Гостья замка Лорримор

Итак, он просидел с ней всю ночь. Ей в голову пришла беспокойная мысль, и она спросила:

– Кто раздевал меня?

– Я, – невозмутимо признался он. – Мейтклифф нес вахту внизу, и я не видел необходимости будить еще кого-то из слуг. Нет причины смотреть на меня с таким негодованием, – лукаво добавил он. – В конце концов, я уже видел тебя в костюме Евы.

И Кэл улыбнулся ей с насмешливой нежностью. Он присел на край кровати, осторожно убрал с ее виска прядь черных шелковистых волос и вгляделся в ее лицо.

– Ты до сих пор очень бледная, и синяк стал даже больше, но глаза совсем ясные, а шишка, кажется, пошла на убыль.

Саманта глубоко вздохнула.

– Я так до сих пор и не понимаю толком, что произошло.

Он тоже вздохнул и встал, чтобы позвонить в висевший над кроватью колокольчик.

– Я расскажу тебе, как только ты немного подкрепишься.

– Но я совсем не хочу есть.

– Все равно тебе надо немного поесть, хотя бы для того, чтобы потом принять болеутоляющее.

В дверь постучали, и вошел дворецкий с изящно сервированным подносом. Он отогнул металлические ножки и осторожно поставил поднос на кровать перед Самантой и снял крышку с маленького серебряного блюда.

– Я решил, вам захочется чего-нибудь легкого... фруктов, может быть, омлет. Но если вы пожелаете что-то еще...

– Ах нет, все прекрасно, спасибо.

Он выпрямился, сосредоточенный и исполненный достоинства.

– Надеюсь, этим утром вам немного лучше, мисс?

– Да, гораздо лучше, спасибо, Мейтклифф.

– Очень рад это слышать, мисс. – И он вышел.

Взглянув на аппетитные кусочки свежей дыни, клубнику, пышный золотистый омлет и спаржу, сдобренную маслом, Саманта взяла вилку и принялась за еду. Когда последняя крошка была съедена, Кэл налил в чашку молоко и протянул две белые пилюли:

– Это от головной боли. Когда она пройдет, ты снова станешь сама собой.

– Как все это случилось?

– А что ты помнишь?

– Немного... Я подошла к гаражу, а из темноты навстречу мне выступил мужчина. – Она передернула плечами. – Это так меня испугало, что я бросилась бежать. И, наверное, у меня подвернулась нога. Хан шел со мной, но он не залаял... Это было странно – пес, видимо, хорошо знал напугавшего ее человека...

– Это был ты! – воскликнула Саманта.

– Да, – нехотя признался Кэл. – Но я не хотел напугать тебя и, уж конечно, не думал, что все так обернется.

– Но ты поджидал меня?

– Да, – бесстрастно ответил он. – Я отнес тебя в дом и попросил Мейтклиффа вызвать доктора.

– Он, наверное, нашел все это очень странным.

– Я сказал ему, что намеревался покатать тебя по парку, но ты споткнулась и ударилась головой о камень.

– И он поверил, что мы хотели кататься ночью?

– Да! Мейтклифф в душе романтик, он, кажется, уже пришел к заключению, что мы идеально подходим друг другу.

Решив не обращать внимания на его поддразнивания, Саманта вернулась к занимавшему ее предмету:

– Но я не понимаю, откуда ты мог узнать... почему ты ждал меня именно там?

– Мне было абсолютно ясно, что ты собираешься уехать.

– Каким это образом?

Он улыбнулся в ответ на ее возмущенный тон.

– Боюсь, ты, сама того не желая, выдала свои намерения. Например, украсила платье моей розой... А когда я проводил тебя до твоей комнаты, ты подарила мне прощальный поцелуй. Ведь он означал прощанье, так?

– Да, – призналась Саманта, и щеки у нее запылали.

– Я знал, что тебе понадобится машина, – продолжал Кэл. – И я предположил, что ты заметила ключи на моем столе. Как только ты вышла из своей комнаты, я спустился вниз по черной лестнице...

– Откуда ты знал, когда я вышла из комнаты? – резко перебила она. – Ты что, ясновидец? Или по всему дому установлены скрытые камеры?

– Ни то, ни другое, – покачал он головой.

Но как-то он должен был узнать! И в других случаях он точно знал, где искать ее: в часовне, на заднем дворе, когда она ждала такси, в его кабинете...

Саманта вдруг подумала, что все эти разные места связывало нечто общее. Каждый раз ее сопровождал пес...

– Хан!

– Я все думал, когда ты наконец догадаешься.

– Но как?.. Неужели на нем спрятан какой-то передатчик?

– Это последнее слово техники. Он такой крошечный, что легко умещается под ошейником. Хан – хорошо обученный, умный пес. Мне нужно было только приказать ему охранять тебя.

У Саманты кровь застыла в жилах. Она спросила дрогнувшим голосом:

– Ты поступаешь так со всеми гостями?

– Здесь не часто появляются люди, которым я не могу доверять, – ответил Кэл. – И, конечно, этот способ не всегда годится. Например, если возникает взаимная антипатия. В твоем случае, поскольку ты любишь собак и Хан тоже почему-то вдруг привязался к тебе, все оказалось просто.

Саманта стиснула зубы. Итак, Кэл с самого начала установил за ней слежку. Он контролировал все ее перемещения. Ее охватило смятение. Он обращался с ней как с преступницей!

Но она и вела себя как преступница, и самое худшее то, что он это знал. Она хотела сказать, что не замышляла ничего недоброго, но прекрасно сознавала, что если не откроет ему всего, то никогда не сумеет оправдаться в его глазах. Впрочем, если даже она вынуждена будет подорвать его веру в честь семьи, это, ничего не изменит. Свои поступки она этим не оправдает. По-видимому, их отношения изначально были обречены на неудачу.

Саманта чувствовала себя глубоко несчастной. Ей хотелось остаться одной, чтобы обдумать все как следует. Она закрыла глаза и сделала вид, что засыпает.

– Ты устала? – заботливо спросил Кэл. – Тогда ложись и спокойно спи до прихода доктора.

Он взбил подушки и укрыл ее одеялом. Его хлопоты были полны нежности, словно он укладывал спать любимое дитя. Саманта знала, что он должен был о ней думать, и его доброта только еще больше ее расстроила. Не успела дверь за Кэлом закрыться, как она снова погрузилась в сон.

Проснувшись, она мгновенно вспомнила все, что произошло. Но, несмотря на подавленное состояние духа, она чувствовала себя уже намного лучше. Она встала, прошла в ванную и приняла душ, а потом тщательно причесалась.

Возвращаться в постель не хотелось. Она огляделась в поисках одежды, которая была на ней вчера вечером, но не нашла ее. Накинув на ночную рубашку пеньюар, она направилась было к двери, но та внезапно распахнулась, и вошел Кэл.

– Куда это ты собралась? – сердито спросил он. – Ты должна была лежать до прихода доктора.