Госпожа поневоле или раб на халяву

Точно — издевается. А я уж было почти поверил, что оценила и хвалит… Марбхфхаискорт!

Швырнул губку в раковину, развернулся и гордо прошествовал мимо мыши. Ненавижу!

Быстро влетел к себе, хлопнул дверью… побегал по комнате, успокоился, упал на диван. Подождал минуту — тишина. Прощения просить никто не торопится. Снова из меня сделала идиота, унизила и радуется тихо.

Выглянул в коридор. Да, по-прежнему на кухне. Нет, чтобы осколки подмести… Желудок ненавязчиво намекнул, что я собирался плотно поужинать. А делать это надо где? Правильно, марбхфхаискорт! Там же, где сидит мышь…

Похоже, посуду придется домыть, да еще и убрать за собой.

— Где у тебя то, чем осколки смести можно?

Мышь на то, что я оскорбился до глубины души, вообще не обратила внимания. Сидела спокойно, смотрела, как ни в чем не бывало, и ответила так же:

— Под раковиной совок и веник, — потом в ее голосе прозвучала легкая заинтересованность: — Слушай… А скажи-ка мне, товарищ темный, о чем ты думал, когда взламывал замок и лез в комнату, на двери которой ясно написано, что этого делать нельзя? Я не ругаюсь, и наказывать больше за это не собираюсь. Просто ответь.

Я решил играть по ее правилам. Сначала достал совок и веник, бесы его по прутику раздери. Смел все осколки и задумчиво замер с совком в руках, пытаясь понять, что теперь с этим делать. Вспомнил, что ведро с мусором было под раковиной, выбросил содержимое совка. Поставил орудия чистоты на место. И только потом, включив воду и взяв в руки очередную тарелку, процедил:

— Потому что ты же, как специально, рисунок этот повесила… Написала бы просто: "Мастерская, не заходи", я бы, может, и не полез. А "Не влезай — убьет" — это же просто провокация!

Мышь с минуту смотрела на меня, поверх очков, большими глазами. Огромными просто, потому что они у нее от моих слов словно вдвое увеличились. Потом она вообще сняла очки и продолжила любоваться мною, как невидалью редкостной. Причем вот не чудом невиданным, а именно чудаковатой невидалью. Потому что обычно я люблю, когда мною любуются, а тут — занервничал даже. Особенно после того, как мышь вдруг сдавленно хрюкнула, откашлялась и, предупреждающе вскинув руку, просипела:

— Только вот сейчас без истерик, пожалуйста. Я не издеваюсь, не пытаюсь обидеть и не смеюсь. Над тобой не смеюсь, это я над собой. Понятно?

Я весь напрягся, но кивнул — правда, на всякий случай выключив воду и поставив на сушилку очередную успешно побежденную мною тарелку. Счет был два — один, в мою пользу. Это радовало. А вот поведение мыши пугало.

Она, дождавшись моего кивка, протерла очки полой свитера, водрузила их на нос… И вдруг заржала в голос, хлопая себя руками по коленкам и всхлипывая. Очки улетели куда-то под стол, но она, похоже, не заметила.

* * *

Алена:

Присматриваясь внимательно к своей "обновке" (ну, раз уж сбагрить не вышло и оно теперь мое надолго), я все время ловила себя на странном ощущении. Что-то в нем было сильно не так. Все его поведение, начиная с момента "покупки" и заканчивая зверски хлопнутой дверью после замечания о плетках, до боли кого-то мне напоминало.

Неужели? Да нет, ну быть не может… Блин, но он же весь из себя темный воин. Покоритель чужих жен, да и про плен у светлых вон в размере чуть ли не столетия вспоминает. Опять же, выглядит… Парень как парень, молоденький совсем, но достаточно взрослый, чтобы светлюк-извращенец на него слюной капал. Хотя, конечно, кто их знает, этих светлых, доверие к их праведности я потеряла окончательно.

Да и сам пленничек вчера на задопомазанье реагировал очень по-взрослому. Нет, быть не может! Опять же, скверные такие картинки из чужой памяти… Хотя… Блин.

Задавая сакраментальный вопрос, я уже, в принципе, догадывалась, каким будет ответ, но все никак не хотела верить. Настолько предположение казалось абсурдным и дурацким, выворачивало и меняло прошедшие сутки в такую нелепицу… Что я не сдержалась. Господи, какая же я дура! Слепая тетеря! И глухая!

Темный воин, мать его темность валентностью об стол! Преступник тысячелетия! Господииии, за что ты со мной так, а? Озлобленный, запущенный и вредный. Подросток!!! Мамаааа, роди меня обратно!

Да плевать, что он выглядит вполне себе даже взрослым. И, естественно, сам себя только так и воспринимает. До болезненных истерик, судя по всему… Внутри там обидчивый, озабоченный и неуравновешенный пацан, у которого полная безнадега с чувством юмора.

А это, товарищи, такая жо… филейная часть тела, что тут только два выхода: или рыдать в три ручья, или ржать до потери пульса. Предпочитаю последнее…

И реально жалко же придурка. Какое там перевоспитание, его просто тупо воспитывать надо, без всяких "пере". Только вот засада — из меня педагогиня, как из козы валторна. То есть звуки издает, и даже отдаленно похожие, если не придираться. Но сыграть на этом инструменте что-нибудь путное…

Одно понятно: жалеть придурка если и можно, то в глубоком подполье, за бронированной дверью и в сейфе с секретным замком. А после того, как пожалела, вылезти и… выпороть. Иначе на шею сядет и галопом погонит. Прямиком в сторону дурдома.

Сама не знаю, когда я успела обо всем этом подумать, до того, как меня пробило на неконтролируемый ржач, во время или все же в тот момент, когда я отдышалась и вытерла слезы. И посмотрела на самый большой геморрой, купленный когда-либо за десятку.

Симпатичный геморрой, конечно, в смысле девочки-школьницы кипятком на таких мальчиков-плейбойчиков писают. Эх, где мои шестнадцать лет…

Свят-свят-свят, как вспомню, так вздрогну. Юбочки выше попы, восторг в глазах, гормоны в мозгах. Подвид "идиотка малолетняя, обыкновенная".

Ладно, не будем отвлекаться от… того самого. Стоит. Лицо напряженно-обиженное, взгляд подозрительный такой, и пухлые губки бантиком… Спина прямая, поза гордая. Рядом с раковиной и в моем розовом халате смотрится убойно. Так, не ржать!

— Посуду домывать будешь или сразу поужинаем?

Запыхтел недовольно, глазами засверкал, того и гляди устроит возгорание, губку вот-вот снова швырнет в раковину… Но нет, каким-то чудом успокоился, где-то незаметно пар выпустил (боюсь предположить, откуда… блин, да хватит ржать! Это уже нервное…) и так это сквозь зубы:

— Ложки с вилками помою… Понадобятся.

— Точно! — согласилась я, стараясь сохранить полную серьезность. — Ты что больше любишь, мясо или что-нибудь мучное и сладкое? — Я сегодня грабила в основном два отдела, мясной и кондитерский.

В серых глазах сверкнуло что-то совершенно детское и вместе с тем очень мужское. Хм. Может и не стоит так паниковать, в конце концов, все мужчины до старости мальчишки…

— А сладкое… — и тут же постарался натянуть на лицо незаинтересованное выражение: — Наверное, сначала мясо. А потом чай со сладким… да?