"Господин мертвец"

– Благодарность? – Дирк так удивился, что даже забыл про установленное обращение, - За что?

– За то, что вы убили того дурака фельфебеля, конечно. Опоздай вы на секунду, и мои мозги пришлось бы соскребать с досок. Конечно, вы бы этого уже не увидели. Забавный был бы номер.

– Но ведь… - Дирк замешкался, даже отстал на шаг от быстро шагающего тоттмейстера, - Это же сделал не я. Вы же управляли мной в этот момент, мейстер!

Тоттмейстер Бергер усмехнулся. Скупо, едва лишь обозначив губами улыбку. В зыбком свечении зарождающегося дня улыбка выглядела серой, как старый шрам.

– Нет, унтер. В тот момент я вами не управлял. Вы сделали это сами. И очень своевременно, я должен заметить… А теперь давайте прибавим шагу. Может, нам удастся вытащить проклятый танк до того, как окончательно рассветет…

ГЛАВА 20

Все стало спокойнее. Проще.

Самый верный знак, что мы мертвы.

Айзек Марион

Тоттмейстер Бергер полагал, что с последними драуграми будет покончено через пару часов, но он ошибался. Последних из них добивали уже за полдень. Это были единицы, обычно из тех, кого сослуживцы похоронили в отдельных могилах. Или же те, кто оказался закопан слишком глубоко. Но даже с ними приходилось держать ухо востро. Время от времени очередной разлагающийся драугр обнаруживался в траншеях. Последние были уже очень плохи. Зачастую у них едва хватало сил, чтоб ползти. Иногда это и вовсе были посеченные осколками обрубки тел, почти не представлявшие опасности. Но Дирк приказал взводу не снимать доспехов и держать оружие наготове. Два отделения разбились на похоронные команды, расчищавшие гнилостные завалы и собирающие останки, еще одно находилось в охранении, а штальзарги, эти безразличные неуклюжие увальни, подобно бульдозерам стаскивали все это в спешно отрытые ямы. Где огнеметчик Толль гудящим языком пламени выжигал все, что могло сохранить в себе хоть каплю жизни. Оранжевые языки пламени до полудня гудели над открытыми зевами могильников, облизывая изуродованные тела и выбрасывая в воздух зловонный пар вперемешку с клубами угольного дыма. Ранние фландрийские мухи гудели над ямами как шрапнель – и обращались тающими дымными точками, когда «Клейф» Толля выдыхал из себя очередную порцию огнесмеси. Работы было много, но ни огнемет, ни его хозяин не собирались сдаваться.

– Траншеи будут смердеть еще месяц, - пожаловался Карл-Йохан, руководящий похоронными работами.

Он был прав. Земля слишком сильно пропиталась смрадом гниения, так что укрепления взвода «листьев» распространяли далеко вокруг запах свежеразворошенной могилы. В других взводах было немногим лучше, но радоваться никто не спешил. Тревожная ночь забрала четырех «Висельников», еще двое или трое серьезно пострадали. Карл-Йохан, принявший взвод Мерца, был не в духе – проблем у него серьезно прибавилось.

В два часа пополудни неожиданно ударили французы.

После короткого, но ожесточенного артобстрела, который был призван скорее всполошить обороняющихся и прижать их к земле, чем причинить какие-то серьезные повреждения, две или три роты пуалю устремились в атаку под прикрытием пулеметных команд. Дирк в очередной раз пожалел о том, что «Веселые Висельники» находятся в тылу – хорошая схватка была бы сейчас кстати. По крайней мере, подняла бы дух взвода после нескольких недель безделья и неприятной «ночи драугров».

Но пехотинцы фон Мердера в этот раз справились сами. Французы наступали не особо уверенно, и было видно, что их решимости надолго не хватит. Так и случилось. Даже разрозненных остатков артиллерии полка хватило, чтобы дезорганизовать наступающие порядки, а слаженная винтовочная пальба помогла выбить самых ретивых. Минометная батарея Вайса тоже сделала несколько залпов из своих орудий. Не дойдя до траншей переднего края метров двести, французы остановили наступление, поставили дымовые завесы и под их прикрытием предпочли убраться восвояси. Впрочем, потери их были несущественны.

– Прощупывают, как саперным щупом, - сказал Тоттлебен, изучавший поле боя в свой бинокль, - Думаю, заладят регулярно, господин унтер. Здесь, там…

– Будут щупать нас, как клиент – пышную даму в борделе, - буркнул Клейн, - И ничем хорошим это не закончится. Слишком большая протяженность фронта, полк оберста растянут, как мехи аккордеона. Кончится тем, что проклятые пуалю нащупают лазейку и двинут туда кулаком, а не пальчиком, как сейчас. И полоумный оберст просто не успеет стянуть достаточно сил.

– Для этого мы здесь и находимся. Закрывать те дыры, которые не сможет закрыть оберст, - рассудительно заметил Тоттлебен, - Правда, я склонен согласиться с Клейном, господин унтер, пусть и в… более мягких выражениях. В стратегической перспективе ничего хорошего нам ждать не приходится. Играя пассивную роль, мы как бы приглашаем французов проявить инициативу. И я полагаю, они ее проявят.

– Наступление, - холодно сказал Клейн, - Вот, что нам надо. Внезапный удар всеми силами, резервом… Как в драке, понимаете? Только противник замахнулся кулаком размером с дыню, только центр тяжести перенес… И под ложечку ему! Быстро, чтоб даже не успел опомниться. Чтоб зубы к чертям…

– Будет с вас, господа стратеги, - Дирк слабо улыбнулся, - Займитесь пока насущным. Карл-Йохан, что четвертое отделение? Приведено в порядок?

Карл-Йохан кивнул, сверкнув идеально проложенным, как обычно, пробором. Дирк не сомневался в том, что все свободное время его заместитель посвятил четвертому отделению и теперь сроднился с ним, как хороший протез с ампутированной культей.

– Относительно, господин унтер. Ребята хорошие, меня понимают. И я их тоже.

– Приструни, пожалуй, Зиверса и не тяни. Этот парень тебе еще устроит со своим фридхофизмом… Вши тоже с одного человека начинаются.

– Будет как шелковый, - заверил Карл-Йохан, - Я эту заразу выжгу на корню.

– Хорошо.

Если разобраться, ничего хорошего в ситуации не было. Командиром четвертого отделения формально оставался Мерц, так и не пришедший в сознание. И, как понимал Дирк, его сознание уже находилось слишком далеко отсюда, чтобы подчиняться воле своего мейстера. Надо доложить тоттмейстеру Бергеру, нечего тянуть. Дело неприятное, но он, как командир взвода, не может оставаться сторонним наблюдателем.

Разумеется, Бергер тут же распорядится на счет Мерца. Щелкнет пальцами, и тот испустит дух. Чтобы Карл-Йохан смог официально принять должность. Это было лишь формальностью. Но именно той формальностью, которая была тяжелее всего на свете.

Дирк пытался себя уверить в том, что Мерца, его доброго старого приятеля Мерца, уже нет. Он давно в чертогах Госпожи, играет с кем-нибудь в шахматы по своему обыкновению. Осталось лишь его тело, бесконечно долго служившее и, в конце концов, бесполезное. Но Дирк все медлил, откладывая доклад тоттмейстеру Бергеру, тщетно пытаясь убедить себя в том, что это не предательство. Нелепая, наивная, детская попытка сохранить тайну. Как будто у «Веселых Висельников» могут быть какие-то тайны от их хозяина…