Гостья

– Прости меня. Пожалуйста, прости меня. Я не должен был так себя вести.

Она молчит, подбирает слова. Не знает, как сказать ему, что она вовсе не против занятий любовью с ним. Что эти одинокие ночи она скучала по нему. Но как это донести до него? Что сказать? Как??

Муж же церемонно склоняется к её руке, целует, а затем направляется к выходу:

– Доброй ночи, Ольга. Встретимся завтра за завтраком. Надеюсь, что мы сможем провести весь день вместе. Нам нужно будет обсудить организацию нашей вечеринки.

Она сглатывает комок, который подступает к её горлу, старательно имитирует непринужденность, отвечает:

– Спокойной ночи, Кирилл. До завтра.

Он выходит. Плотно прикрывает дверь. Недолго стоит, как будто прислушивается, а затем направляется в свою спальню. Она также некоторое время недвижима, а затем начинает срывать с себя одежду. Проклятье! Она все испортила! Все испортила! Встает под душ, яростно трет себя мочалкой, шепчет:

– Так тебе и надо! Ты же у нас гордая! Где не надо гордая! Подстилкой она не захотела быть. Ну так и оставайся теперь одна. Оставайся!

Наконец, выходит, вытирается, забирается под одеяло. Прикрывает глаза. Плачет. И вместе со слезами выходит все напряжение прошедших дней. Она понимает, что муж не звонил не по своей прихоти. Понимает, что и сама могла бы ему позвонить. Узнать, как у него дела … Постепенно успокаивается и дает себе слово, что завтра же обо всем поговорит с мужем. Если они собираются жить в браке — им нужно научиться разговаривать друг с другом. Она хочет знать, кто она для него. И какого поведения он ждет. Она сумеет подстроиться под его ожидания. И она постарается сделать их брак комфортным. Во всяком случае до тех пор, пока муж не решит, что пора прекращать этот маскарад. И об этом ей тоже надо поговорить с мужем. Она не может быть его женой вечно.

Кирилл же ни о чем не думает. Принимает душ и забирается в кровать. Завтра они поговорят, все обсудят и все встанет на свои места. Он не будет настаивать на близости, если выяснит, что она не понравилась жене. Он обещал и сдержит свое слово — он не будет ее ни к чему принуждать. Совершенно ни к чему.

Мужчина просыпается на рассвете, самолично контролирует, как Ирина разделяет тесто на булочки. В нетерпении спрашивает:

– И когда будет готово?

– Сейчас уже ставлю в духовку, Кирилл Евгеньевич.

Посылает помощника за цветами, думает о подарке, но потом решает не торопиться. Он еще успеет усыпать свою женщину подарками и драгоценностями.

Ольга просыпается от свежего аромата кофе. Приоткрывает глаза. Видит улыбающиеся глаза мужа, который говорит:

– Доброе утро!

– Доброе утро!

– Я подумал, что ты не откажешься от чашечки кофе в постель.

Женщина улыбается, садится на кровати, подтягивает повыше покрывало, которым укрыта, шепчет:

– Я снова не одела сорочку. Может быть, ты подашь мне халат?

Муж подает халат, отворачивается к окну, спрашивает:

– Открою шторы? Сегодня чудесный день. Немного морозно, но зато ни снега, ни дождя.

– Да, открывай.

Натягивает халат, завязывает пояс, удобно устраивается на кровати и спрашивает:

– Ты принес только кофе?

– Нет. Не только. Еще свежевыжатый сок, круассаны и булочки.

– Как аппетитно звучит. А сам ты завтракал?

– Да, я уже позавтракал. Меня рано разбудили звонком.

– Ты собираешься уезжать?

– Нет. Сегодняшний день я освободил для нас.

Ставит перед ней переносной столик, Ольга с удовольствием отпивает сок, выбирает румяную булочку, надкусывает, улыбается:

– Ирина испекла их с утра?

– Да. Я попросил вчера. Хотелось необычный завтрак.

– Очень вкусно.

– Может быть, прогуляемся после завтрака?

– С удовольствием.

– Тогда я пойду одеваться, буду ждать тебя внизу.

– Хорошо.

Завершает свой завтрак, принимает душ и одевается. Спускается вниз, на ходу запахивая пальто. Кирилл подает её руку и ведет по дорожкам сада. Начинает говорить:

– Я много думал вчера о произошедшем. Мне кажется, что нам надо обсудить наш брак. Все произошло так скоротечно. Мы еще не достаточно хорошо знаем друг друга, отсюда наше недопонимание.

– Да, я тоже хотела предложить тебе поговорить …

– Характер моей работы таков, что я освобождаюсь довольно поздно. И происходит это достаточно часто. Я не знал, будет ли мне удобно тебе звонить. И сейчас спрашиваю тебя — до какого часа мне удобно тебе звонить?

– В любое время. Я отвечу на твой звонок в любое время.

– Хорошо. Еще один момент. Очень часто я не один, и бывают такие ситуации, когда я не могу отойти от окружающих меня людей. И я не веду личные разговоры в присутствии посторонних. Ты должна знать, что я могу завершить разговор по этой причине.

– Да, я понимаю. Мне кажется, что мне лучше тебе не звонить.

– Нет. Неправильный вывод. Ты можешь звонить мне в любое время. По любым вопросам, но я не всегда смогу говорить с тобой свободно. Но я перезвоню тебе при первой же возможности. Надеюсь, ты сможешь понять и принять это обстоятельство.

– Да, конечно.

– Отлично.

Кирилл улыбнулся, а затем чуть крепче сжал ладонь жены, подвел в беседке и сказал:

– Давай присядем. Я хочу видеть твои глаза, когда буду говорить дальше.

– Мои глаза?

Он усаживается рядом, захватывает её ладонь в плен своих рук, гладит, тонкая кожа перчатки не может заглушить всей нежности его касаний. Она вглядывается в его глаза, а он говорит:

– А теперь я хочу поговорить про подстилку.

Она торопливо отвечает:

– Извини. Я не хотела так говорить. И я так не думала.

– Ты не подстилка. И я хочу, чтобы ты это знала. Я никогда тебя так не воспринимал. И не позволю никому так думать про тебя.

Едва слышно женщина шепчет:

– Я же пришла к тебе …

Он изумленно смотрит. Что за каша в ее голове? Разве есть что-то плохое в том, что она его желает? Что плохого в ее желании? В ее порывах? В ее чувственности? Господи, да он был счастлив найти в ней такую страстную натуру. А она считала это своим недостатком? Откуда в ней это? Кто вбил ей это в голову? Спрашивает: