Гостья
Шрифт:
– Но она заплатила Вадиму! Чем я хуже?!
– Наверное, на тех бумагах стояла её подпись?
Мужчина окончательно сник. Действительно, Вадим упоминал, что на его расписках была подпись Ольги Александровны. Кирилл же уже развернулся и, уходя, сказал:
– Я надеюсь на ваше благоразумие.
Затем обратился к Андрею:
– Действуй, как договорились. А я пойду наслаждаться концертом.
После концерта Ольга была без сил. К счастью у гримерки и у выхода со сцены стояли люди Кирилла. Она была уверена в этом, потому что рядом всегда находился Андрей. Его спокойная уверенность и придавала ей сил во время концерта.
– Но за эту неделю, что прошла с нашей встречи в его офисе, он ведь и не пытался искать с тобой встречи? Посмотри правде в глаза — он просто слишком галантен. Вежлив и обходителен. Может быть, ему и понравилось твое пение. Но это ведь не значит, что надо продолжать общение. Надо будет позвонить ему. Поблагодарить за вмешательство. Надо быть вежливой.
Переодевается, захватывает сумку, выходит. У дверей стоит Андрей, улыбается, говорит:
– Мне приказали вас сопроводить. Надеюсь, вы не будете против?
– Сопроводить? Но куда?
– В один дом, в котором вы бывали и раньше.
– Но зачем?
– Кое-кто желает с вами поговорить. Без свидетелей и лишнего внимания.
Кивает. Да и что она может сказать? Андрей не спрашивает её мнения. Он информирует. Она протягивает ему сумку и говорит:
– Поехали.
Вновь знакомая машина, знакомая дорога. Кованые ворота. Андрей открывает дверь и подает руку:
– Прошу.
Выходит, поднимает голову, всматриваясь в украшения у входа. Интересно, что он скажет? Будет ругаться? Направляется к дому. Она должна быть смелой.
Кирилл вернулся с концерта раньше, дождался лишь ее выступления в середине и уехал. Теперь же он стоял у окна своего кабинета и смотрел на лужайку перед домом. А в груди разливалось тепло. Она вернулась. Выходит из машины, направляется к дому. Кирилл улыбается, возвращается к столу, теперь он спокоен. Теперь все будет хорошо. Он обозначил свой интерес, а значит, к ней перестанут подкатывать.
Между тем Андрей уже открывает дверь, пропуская Ольгу вперед, их встречает Ирина:
– Добрый вечер, Ольга Александровна! Проходите, пожалуйста.
– Добрый вечер, Ирина!
– Прошу вас, Кирилл Евгеньевич уже ждет. Я вас провожу.
Ведет к кабинету. Ноги Ольги почему-то подкашиваются. Она видит в этом дурной знак. Почему кабинет, а не гостиная? В горле неожиданно пересыхает. Она вспоминает, как он просил её быть осмотрительной. А что она делала? Не смогла даже нанять нормальную охрану. Чуть вновь не попала в переделку. Если бы он каким-то образом не узнал о происшествии — сейчас она бы шла не по этому дому. Ирина уже распахивает дверь. Говорит:
– Кирилл Евгеньевич, ваша гостья.
А затем уже обращаясь к Ольге:
– Прошу вас.
Заходит. Слышит, как Ирина прикрывает дверь. Проходит ближе к столу. Кирилл поднимает глаза. Первым делом замечает, что женщина дрожит. Что такое? Она все еще не отошла от происшествия перед концертом? Здоровается:
– Добрый вечер, Оля.
Она сглатывает, все-таки Оля. Он не забыл …
– Добрый вечер, Кирилл.
– Присаживайся.
Оглядывается, наконец, видит, что он указывает на кресло перед
своим столом. Садится. Видит, что он скрестил пальцы. Молчит. И она молчит. Наконец, Кирилл говорит:– Ты собираешься как-то решать эту проблему?
Она молчит. Затем шепчет:
– У меня нет этих денег.
– Я не про возврат чужого долга. Я про то, долго ли вообще к тебе будут приходить с чужими долгами?
– А что я могу сделать? Он пользуется моим именем.
Он поражается ее спокойствию. И ее бездействию. Хочется подойти и встряхнуть женщину, хочется кричать: «Что ты делаешь с собой?» Но вместо этого он спрашивает:
– Ты не знаешь, что тебе надо сделать?
– Знаю.
– Шепчет. Продолжает: - Мне надо с ним развестись.
И вновь он не понимает, она не говорит, что разведется, лишь обозначает, что эта процедура решит ее проблемы. Кирилл в очередной раз помогает женщине, спрашивая:
– Что тебе мешает это сделать?
Ольга опускает глаза, сжимает ладони в попытке унять дрожь. Наконец, шепчет:
– Мое обещание его матери.
– О, как интересно. То есть ты готова терпеть таких «Вадимов» ради какого-то обещания?
Он внимательно оглядывает сидящую перед ним фигуру, Ольга вздрагивает. Поднимает на него глаза. Вглядывается … Никогда раньше она не видела его жесткости направленной на неё. Всегда для нее открывалась другая сторона его натуры. Добрая и нежная. А теперь он спрашивает … Он напоминает … И в его словах есть резон. Дрожит. Плачет. Кирилл мгновенно поднимается, пересекает разделяющее их пространство, притягивает её в свои объятия, шепчет:
– Ну что ты, малышка. Не надо плакать.
Кокон его рук успокаивает, Ольга прижимается к нему крепче и прикрывает глаза. Шмыгает носом и шепчет:
– Ты можешь устроить наш развод?
– Да. Я дам задание своим юристам.
– Спасибо.
Поднимает к нему глаза, чуть отодвигается, кладет руки на его плечи, шепчет:
– Спасибо тебе за все. Я не знаю, чтобы я сейчас делала, если бы ты не пришел мне на помощь.
– Мне кажется, тебе нужно вернуться в мой дом.
– Вернуться в твой дом? Но в качестве кого?
– Это имеет какое-то значение?
Она молчит. Кирилл продолжает:
– Я не вижу, что ты в безопасности. Кто угодно может подойти к тебе, сказать все что угодно. Расстроить тебя!
– Но ты же не можешь охранять меня?
– Почему не могу. Я уже давно дал задание Андрею, чтобы он присматривал за тобой.
– Поэтому ты знал, что этот человек придет ко мне?
– Да. Конечно. Ты же не думаешь, что это он мне доложил?
– Нет. Он слишком испугался, когда увидел тебя.
Кирилл притягивает женщину в свои объятия, чуть поглаживает спину, думая о том, как убедить ее, а затем спокойно говорит:
– Оленька, я не могу отпустить тебя из своего дома. Сегодня ты останешься здесь.
Ольга же расценивает его слова иначе, со страхом спрашивает:
– Ты думаешь, он сделает попытки забрать меня с дачи?
Кирилл цепляется за эту идею:
– Не знаю. Но я не хочу рисковать. Сегодня ты останешься здесь. Ты ужинала?
– Ужинала? Нет. Я не ем перед концертом.
– В таком случае, сейчас ты покушаешь и пойдешь наверх отдыхать.
Женщина мягко улыбается, понимая, что ей приятно его внимание, его защита. И она хочет остаться … Хотя бы на эту ночь. Улыбается, будто маленькая девочка, говорит: