммах я, конечно учет вел, но не такой строгий, только чтобы "без копья" не остаться. Вроде все сошлось, я старался записывать сразу, из личных сумм у меня осталось только золото во франках, да несколько десятков русских монет в империалах, червонцах и рублях для подарков. Все бумаги и личные деньги сложил в подаренный сундук, оставив сотню франков на расходы. Оставалось еще много неистраченных талеров, что мы разделили пополам с Титовым — я только отдавал их на закупку продовольствия, но рас снабжал нас им бесплатно и талеры оставались пока практически нетронутыми: верблюдов мне предоставили бесплатно с зачетом стоимости почти четырех десятков, взятых в качестве трофеев. То есть, у меня оставалось более двенадцати тысяч талеров казенных денег, а все казенное золото и половину талеров — тоже около 13 тысяч я оставил Титову.

К вечеру выяснилось, что животных под вьюки у нас хватает, в бричках поедем так же, как и сюда — я с Артамоновым и в другой два артиллериста, но пулеметы выгрузили во вьюки, благо, артиллерийских лошадок мы практически всех сберегли, я только двух отдал Лаврентьеву, а нового падежа после перехода по пустыне не было. Лошади отъелись, были перекованы и переход должны были вынести без потерь. У казаков было еще лучше, уж своих-то лошадок они обихаживали. Мулы тоже выглядели браво: сытые, вроде даже подросли и потолстели — совсем скакунами скоро станут.