Господин Изобретатель. Книги 1-6

— Как бы вы отнеслись к тому, если бы я предложил вам поступить на службу в разведывательный отдел, моим заместителем по технической разведке, — огорошил меня полковник. — Вы человек буквально энциклопедических знаний, видите новое там, где другие мимо пройдут и вообще, показали себя храбрым человеком, годным к разведывательной работе, я ведь в этом сам вчера убедился, кстати у меня для вас сюрприз, независимый от вашего решения.

— Понимаете, Сергей Семенович, только поймите правильно и не обижайтесь, ответил я, — я ведь изобретатель, то есть человек свободный и в мыслях и в поступках, а государственная служба неизбежно будет меня ограничивать в этом, кроме того в Подмосковье мой дед уже начал строительство двух заводов по выпуску продукции по моим патентам, мне необходимо там бывать, хотя я уже понял, что вся научная мысль — в столице. Например, ни в одной московской клинике я бы не синтезировал антимикробное лекарство и не провел бы его испытаний. Завтра у меня участие в докладе на Ученом совете Военно-медицинской академии.

— Помилуйте, Александр Павлович, — никто не покушается на вашу свободу творчества, изобретайте себе на здоровье, получайте привилегии, — сказал примирительным тоном Агеев, убеждая меня. — Наоборот, вы приобретаете государственный статус не просто купца-фабриканта, а государственного человека на службе его императорского величества. Я имею право непосредственного доклада Николаю Николаевичу Обручеву, начальнику Главного штаба, а он, в свою очередь, государю, то есть, подчиняясь мне, вы в двух шагах от императора. Работа для вас будет интересная — оценивать зарубежные военные новинки и изобретения отечественных заявителей привилегий, имеющих военное значение. Вы знаете иностранные языки, читаете зарубежные журналы, так что кому как не вам быть в курсе событий. Чин у вас будет гражданский — титулярного советника я вам добьюсь без проблем, может и с коллежским асессором получится, то есть, соответственно, IX или VIII класс, [99] у вас ведь "Станислав" 3 степени имеется и изобретения государственной важности, так что, есть чем обосновать, а также и участие в поимке немецкого и британского шпионов. Я уже докладывал сегодня генералу Обручеву о событиях в мансарде и бумаги показал — он очень смеялся, увидев ваши "подписи" и приказал мне непременно вас ему представить, как придете — как раз время в приемную идти.

99

Чины, равные армейскому капитану и майору.

В приемной начальника Главного штаба мы немного подождали, потом нас пригласили в кабинет. Встретил нас седой, но со строевой выправкой генерал с орденом Святого Георгия 3 степени на шее, в синем сюртуке с красным воротником.

— А, вот вы какой, господин изобретатель, наслышан. Полковник мне о вас много хорошего рассказал, а он попусту хвалить никого не будет, знаю, — генерал посмотрел на меня умными глазами. — Вот, примите на память, и он протянул мне коробочку с золотыми часами и цепочкой.

Я поблагодарил, а Агеев попросил подождать его в приемной, давая понять, что аудиенция для меня окончена. Я открыл коробочку еще раз и прочитал гравировку на крышке: "За заслуги от начальника Главного штаба". Когда через 10 минут Агеев вышел, и мы вернулись в его кабинет, он сказал, что я произвел на генерала Обручева благоприятное впечатление и он просил сделать мне официальное предложение с чином коллежского асессора и жалованьем в 100 рублей ежемесячно плюс столовые. Прошу учесть, что также возможны единовременные выплаты по особым условиям, связанными с выполнением конкретного задания. При поездках по железной дороге 2 классом вы можете оплачивать его как третий (1 класс по расценкам второго при достижении V класса — статского советника).

— Я понимаю, что внуку миллионщика какие-то 100 рублей погоды не сделают, но зато чин сделает вам статус — вы же по Главному штабу военным чиновником будете, если примете мое предложение, [100] — продолжал "уламывать" и соблазнять меня плюшками Агеев. — А заводы ваши никуда не денутся, у деда вашего все равно там управляющие будут, вот и будете наездами в Первопрестольную их консультировать. В конце концов чиновнику всегда легче в отставку выйти, чем офицеру. Поэтому даю вам неделю на обдумывание, а потом жду решения.

100

Для VIII класса это большой оклад но учитывая должность заместителя начальника отдела (и непростого отдела) по Главному штабу — это достойный, но не бог весть какой оклад., ротмистр пограничной стражи в конце XIX века получал до 145 руб в месяц (учитывая все доплаты), а тут все же военная разведка — особый статус.

— Благодарю за доверие, Сергей Семенович, мне действительно надо подумать и я дам ответ послезавтра, так как это зависит от того, как у меня пойдут дела с Панпушко и с медиками. Я обязуюсь держать вас в курсе своих дел.

Полковник дал мне свой адрес и телефон и сказал телефонировать ему при всех изменениях, а также сказал, что хотел бы поехать на полигон к Панпушко, посмотреть на ручные бомбы.

Глава 26 Фиаско

Утром мне принесли ответ от Менделеева, где профессор извинялся за то, что в ближайшие дни меня принять не сможет, так как у него много работы и просил напомнить ему о себе на следующей неделе. Зато, открыв второй конверт, я обнаружил в ней письмо Панпушко. Семен Васильевич писал, что обстоятельства изменились и генерал Софиано прибудет на полигон завтра с утра, специально посмотреть на стрельбу снарядами с новым ВВ [101] (видимо, до него дошли слухи, что последние три недели на полигоне творится что-то странное), в связи с чем, капитан просит меня прибыть завтра на полигон. Визит генерала ожидается в полдень, то есть, я могу (если захочу) приехать к 12 часам, сам Панпушко будет там раньше 7 утра, чтобы все подготовить и проконтролировать. Семену Васильевичу очень хотелось бы, чтобы я присутствовал: мало ли что, вдруг генералу захочется задать вопрос о происхождении ТНТ и, вообще, он был бы рад моему присутствию даже в качестве моральной поддержки. Пропуск на меня он закажет, а дорогу я знаю. Все утро я думал о сегодняшнем докладе (сейчас бы сказали — презентации, слово-то какое противное, будто подарки-презенты раздавать будут, как бы не так, бывает и наоборот) о результатах лечения препаратом СЦ в клинике профессора Субботина. К половине одиннадцатого мне предстояло быть на кафедре химии, откуда мы вместе с профессором Дианиным пройдем на Ученый совет, чуть позже подойдет и Субботин с больными, которых он будет демонстрировать уважаемой профессуре.

101

Здесь и далее — взрывчатое вещество, общепринятая аббревиатура.

После того, как я добрался до академии и меня встретил Дианин, сообщивший о том, что заседание предложено сделать открытым, то есть любой преподаватель академии может его посетить. Для меня это было довольно неприятный сюрприз, так как, по опыту выступлений в моем мире я знал, что, чем больше людей, тем больше вероятность нарваться на дурацкие вопросы, целью которых будет потешить самолюбие вопрошающего: "Видели, как я осадил этого выскочку?!". Я попытался приготовиться к таким вопросам и загодя подобрал варианты ответов, но, все же к научной дискуссии с учеными я был готов больше, чем к случайным вопросам. Впрочем, Дианин несколько успокоил меня, сказав, что говорить будет он и Субботин, мое же дело сидеть смирно и показываться публике, когда пригласят.

Наконец, пришли в зал Совета, набитый, что называется "под завязку": сзади даже стояли. В передних рядах сидели убеленные сединами, в основном пожилые, члены Совета, сияя генеральским шитьем. Я обратил внимание, что у одних на плечах узкие погоны или эполеты серебряного цвета, а у других, даже генералов, что-то вроде длинных петлиц на стоячих воротниках, но потом сообразил, что с погонами и эполетами — это медики, а у Дианина, например, на воротнике были петлицы с двумя просветами без звездочек, как у погоны у здешних полковников, у Субботина — погоны с генеральским зигзагом и двумя звездочками. В зале все же было больше медиков, но встречались и "петлиценосцы" с теоретических кафедр. Председательствовал совсем недавно вступивший в должность начальника академии действительный статский советник Виктор Васильевич Пашутин. [102] По такому случаю он был в мундире с серебряными генеральскими эполетами с толстыми витыми кистями и двумя звездочками, как у армейского генерал-майора. Члены Совета тоже были в эполетах, кому это было положено. То есть, заседание было обставлено весьма торжественно. Пашутин обратился к собравшимся с краткой речью, суть которой заключалась в том, что не каждый день и даже год академия испытывает совершенно новое лекарство, которого нет нигде в мире и это лекарство уже показало поразительные результаты. Потом он пригласил на кафедру профессора Дианина, который доложил результаты синтеза препарата, затем его сменил Субботин и начался показ больных. Ассистент докладывал состояние больного на момент поступления, ход лечения и состояние на данный момент. Доклад был построен так, что каждому больному из опытной группы соответствовал примерно такой же по характеру поражения больной из контрольной группы. Довольно новый и неожиданный для меня подход, но я не заметил субъективизма при оценке нового препарата, наоборот, больные контрольной группы в начале исследования, часто выглядели более легкими по тяжести поражений, а у больных опытной группы поражения были более существенные, тем не менее, результаты лечения у них были существенно лучше. [103]

102

Ученый-физиолог, практически заложивший русскую физиологическую школу в которой потом смогли блистать такие звезды как Кравков и Павлов.

103

Это сейчас, в XX–XXI веке, проводится рандомизация (то есть, случайная выборка больных и распределение их по группам), исключающая субъективную оценку — применяется, как правило, в рамках "слепого исследования" — когда врач не знает, что получает больной, препарат или пустышку-плацебо, но в данном случае больных нельзя было оставить без лечения, поэтому проводилось сравнение результата применения опытного препарата с о стандартным лечением в контрольной группе.

Оба доклада и показ больных длились довольно долго — более часа. Наконец, профессор Субботин произнес:

— Коллеги, такие выдающиеся, не побоюсь этого слова, результаты, были получены благодаря уникальному препарату СЦ, разработанным нашим коллегой — господином Степановым Александром Павловичем. Поприветствуем талантливого изобретателя, господа!

Мне пришлось подняться и раскланяться, демонстрируя любезную улыбку как знак признательности.

— Александр Павлович, что вы там скрылись в зале? — сказал Пашутин громким голосом, обращаясь ко мне. — Пожалуйте на сцену.

Пришлось подчиниться, и, пока я шел, в зале раздались довольно жидкие аплодисменты, преимущественно в задних рядах. У меня зародилось нехорошее предчувствие и не зря…

— Уважаемый Александр Павлович, — продолжил Пашутин, когда я взобрался на кафедру, провожаемый Субботиным, который шепнул мне: "Не бойтесь, постарайтесь перевести вопросы на клинику, дальше я сам отвечу". — Несомненно, коллеги захотят услышать о вашем препарате, и о том, как вам удалось сделать такое открытие.

Ассистенты Субботина уже помогали больным покинуть зал: двоих катили на колясках, несколько больных были на костылях. Где-то в середине зала я заметил профессора-гистолога Модеста Сергеевича, с которым ехал первый раз в Питер, он одобрительно кивнул мне головой.

Дождавшись пока закроется дверь, председательствующий обратился к медицинским "генералам": [104]

— Не угодно ли господам — членам Совета задать вопросы?

Первые вопросы касались названия, почему СЦ, и когда услышали фамилию Генриха, спросили российский ли это препарат, потом вопрос был о том, с чего мы взяли, что этот препарат должен помогать при лечении инфицированных ран. На последний вопрос я ответил заранее заготовленной легендой, так как был готов к этому вопросу.

104

Все медики носили статские чины, хотя на плечах у них были узкие погоны, немедицинские чины академии в то время носили петлицы с просветами и звездочками, что-то вроде небольших погончиков, но на воротнике, такие же носили все военные чиновники.