Гость из ночи

Художник. Хотя бы.

Водитель. Я об этом никогда не думал… Пожалуй, чтобы была справедливость. Чтобы каждый получал по заслугам.

Художник. Справедливость, справедливость… Калоус, вот ты у нас философ. Объясни-ка нам, как обстоит дело со справедливостью?

Калоус. Я не философ.

Художник. Философ! Я их сразу узнаю. (Слышен шум машины. Калоус тяжело опускается на стул.)Ну да, кабачок философа. Такого и на Монмартре нет.

Ремунда (взглянув на побледневшего Калоуса).Эмиль, не пора ли запирать?

Калоус. Пожалуй… (Внезапно его голова падает на грудь, С одной стороны к нему подбегает мать, с другой — Ремунда.)

Мать. Эмиль!

Ремунда. Ну, ну…

Мать. Алоис, опять вы пили?

Ремунда. Это просто от слабости.

Художник. Дайте ему коньяку. (Калоус приходит в себя.)

Мать. Эмиль, тебе лучше?

Калоус молчит.

Мать. Ну, чего вы смотрите? Закрываем! (Никто не трогается с места.)Алоис, скажи всем, что уже закрываем.

Художник. Получите с меня, пани Калоусова.

Мать. В другой раз.

Водитель. До свидания. (Матери.)Может, съездить за доктором?

Ремунда. Не надо. Он немного отдохнет, и все будет в порядке.

Художник. Прощайте. Ремунда, завтра после обеда. (Все выходят. Шум отъезжающего автобуса.)

Мать (подходит к Яне).Девушка, мы закрываем.

Ремунда. Пускай остается. Ей некуда идти.

Maть. А кто она?

Ремунда. Так, одна несчастная девчонка.

Мать (возвращается к сыну. Опускается перед ним на колени, вытирает пот с его лица, затем, намочив полотенце, прикладывает ему к вискам).Скажи правду, ты ничего не ел?

Калоус. Ел, мама.

Мать. Сделать яичницу?

Калоус. Сделай, мама.

Мать. А хлеба намазать?

Калоус. Намажь, мама.

Maть. Что случилось?

Калоус молчит.

Мать. Может, приляжешь?

Калоус. Нет еще, мама.

Maть. Выпивали? (У Ремунды виноватое лицо.)Я тут нянчусь с ним… а ты вот как помогаешь.

Калоус (мягко).Нянчишься со мной… А зачем?

Шум мотоцикла, поднимающегося в гору. Свет фары. Калоусу опять не по себе. Мотоцикл замедляет ход, останавливается поблизости. Входит механик.

Механик. А вот и я, механик! Где тут у вас иностранец?

Мать удивленно смотрит на Ремунду.

Ремунда. Куда-то вышел.

Механик. В такой дождь?

Ремунда. Это же иностранец. Пойдем покажу машину.

Механик. У меня времени в обрез. Ждать не буду.

Калоус. Я расплачусь. Оставьте квитанцию, он со мной рассчитается.

Механик. Квитанцию еще! Иностранцы никогда не просят. Ладно, пошли. В дождь… да еще квитанцию.

Ремунда встает, идет первым, механик за ним.

Мать. Эмиль, чья это машина? Что здесь произошло?

Калоус. Авария…

Мать. Девушка, что здесь произошло? Вы знаете?

Яна кивает.

Мать. По-чешски понимаете?

Яна кивает.

Мать. Но не говорите?

Яна отрицательно качает головой.

Мать. А понимаете все?

Яна. В том-то и дело, что не все.

Maть. Пойду готовить яичницу. Вам тоже, девушка?

Яна (кивает. Калоусова уходит).Сейчас нам яичницу принесут…

Калоус. А ты хорошая девчонка, верно? Шальная только.

Яна. Шальная — это верно, только не хорошая.

Калоус. А я тебе говорю — хорошая. Ничего ты в этом не понимаешь. Нос хочешь вытереть?

Яна. Хочу.

Калоус бросает ей платок. Яна не успевает поймать, платок падает на пол. Калоус с виноватым видом поднимает его и протягивает девушке.

Калоус. Ну, чего ты ждешь?

Яна, вероятно, ждала большего к себе внимания, берет платок, громко сморкается.

Калоус. Значит, тебя будут называть «пани учительница»? И ты будешь ходить на эти… педсоветы?

Яна. Когда я была маленькая, мне так всегда хотелось, чтобы ко мне кто-нибудь ужасно хорошо относился. Только я всегда стыдилась.

Калоус. Платок уронила.

Яна. Заберусь, бывало, к маме в кровать, а она мне говорит разные слова, будто я ее мама, а она — моя дочка. Она мне говорит: ты моя шкатулочка размалеванная, ты моя лампочка над кроваткой, ты мой будильник звонкий, ты моя картинка с лодочкой, занавесочка зеленая, ты мое маленькое радио…

Калоус. Маленькое радио? (Яна молчит.)Моя мама так не говорила.

Яна. А вам понравилось?

Калоус. Что?

Яна. Понравилось вам, что я говорила?..

Калоус. Ты лучше скажи, что будешь дома говорить?

Яна. Ничего. Попадет, и все.

Калоус. А потом?

Яна. Потом постелю и лягу. (По-детски нежно улыбается и смотрит на Калоуса. Калоус взволнован.)Хотите, я вам буду говорить такие слова?

Калоус. Какие?

Яна. Те, мамины…

Калоус. Мамина ты, мамина! А вдруг из тебя еще выйдет что-нибудь путное, а? Нет, ты непременно иди в детский сад и будь воспитательницей. Учи их петь и танцевать. «Колесо, колесо с мельницы» и еще стишок, как бежит лисичка к Табору и как зайчик в своей норке застрял. А они будут бегать за тобой и говорить: «А вы лисичку умеете рисовать или собачку?» Будь я на твоем месте, я бы знал, как жить…

Яна. Не знали бы!

Калоус. Эх ты, сорока! Если бы я знал, как мне это тебе объяснить. Вы, молодые, больших слов не любите. Мы, когда их слышали… ревели, как коровы. А вы смеетесь…

Яна. Ошибаетесь, товарищ, я зеваю…

Калоус. Знаешь, я охотно пошел бы работать в твой детский сад, с удовольствием пошел бы. Меня бы, конечно, не взяли — какой из меня воспитатель, — а я бы пошел. И за каждого ребенка дал бы письменное ручательство. «Я, Калоус Эмиль, бывший номер 30012, обязуюсь вернуть вам ребенка, который будет знать, чего он хочет. Уважайте его и не испортите».

Яна. Вы умеете врать?

Калоус. Это каждый официант умеет… Нет, не умею. Ну, чего уставилась? Не умею. Непутевый я, верно?