Гость из будущего. Том 1

— А я?

— Вы? — я ненадолго задумался, и вдруг меня буквально осенило, что в короткометражке, которая предшествует «Следствиям ведут знатоки», пока засвечивать Павла Знаменского не имеет смысла. — Хорошо. Сыграете мне подполковника Петренко, начальника районного отделения милиции?

— Какого района, Петроградского? — Леонид Фёдорович моментально ухватился за роль.

— Для короткометражки это не важно, чтобы потом было пространство для манёвра.

— Ну, не знаю, — пожал плечами Быков. ­– Если только попробовать ради эксперимента. Текста много?

— Текста пока нет вообще, он ещё в процессе, — ответил я, и тут же к нам подбежала воспитательница детского сада и затараторила, что детей нужно возвращать на обед.

— Разберись, — коротко скомандовал Леонид Фёдорович.

— Спокойно, Марья Ивановна, сейчас я вызову автобус, он вас увезёт, дождётся и, как только закончится дождь, привезёт обратно, хорошо? — улыбнулся я.

— Хорошо, — кивнула полненькая и улыбчивая воспитательница. — Только я не Марья Ивановна, а Марина Васильевна.

— Простите, закрутился, сами видите, какой бардак, — виновато развёл я руки в стороны. — Через полчаса, максимум через час, и дождь закончится, и всё отснимем.

* * *

Однако спустя три часа съёмки финального эпизода кинокомедии так и не начались. У ленинградского дождя почему-то окончательно испортилось настроение и вместо того, чтобы мирно сойти на нет, он забарабанил с удвоенной силой. Зато приехали дети из танцевального кружка. Поэтому надобность в детях из детского сада отпала. Я позвонил воспитательнице Марине Васильевне и столько интересного о себе и нашей киностудии узнал, что на вопрос Леонида Быкова: «ну, как?», ответил, что это была непереводимая игра слов.

— Если через час дождь не прекратится, то технику, которая у нас мокнет под укрывным материалом нужно убирать, — проворчал главный оператор Василич. — А съёмку отменять и переносить на другой день.

— Не-не-не, ­– запротестовал я, — дождь сейчас утихнет, у меня чуйка.

— Тогда будем ждать, если у Феллини чуйка, — засмеялся Георгий Вицин, поглаживая кота Чаплина.

Кстати, к этому времени все актёры первого и второго плана, а так же дети перебрались в кабинет нашей съёмочной группы. Дядя Йося Шурухт где-то раздобыл кофе, чай, какао, печенья и пончики, и поэтому ожидание солнечной погоды не выглядело таким катастрофичным. А ждать стоило, ведь могли быть не сняты ценнейшие кадры, на которых Вицин танцует твист в обнимку с котом, где отплясывают здоровяки Филиппов младший и дядя Лёша Смирнов и то, как двигается под музыку Филиппов старший.

«Только на снегу, чёрные подковы, — пропел я про себя, — но от них вовек не будет счастья никакого. Стоп! А где дядя Серёжа Филиппов?».

— Товарищи, а где наш товарищ Филиппов старший?! — я буквально подскочил со стула. — Любочка?

— Я ему не нянька, — обиделась ассистентка режиссёра.

— Наверное, ему с нами стало скучно, и он пошёл в кафе, — предположила Нонна.

— Ну, что же вы?! — всплеснул я руками и выскочил из кабинета.

Мысль о том, что кроме меня никому и ничего не надо, немного угнетала. Подумаешь перенос съёмочного дня на неопределённый срок? Такое в киноиндустрии сплошь и рядом. И что за беда, если Филиппов старший окажется не в форме и не попадёт в данную сцену? Как будто в первый раз. Но мне именно сегодня хотелось, чтобы всё было на высшем уровне. «Ведь это важнейшая финальная сцена, — думал я, прыгая по лестнице с четвёртого на третий этаж. — По так называемому эффекту края, всегда лучше всего запоминаются начало и конец. Допустим, посмотрел человек красивый и светлый финал кинокомедии, он и уйдёт из кинотеатра с ощущением красоты и света».

— Товарищи, кто видел товарища Филиппова старшего? — заголосил я, влетев в кафе киностудии.

— А средний не подойдет? — откликнулся какой-то шутник.

— Сергей Филиппов даже когда выпивший — актёр не средний, — отмахнулся я.

— Да вон он, у окна, — подсказал мне тот же шутник, — успевай, может, ещё перехватишь.

— Сергей Николаевич, Сергей Николаевич, — затараторил я, подбежав к столику, где сидел наш актёр и где ему щедро наливали коньячок, — всё, погода солнечная, пойдёмте в кадр.

— Какая же она солнечная, когда за окном дождь? — Филиппов старший схватился за рюмку, но я поверх наложил свою мощную лапу и сдвинуть рюмочку с алкогольным напитком не дал.

— Мне только что пришла эсэмэска из гидрометцентра, что сейчас будет солнце, — буркнул я и, увидев вытянутые лица мужиков за столиком, добавил, — то есть телеграмма из Москвы молнией прилетела. Пойдёмте в кадр, коньяк не медведь в лес не убежит.

Я приподнял Сергея Филиппова из-за стола, и пока тот не опомнился, потащил к выходу.

— Подожди, — сказал он и, обернувшись к мужикам, проворчал, — не по таланту пьёте. Врёт твой прогноз погоды, не будет сегодня солнца, — пробурчал он уже для меня.

И тут как по команде дождь за окном прекратился и даже показались слабые солнечные лучи.

Глава 21

Почти всегда отсмотр чернового материала будущего киношедевра — это некое таинство, а для главного режиссёра такая процедура вообще сродни первому юношескому свиданию с любимой девушкой. Как пройдёт первый поход в кино, о чём состоится первый разговор на свидании, каким будет первый поцелуй и что из этого со временем получится? Никто ничего не гарантирует. Поэтому смотреть отснятые плёнки обычно приглашают только избранных членов съёмочной группы. Как правило, в такой избранный круг входят: главный оператор, художник-постановщик, режиссёр монтажа, самые авторитетные актёры и собственно сам главарь всей съёмочной банды.

Но в эту пятницу поглазеть на «киношное таинство» режиссёр Леонид Быков в маленькую монтажную комнату пригласил целых пятнадцать человек. Здесь были и главный оператор с двумя ассистентами, две гримёрши, костюмерша, ассистентка Любочка, звукорежиссёр, художница-постановщица, три автора сценария, монтажёр Костик, сам Леонид Фёдорович и моя скромная персона. А вот актёры разъехались и разлетелись по разным адресам ранним утром, пока наш город спал. Кстати, дядя Йося Шурухт тоже умчался в Москву, закрывать с фирмой «Мелодия» договорные вопросы. И моя Нонна улетела тем же самолётом, чтобы готовиться к отчётному спектаклю.

— Здесь не курят! — рявкнул я на трёх авторов сценария, пока Костик заряжал первую плёнку. — А то в угол поставлю.

— Н-да, — крякнул кто-то из сценаристов, — развёл ты, Лёня, у себя либерализм.

— Феллини правильно говорит, нечего здесь курить, — поддержала меня художница Маневич-Каплан. — И так дышать нечем.

— Хватит ругаться, — шикнул на всех Леонид Быков, — давайте смотреть кино.

Костик нажал кнопку, затрещал механизм монтажного агрегата и на экране наш главный герой Зайчик в замедленном темпе в полный рост пошагал по аллее слева на право. Мы эту сцену специально сняли в режиме — 32 кадра в секунду, а теперь прокручивали в 24 кадра, из-за чего движения были медленными и плавными. Камера катилась по рельсам параллельно главному герою, и поэтому по переднему плану мелькали цветочки, заботливо высаженные вдоль аллеи сотрудниками киностудии. И это был первый кадроплан вчерашней героической съёмки.

Затем Зайчик появился уже фронтально. Он так же медленно наступал на камеру, которая от него постепенно отъезжала. Здесь крупность была средняя, главного героя снимали примерно по колено, и на лице Леонида Быкова играла немного ненормальная и сумасшедшая улыбка. Ведь по сюжету наш Зайчик узнал, что ему осталось жить гораздо больше двух дней. А после, собравшийся в монтажке народ, увидел, как главный герой так же идёт на камеру, но снят он крупно — по грудь. Такую крупность в Голливуде ещё называют «два си», что в простонародье значит две сиси.