Госпожа Смерть

Когда ученики собрались вместе, Никки предоставила более подробный доклад о запустении, разломанных каньонах, горячих источниках и грязевых котлах, а также о защитниках Пьющего жизнь. Она набросала карту, насколько сама могла помнить.

— Я уверена, что ближе к логову злого волшебника будут ждать более могущественные стражи. Мы должны быть к этому готовы. — Она вскинула бровь, обращаясь к Натану и ко всем нетерпеливым слушателям. — Как только вы отыщете мне оружие, я смогу его убить.

Саймон поднял подбородок.

— Я уверен, что ответ находится здесь, в архивах. — Его коллеги дружно закивали и стали между собой перешептываться. — Нам лишь нужно найти подходящие записи.

Все расселись в обеденном зале, когда прислуга внесла ужин. Тистл ела руками — обеими руками, так как сильно проголодалась. Виктория привела своих учеников-меммеров в комнату к Натану, чтобы те могли изложить некоторые моменты, зафиксированные в их памяти.

Три симпатичные послушницы сели напротив Бэннона, склонившись поближе и слушая каждое его слово. Одри, Лорел и Сейдж нашли предлог чтобы покормить его кусочками пищи, теми, что были на его тарелке: запеченные овощи, сдобные булочки и шампуры приправленной баранины. Воодушевившись, молодой человек говорил, чрезмерно жестикулируя. Сейдж взяла тканевую салфетку и протерла ему край рта. Щеки юноши тут же стали пунцовыми.

— Посмотрите, как выступили его веснушки, стоило ему покраснеть! — хихикнула Одри.

От этого замечания тот еще больше раскраснелся.

— Я ценю ваше внимание. У меня не часто бывает такой… прекрасной аудитории. — Он с трудом сглотнул, затем хлебнул из кубка родниковой воды и пробормотал: «Милостивая Мать моря!»

Виктория встала позади Бэннона и одарила послушниц вдохновляющей улыбкой.

— Я понимаю ваше влечение к молодому человеку, — сказала она, словно Бэннона не было рядом. — Надеюсь, вы трое не окажетесь бесплодными и бездетными, как я.

Бэннон моргнул.

— Я… я не хочу оставаться здесь и на ком-нибудь жениться. — Он посмотрел на Никки, словно надеясь, что та его спасет. — Мы… мы находимся на особом задании!

Никки отнеслась к этому с прохладой:

— После того, как я спасла тебя от головорезов в Танимуре, с того момента я велела тебе самому спасать свою шкуру. Тебе придется решать эту задачу самостоятельно.

Бэннон снова покраснел.

Виктория казалась грустной, стоя позади троих девушек, как курица-мать.

— Скучные, пыльные свитки не смогут заменить вам вынашивание новой жизни или радости подержать на руках новорожденного ребенка. Когда-нибудь вы поймете.

Послушницы улыбнулись.

Виктория перешла к Тистл, которая приканчивала вторую гроздь винограда. Девочка все еще носила пыльную, изношенную одежду из путешествия в Шрам.

— У меня есть хорошие новости для тебя, дитя. — Женщина положила на стол матерчатый сверток, и стала развязывать шпагат, сдерживающий его края вместе. — У нас, здесь, в Клифуолле, очень мало маленьких детей, и, конечно же, не нашлось подходящей одежды, поэтому я попросила опытную швею сшить тебе эту обновку. — Виктория подняла наряд, встряхнув сверток, чтобы развернуть маленькое, аккуратное платье, сшитое по худощавой фигурке Тистл. Оно было ярко-розового цвета.

Тистл, набив полный рот винограда, даже перестала жевать.

— Новое платье? — Она неуверенно нахмурилась, не зная, как отреагировать. — У меня раньше никогда не было такого платья.

Виктория продолжала улыбаться.

— Тебе больше не нужно носить лохмотья. Ты очень красивая девочка, и это сделает тебя еще краше. Тебе нравится розовый? Этот цвет взят со скальных роз, что произрастают в каньонах.

Изящное платье казалось неподходящим образу жизни девочки, бегающей по пустыне и охотящейся на ящериц. Тистл посмотрела на Никки, и колдунья ответила:

— Честно говоря, мне не нравится розовый цвет.

Не нравился настолько, что Никки когда-то использовала магию Ущерба в непринужденной манере, просто чтобы стереть розовую краску из атласной ночной рубашки, сшитую, чтобы она носила ее в Замке Волшебника.

— Думаю, мое старое платье мне нравится больше, — сказала Тистл. — Новое платье очень милое, но я не хочу, чтобы оно стало грязным, когда я буду сопровождать Никки в их приключениях. Нас впереди ждет весь мир. Думаю, будет на что посмотреть — после того, как мы убьем Пьющего жизнь.

Виктория рассмеялась.

— Но дитя, ты с нами сейчас здесь, в Клифуолле. Ты останешься и будешь одной из моих послушниц. Я научу тебя читать и понимать заклинания, и очень скоро ты сможешь запомнить сотни книг, став нашим новым меммером. — Она погладила руку девочки.

— Но то ли это, чего хочет сама девочка? — Никки почувствовала раздражение, а Тистл переводила взгляд от почтенной женщины-меммера к колдунье.

— Конечно, — сказала Виктория. — Я возьму тебя под свое крыло, дитя, приведу тебя в порядок и обучу.

Тистл заерзала, сидя на скамье.

— Я хочу в совершенстве научиться читать, хочу научиться чему-то, но я не останусь в Клифуолле. Никки может учить меня, пока мы изучаем мир во имя лорда Рала. Это важная миссия.

Виктория сделала пренебрежительный жест.

— Полеты фантазии, дитя. Лучше читать о приключениях, чем в них участвовать. Я могу защитить тебя. — Она схватила костлявые плечи девушки, крепко сжав.

Тистл пригнулась и скользнула ближе к Никки, оставив розовое платье на столе. Никки поднялась на ноги, защищая девочку.

— Достаточно, Виктория. Девочка останется с нами.

Женщина-меммер выглядела сердитой, будто не привыкла к тому, чтобы кто-то бросал вызов ее желаниям. Она издала языком кудахтающий звук.

— Вы знаете, что ребенку нужна забота и образование. Мы научим ее хорошо запоминать.

Голос Никки был таким же твердым, как кованая сталь:

— Тистл должна сама сделать свой выбор. Ее жизнь — в ее власти.

— Я хочу охотиться на ящериц и лазать по стенам каньона, — вмешалась девочка. — Никки обещала взять меня в Древний мир.

Никки оценила повышенный уровень напряженности в комнате. Ученики перестали есть, слушая обострившуюся словесную баталию.

Виктория пристально смотрела на колдунью.

— Вы мать девочки? По какому праву вы принимаете решения за нее?

— Нет, я не мать девочки, и никогда не собиралась быть матерью. Это тот выбор, который я сделала сама.

Настроение Виктории сместилось в неожиданном направлении:

— А вы когда-нибудь думали, что это мог быть неправильный выбор? Почему красивая, сильная и явно фертильная женщина, как вы, предпочли не создавать жизнь? Мне так хотелось иметь детей, но я не могла! — Ее голос возрастал вместе с возмущением. — Никто никогда не отказывал мне в присутствии послушников. Кто ты такая, чтобы мне перечить?