Гость из будущего. Том 2

Я же так и остался около входной двери. Во-первых, здесь было больше кислорода. Во-вторых, вглубь кинозала всё равно протиснуться уже не представлялось возможным. А в-третьих, меня разбирало любопытство — как встретят малознакомые люди мой «киношедевр». Лично я, пока монтировал фильм, посмотрел его несколько десятков раз, и объективно оценивать качество получившейся киноленты не мог. Наконец погас свет и приятным, успокаивающим нервы, звуком затрещал кинопроектор.

Глава 2

«Гоп со смыком — это буду я, братцы, посмотрите на меня, — напел я про себя, когда на экране по длинному и узкому коридору конвоир, в исполнении артиста Алексея Кожевникова, повёл вора Федю Косого, в исполнении Савелия Крамарова, а за кадром зазвучал мотив этой старинной блатной песни. — Ремеслом я выбрал кражу, из тюрьмы я не вылажу, и тюрьма скучает без меня».

Затем на экране пошли начальные титры: автор сценария, режиссёр, роли исполняли и наконец, выплыло название самого фильма — «Так не бывает». Я искоса посмотрел в кинозал и отсвет от горящей на экране картинки выхватил лица зрителей, которые ютились на первых четырёх рядах. Как встретит мою короткометражку остальной народ, мне оставалось только гадать и слушать. Кстати, коллеги по киношному ремеслу первый раз громко проявили себя, когда конвоир подвёл Федю Косого к тюремной камере.

— Заходи-заходи, как и обещал, двухместный номер со всеми удобствами, — сказал охранник, а Федя, скорчив недовольное лицо, стал возмущаться:

— Чё сюда что ли? В клетку? Ну, вы даёте. Да я только неделю назад как из санатория выписался!

На этих словах вплотную к решётке подошёл дядя Лёша Смирнов и так мощно отыграл лицом, изобразив на нём крайнюю степень возмущения и одновременно детское любопытство, что зрители, не выдержав, дружно захохотали. Кстати, и второй взрыв гогота не заставил себя долго ждать.

— Иду значит, смотрю, а навстречу идёт… — произнёс Федя Косой, сидя уже на нарах напротив своего сокамерника.

— Участковый? — спросил дядя Лёша Смирнов, чем снова привёл в восторг собравшуюся публику, которая почти весь дальнейший диалог двух нарушителей закона встретила на ура.

А техники, которые также как и я, смотрели фильм, стоя в проходе, ржали, вообще не переставая, после каждого слова главных героев: «Иностранка? Ха-ха-ха. Инвалидка что ли? Ха-ха-ха. Сам ты — инвалид. Это памятник без рук, а она с руками! Ха-ха-ха». А мой армейский дружок, Генка Петров, согнувшись пополам, выдавливал из себя короткие звуки похожие на всхлипы: «хе, хе, хе, хе».

— Красивая девчонка, — шепнул кто-то из техников, когда на экране появилась актриса Нонна Новосядлова, с которой Савелий Крамаров встретился около комиссионного магазина.

— А браслетик со змейкой и одним изумрудным глазком, тоже у вас? — спросила девушка, удивлённо похлопав огромными ресницами.

— И браслет тоже у меня. Хи-хи-хи! — хохотнул Косой.

— Ты что на овощной базе работаешь? — в следующем кадре спросил Федю Косого дядя Лёша Смирнов, когда действие резко перенеслось в тюремную камеру.

— Сам ты — овощебаза, — ответил Савелий Крамаров, чем вновь довёл всех зрителей до истерического гогота.

— Хи, хи, хи, не могу, — трясся рядом со мной Генка Петров.

Даже, державшийся до поры до времени, директор киностудии Илья Николаевич, поддавшись общему настроению, громко загоготал. Лично я, на всё экранное действие взирал, лишь немного улыбаясь, так как каждую фразу знал наизусть. И чувствовал я себя в эти мгновенья поваром, который больше не может смотреть на еду. Наконец герои моей короткометражки оказались в ресторане «Нева», куда Федю Косого пригласила сотрудница милиции Зина, в исполнении актрисы Нонны Новосядловой.

— Маэстро, я неделю назад из командировки приехал в отпуск, сыграй нашу, пионерлагерную. Ха-ха! — издал короткий смешок Федя Косой, сунул десять рублей в раструб саксофона и начался дикий танец.

С этим эпизодом на монтаже я промучился больше всего, потому что делал очень короткие монтажные склейки. Вот в кадре появилось на крупном плане комичное лицо Крамарова, затем замелькали ноги киноактёра, выделывающие что-то среднее между твистом и рок-н-ролом. Потом на четыре секунды я показал музыкантов и Эдуарда Хиля, певшего: «вода-вода, кругом вода». Следом пошёл танцпол ресторана общим планом. И в этот момент, за отжигающим в танце Федей Косым, совершенно случайно попали в кадр посторонние посетители, которые были немного навеселе и тоже решили поразвлечься. А чего стесняться? Подумаешь, снимается какое-то кино. Я их специально не вырезал, с выпивохами эпизод получился гораздо смешнее.

Следующим кадром я пристыковал крупное лицо красавицы Нонны, которая, сидя за столом, смотрела на всё это танцевальное безобразие и загадочно улыбалась. А дальше, отыграв один куплет и припев, барабанщик на ударных выдал барабанную сбивку: «Ту-ту-ту, бац!». И довольный собой и немного уставший, Федя Косой плюхнулся за столик, где его уже поджидал официант, в исполнении Леонида Быкова.

— 144 рубля? — удивлённо вскрикнул Крамаров-Косой, увидев принесённый счёт. — Откуда взялись такие цены, дядя? Что это за цифры такие подозрительные?

— Довожу до вашего сведения, молодой человек, что 144 — это статья УК РСФСР, — усмехнулся Быков.

— Вы обвиняетесь в краже вещей гражданки Никаноровой, — Нонна показала Феде красные корочки, в которые Крамаров буквально упёрся взглядом.

В этот момент в кинозале народ как-то резко перестал улыбаться. Но когда Федя Косой, кинувшись наутёк, выбежал из кадра, а затем через секунду его кто-то силой вернул в согнутом виде обратно, зрители вновь громко захохотали. Ведь лицо Савелия Викторовича мало того что было удивлённым и смешным, в его глазах застыл страх, обида и внезапная растерянность.

— Спокойно, гражданин Косой, здесь кругом наши люди, — произнёс Леонид Быков и кивнул музыкантам головой.

— Гениальный актёр, — кто-то громко пробурчал в зале.

А Эдуард Хиль и его музыкальная группа на сцене запели: «Наша служба и опасна и трудна и на первый взгляд как будто не видна». И хоть музыкальный фрагмент продлился всего один куплет, я отметил про себя, что внимание зрителей вновь пошло на спад. Зато когда на экране появились, сидящие в тюрьме актёры Смирнов и Крамаров, народ вновь захихикал.

— Враньё. Так не бывает, — протянул дядя Лёша Смирнов.

— Какое враньё? Век воли не видать! — возразил Крамаров под оглушительный хохот собравшихся на просмотр моих коллег.

«Всё! Кина не будет. Электричество кончилось», — буркнул я про себя, когда появился финальный титр: «Конец». В зале включили свет. Директор киностудии «Ленфильм», товарищ Киселёв, с вопросительным видом обвёл задние ряды, как бы спрашивая: «ну, как вам эта ерунда, сделанная на коленке за один день?». И тут кто-то с самой галёрки гаркнул: