Гостья
Шрифт:
Ищейка остановилась.
Я удивилась тому, в каких условиях ее содержали.
Вместо того чтобы поместить ее в крохотную неудобную нору, ей предоставили относительную свободу, отдав целый конец туннеля. На полу у дальней стены лежали матрас и подушка. Неподалеку валялся пластиковый поднос, опрокинутая суповая миска и корешки хикамы. Немного супа пролилось на пол. Стало понятно, что это был за шум — она выбросила еду, хотя, судя по всему, сперва немного подкрепилась.
Я смотрела на эту, в некотором роде человеческую, картину и ощутила странную боль под ложечкой.
«За что нам такие
— Оставить вас с ней на минуту? — спросил Брандт, и боль подступила снова. Говоря обо мне, Брандт никогда не использовал местоимения женского рода, как и все остальные, за редким исключением…
— Да, — прошептала я.
— Осторожно, — предупредил Аарон. — Она та еще злючка.
Никто не двинулся с места. Я кивнула и в полном одиночестве направилась в конец туннеля.
Злобный взгляд Ищейки, словно холодные пальцы, ощупывал мое лицо. Грубая ухмылка исказила ее черты. Ни у одной Души я не видела подобного выражения.
— Ну что же, здравствуй, Мелани, — поддела она меня. — Что так долго не заглядывала? Или твои приятели решили, что тебе удастся меня разговорить? Что я выдам все секреты лишь потому, что у тебя в глазах отражается несчастная Душа, которой промыли мозги и заткнули рот? — Она хохотнула.
Я медленно приблизилась к ней, стараясь убедить себя, что ненависть, сотрясающая мое тело, не имеет ко мне никакого отношения. В двух шагах от нее мое тело напряглось, готовое броситься бежать.
Ищейка не проявляла агрессии, но расслабиться я не могла. Эта встреча ничем не напоминала разговор с Ищейкой на шоссе — не было привычного ощущения безопасности, как при разговоре с доброжелательными представителями нашего рода. И снова меня пронзило странное предчувствие, убеждение, что она переживет меня, переживет надолго.
«Это смешно. Задавай свои вопросы. Ты уже придумала, что спросить?»
— Так что тебе надо? Или ты получила персональное разрешение на убийство? — прошипела Ищейка.
— Меня зовут Анни, — сказала я.
Едва я раскрыла рот, она слегка отпрянула, — словно ожидала, что я закричу. Похоже, мой тихий ровный голос расстроил ее куда сильнее, чем крик, на который она рассчитывала. Не обращая внимания на злобный взгляд круглых, навыкате, глаз, я изучила ее лицо.
Грязное потное лицо покрывали разводы красной пыли. Если не считать этого, на нем не было никаких отметин. Я снова ощутила странную боль.
— Анни, — бесцветным голосом повторила она. — Ну и чего же ты ждешь, Анни? Тебе дали добро задушить меня голыми руками? Или воспользуешься моим пистолетом?
— Я не собираюсь тебя убивать.
— Допрос устроишь? — ехидно поинтересовалась она. — Где твои инструменты для пыток, человек?
— Я не причиню тебе боли, — поморщилась я. Неуверенность, мелькнувшая в ее взгляде, спряталась за очередной ухмылкой.
— Тогда зачем меня здесь держат? Или они считают, что меня можно приручить, как тебя?
— Нет. Просто тебя не стали… убивать, не посоветовавшись со мной. А мне захотелось с тобой поговорить.
Ее веки прикрыли выпученные глаза.
— И что ты собиралась мне сказать? — Я сглотнула.
— Скажи мне… — Я не могла найти ответа на один-единственный вопрос. — Зачем все это? Зачем ты продолжила поиски? Зачем
так упорно меня выслеживала? Я бы никому не причинила вреда. Я лишь хотела… найти свой путь.Она привстала на цыпочки, заглядывая мне в лицо. Сзади кто-то шевельнулся, но тут Ищейка заорала:
— Потому что я была права! Более чем! Посмотри на них! Шайка убийц! Ишь, затаились! Я так и знала, что ты побежишь к ним! Что станешь одной из них! Я же говорила! Предупреждала!
Внезапно она умолкла и отшатнулась, глядя мне за спину. Я не стала оборачиваться. Джеб же сказал: «Как увидит оружие, сразу затихает». Ищейка пыталась отдышаться, а я изучала выражение ее лица.
— Но тебя не стали слушать, и ты заявилась сюда одна…
Ищейка не ответила, отступила на шаг, и по ее лицу пробежала тень сомнения. Теперь она выглядела какой-то уязвимой, словно мои слова сорвали щит, за которым она пряталась.
— Тебе ведь так и не поверили, верно? — Отчаяние в ее глазах подтвердило мои слова. — Так что скоро искать перестанут: тело не найдут, и поиски прекратятся. Мы будем осторожны, как всегда. Нас не отыщут.
Вот тут она по-настоящему испугалась — поняла, что так и будет. А я вздохнула с облегчением: с моей семьей, с моими близкими ничего не случится. Я была права. Им ничто не грозит. И все-таки сердце сдавила тяжесть.
У меня не осталось вопросов. Как только я уйду, она умрет. Дождутся ли они, пока я отойду подальше, чтобы не услышать выстрела? В пещерах такое эхо, что придется отбежать очень далеко…
Я посмотрела на искаженное злобой и страхом лицо. Как же я ее ненавижу! Видеть не могу! Но сила моей ненависти не позволяла ей умереть.
— Не знаю, как тебя спасти, — тихо шепнула я. Почему-то мне показалось, что я вру. — Не знаю, смогу ли я что-нибудь придумать.
— С какой стати тебе меня спасать? Ты одна из них! — Но в глазах Ищейки загорелась надежда. Джеб был прав. Все эти пустые слова, угрозы… Она просто хотела жить.
Я рассеянно кивнула, соглашаясь с ее обвинением.
— И все-таки это я, — пробормотала я. — Я не хочу… не хочу…
Как закончить предложение? Я не хочу, чтобы Ищейка умерла? Нет, не так. Я не хочу… ненавидеть Ищейку? Не хочу желать ей смерти? Если она умрет, в этом будет и моя вина. Если бы я на самом деле не желала ей смерти, нашла бы я способ ее спасти? Неужели ненависть не позволяет мне отыскать ответ, и смерть Ищейки останется на моей совести?
«Ты спятила?» — занервничала Мелани.
Она убила моего друга, застрелила его посреди пустыни, разбила сердце Лили. Она угрожала моей семье. Пока она жива, она опасна — для Иена, для Джейми, для Джареда. Ищейка сделает все, что в ее силах, чтобы покончить с ними.
«Вот именно», — согласилась Мелани. «Но если она умрет, а я не стану ее спасать… кто я тогда?»
«Анни, не теряй головы. Это война. На чьей ты стороне?»
«Ты знаешь ответ».
«Знаю. И ты знаешь, кто ты».
«Да, но… вдруг я сумею спасти ее и всех остальных?»
Дурнота накатила волной: я вдруг ясно увидела ответ, в существование которого так упорно отказывалась верить.
Единственная стена, которой я отгородилась от Мелани, рассыпалась в прах.
«Не может быть! — ахнула Мелани. А потом закричала: — НЕТ!»