Гостиница Четыре стихии

– Владимир, я...

– Чш-ш-ш-ш, - художник прижал палец к её губам, поднёс кулак к носу девушки и раскрыл его. На ладони, свесив ножки, сидел Принц из ненастоящего сна.

– Привет тебе, каланча! Опять ты скучная! Вот сейчас как оби-и-ижусь и улечу, ясно?!

– Буду... хохотать... неделю. Обещаю, - еле слышно шепнула Весна.

– За тобой проследят, Угрюм-Хозяйка!
– Принц торжественно поднял в небо палец.
– А теперь: пляши - у меня новость!.. Не будешь плясать?! Фу-у-у, какая же ты скучная... Один каланча, по прозванию маэстро, просил вам передать, что... Ой, какой красивый дядечка - вон тот, весь в голубом... А это и не дядечка... А это и не...

– Владимир, дави его...

– Пример Моргана заразителен настолько, что ему надо последовать! И решайся быстрее, пока ветер не переменился!

– Принц отвесил шуточный поклон, показал Весне язык и был таков.

– Красивый светлячок, - художник проводил долгим взглядом упорхнувшего эльфа и посмотрел сквозь Весну: - Ты нарисуешь мне светлячка?.. Я бы и сам, но не умею... Такой красивый...

– Да. Да, нарисую... обязательно нарисую, - Весна поднялась на вытянутых руках и коснулась встрёпанных волос художника. Так Владимир больше походил на творца: безумный, нездешний... стихийный...
– Но потом, хорошо? Как только один злой дядя прекратит бросать нашего Моргана то на землю, то в небо, как чепчик. Пираты - они такой штучный товар, что разбрасываться ими чревато... Снежка! Золька!

– Весна! Ты соображаешь, что вы собираетесь сделать?!
– сурово закричала мама.
– Может, лучше...

– А что они собираются делать? М-м? Девочки, сознавайтесь. Бить не буду. Как его, например...

Под ноги сёстрам канул безжалостно смятый и буквально растекающийся Морган. Говорить о том, что у него заплыло всё лицо как один огромный синяк - было бы своеобразной тавтологией.

Белоснежка опустилась на корточки и нащупала руку Моргана. Она казалась сейчас удивительно материальной и очень горячей, до близкого окончательного испарения. Вторую руку королевы держала не отпуская Весна. За плечи её панибратски обнимала Золушка.

– Так что происходит за моей спиной? Там, над нами, небожители, между прочим, умирают, а вы тут стоите-сидите-лежите как живой пример вселенского эгоизма.

– Ты прав. Так оно и есть.

208

Кто из знаменитой четвёрки это сказал, так и осталось загадкой. Наверное, это произнёс единый голос, тот, которым вдруг заговорил "четырёхугольник". Не было больше четырёх человек. Не было разных мыслей, чувств, ошибок. Разум - Земля. Дух

– Воздух. Память - Вода. Сердце - Огонь. Четыре разноцветных шара закружили мага, приглядываясь к нему, прислушиваясь, оценивая издалека. Саламандра кричал, но не слышал собственного голоса. Небо откликалось на его мольбу глухим рокотом. Море - досадливым шипением. Земля - беспокойной дрожью. Огонь - непримиримым рёвом. Всё слилось в одно длинное веретено, в ось мира, в центр жизни. В этой жизни не было место такому средоточию силы, которая заключалась в Саламандре. Он был чужеродным предметом, способным уничтожить всё вокруг. И, словно ракушка обволакивала слоями, один за другим, попавшую в неё песчинку, чтобы когда-нибудь получилась жемчужина, Стихия утопила в себе мощь мага и - отпустила на волю.

Внезапно стало так тихо вокруг, что кому-то могло показаться вопреки всем сказочным законам, что мир действительно погиб. Но то была тишина умиротворения. Затишье перед бурей перемен...

– Роза, - не открывая глаз, позвал счастливый родитель двух двойняшек-непосед, - ты жива?

– Дорогой, приди в себя и помоги мне. Вот неугомонные детишки! Только посмотри, что они натворили!

Отец открыл глаза и вгляделся в то место, где, казалось, целую вечность назад стоял самый могущественный маг Сказочных Королевств... и сопредельных Островов...

На узком клочке земли буйным цветом росла молодая травка. В самом центре полянки расцветал неправдоподобно большой подснежник, на которым с гудением носились огненные пчёлы. Они ускоряли полёт и шипели, когда на них нет-нет, да и попадала крупная дождевая капля из маленькой тучки.

– Художники...

– Вот я и говорю: иди помоги мне с этим... маляром... Говорила же я дочери, что с мужем она не прогадает. Жаль, Весна раньше не поняла...

– Роза старательно тормошила прикорнувшего под шум и крики Владимира.
– У кого-нибудь есть бумага

– - карандаш? Проснись, любимый зять, нам нужна твоя помощь, - художник открыл мутные глаза.
– Какой ты умница, дорогой! Вон, видишь те четыре шарика?

– Шарики?.. Где шарики?.. Это светлячки!.. А где? Она обещала мне нарисовать светлячков!

– Весна? Ну, дорогой мой, Весна сейчас занята. Ты помнишь, у неё есть такой большо-о-ой дом, где много-много людей! Так вот...

– Роза! Я нашёл всё необходимое! У этой макаки просто склад самой разной мелочи: ты бы видела! Правда, целого листа бумаги не было, но четыре клочка - вот! И уголёк так кстати... Всё, умолкаю-умолкаю!

– Дорогой мой, это всё тебе! Придётся самому рисовать светлячков, правда? А потом мы вместе с тобой покажем Весне - и она ой как обрадуется! Ну давай. Держи уголёк. Только крепче держи! Поставь руку вот та-а-ак... а теперь - рисуй! У тебя обязательно получится очень-очень красиво!

Владимир улыбнулся, перевёл взгляд на первый клочок бумаги и провёл первую черту...

Эпилог

– А... ты точно уверен, что это она?..

209

– Да конечно уверен! Мне фея-бабулька её портрет показывала по Зеркалу, ага!

– Ты что, боишься, что ли?

– А чего сразу я? Почему я первый должен? Вы что, её уже целовали?

– Да сто раз!

– Ну и как?

– Во как!

– Что-то вы очень быстро ответили...

– Ты что, будешь ждать, пока она сама проснётся?

– Ага, или сама попросит, чтобы ты её поцеловал! Между прочим, мы добра хотим...

– Во-во, добра и справедливости. Как учил господин Сказочник, когда гостил у старой карги... Замотал, чес-слово, своими заскоками...

– Ну что? Решился? Давай!

– Эх... Чмок! Чмок!

– Попросила бы не особо увлекаться...

– Аа-а-а-а-аааа!!! Она живая!

– И очень злобная, к тому же...

Она вскинула руку, и троих ребят от входа надёжно отгородила огненная решётка. Сейчас начнётся самое интересное.

– Госпожа Весна! Госпожа Весна! Мы не виноваты! Это всё он, нет-нет, не он, а вот он, он!

Мальчишки, толкаясь локтями и ёрзая по полу протёртыми на коленках штанами, увлечённо тыкали друг в друга пальцами. Хозяйка Гостиницы едва не прослезилась: так и вспоминались старые-добрые времена ещё до того, как Буратино вдруг решил влюбиться в Спящую Красавицу. На самом деле, на Чука и Гека, двух заядлых непоседах, сэр Генри пожаловался Весне ещё несколько дней назад. Дескать, сопливая малышня, вместо того чтобы изучать военное искусство с целью дальнейшего поступления к кому-нибудь в оруженосцы, бесстыдно отнимает у честного приведения его хлеб у замочной скважины. Причём почему-то одной и той же двери: номера 7, где не так давно нашлась Белоснежка. Кое-как успокоив раздосадованного сэра Генри и посоветовав ему не спускаться пока на первый этаж, Весна приступила к контрнаступлению. Гениальная идея поймать мальчишек за руку пришла быстрее, чем Владимир успел поставить себе очередное масляное пятно на новой рубашке. А то, что неугомонная парочка притащила с собой ещё и Сойера - просто подарок! Не надо будет объяснять каждому сорванцу несколько раз, достаточно будет одного, но запоминающегося раза. И вот - настал час расплаты!

– Это всё он... да он же, я вам говорю...

– Нет! Это всё фея-крёстная!
– в один голос наконец-то сошли на мнениях маленькие мошенники.

– Хм... В таком случае, это вовсе и не фея-крёстная, а Зеркало, которое показало вам Белоснежку. А кому из вас первому пришло в голову, что королева до сих пор здесь? Вы разве не слышали, что её давно разбудили?

– Конечно, слышали!
– заторопился Чук.
– Она сейчас во дворце, принимает посольство от этих... крылатые которые, родственники Ши...