Государство Печали

Она оставила его и Иррис смотреть ей вслед, пока она шла из дверей замка к ожидающей карете.

8

Снова мост

Путь из столицы Истевар к мосту в Северных болотах занял около четырех часов, Печаль терпела дорогу. Иррис читала рядом с ней, Шарон напротив нее листал бумаги, его ноги были накрыты покрывалом, несмотря на жару.

Печаль молчала, даже когда они сменили карту, она сжимала губы, пальцы постукивали по бедру, пока она не села на место и не подумала об отце еще немного. Температура не помогала ее настроению. К полудню под высоким солнцем на мосту будет невыносимо. Все следы вчерашнего дождя пропали, земля жадно впитала их, оставив мир таким, каким он был до этого.

Печаль придвинулась к окну и отодвинула шторку, надеясь впустить ветер в душную карету. Не вышло, она посмотрела на Шарона и, убедившись, что он поглощен работой, выглянула в окно. Дома, которые они миновали, казались заброшенными, хотя она знала, что это не так. Они были неухоженными, облетала краска, не хватало местами черепицы на крышах. В садах росли сорняки, удушая, горшки старых растений торчали из земли, а лозы без помех оплетали бока домов.

Храмы были еще печальнее, золотая краска, что когда-то блестела, померкла и облетела, колонны крошились до пыли под беспощадным солнцем. Раннонцы не были религиозными после падения монархии, но всегда посещали храмы на выходных и личных праздниках, как рассказывала ей бабушка. Но теперь благодарить было не за что. Праздновать было нечего. Свадьбы и похороны проходили тихо и быстро в домах.

А сами раннонцы…

Бабушка рассказывала ей, что толпы раньше ходили по этим дорогам посреди зимы и лета на фестивалях, даже во время войны. Были музыка и песни, горячее вино и холодное пиво. Люди открыто целовались и громко смеялись.

Сегодня людей было мало, они молчали. Они были худыми, кости торчали над воротниками и на щеках. Они стояли неподвижно под солнцем, словно оно не могло их сжечь или согреть, смотрели на процессию карет с пустыми лицами. Их одежда была выцветшей, черное стало угольным, Печаль посмотрела на свое платье, свежевыкрашенное в полночно-черный. На туниках людей не было вышивки, на их ушах или шеях не было оникса или гематита. Они выдерживали взгляд Печали, не приветствуя, не реагируя. Ей было не по себе. Она пыталась вспомнить прошлый год. Было так же?

В прошлом году вместо Харуна церемонию вела ее бабушка, хотя она сказала Печали, что ее отцу просто нездоровится. Она не помнила людей. Она поняла, что никогда и не думала о них, кроме как о далекой массе. Она не ощущала их за стенами Зимнего дворца. Но сегодня они казались настоящими.

Она посмотрела на них, на стражу порядка, выхаживающую по улицам. Толпа смотрела на стражей с открытой ненавистью, и тревоги Печали росли. Как же она все исправит?

Шарон кашлянул, Печаль отклонилась, и шторка упала на место. Ей было стыдно своей радости, что она снова скрыта от глаз.

— Знаешь, что нужно делать? У моста? — спросил он.

— Думаю, да. Ступить в смолу, взять куклу и пройти полмоста. Обратиться к людям, Иррис снимет мою вуаль, так что я не упаду. А потом я подойду к вершине, произнесу последнюю молитву и брошу куклу.

Она не хотела звучать легкомысленно, но Иррис фыркнула, а Шарон помрачнел.

— Не бросай ее, ради Граций, Печаль. Нужно выразить хоть немного уважения.

— Я не собиралась швырять ее через плечо, — Шарон не ответил, но Печаль отвлекла его. — Все готово к возвращению? — спросила она, не дав ему снова отругать ее.

Он кивнул.

— Я послал птицу во время пересадки. Бумаги будут готовы к нашему возвращению. Тебе нужно подписать их, потом их подпишем мы. А потом на них поставят печать, и ты будешь заменой канцлера в Ранноне. Мы подготовим и бумаги, чтобы сообщить о твоем намерении быть избранной официально и провести выборы через три месяца.

Печаль глубоко вдохнула.

— Думаю, лучше послать весть Мире в Риллу и другим послам в Нирссее, Астрии и так далее, чтобы предупредить о перемене. Уверена, другие правители и лидеры найдут, что спросить.

— Сокольничему было сказано выбрать самых быстрых птиц и готовить их. Но насчет послов… — начал Шарон, нахмурился, вдруг смутившись. — Нужно что-то сделать с атташе Корриганом.

Иррис напряглась рядом с Печалью. Печаль не смогла скрыть отношения с Расмусом от лучшей подруги, хоть они трое от этого были в опасности. Иррис не одобряла, но ни за что не выдала бы их. Иррис смотрела в книгу, и Печаль нахмурилась и сказала:

— Почему? Что он сделал?

— Его внимание к тебе начинает у некоторых вызывать удивление.

— Внимание ко мне? — Печаль ощущала, как нагревается кожа, и молилась, чтобы вице-канцлер не заметил. — Не понимаю.

— Мы — я и некоторые из Йеденвата — переживаем, что его чувства к тебе больше не платоничны. Ты заметила, как он смотрит на тебя?

— Он — мой друг, он заботится обо мне, — Печаль не смогла звучать бесстрастно.

— Печаль, думаю, это не все. Он слишком много времени проводит в твоем обществе, в твоей комнате, не занимаясь своими делами, как помощник посла Риллы. Это опасно. Особенно для тебя и сейчас. Ты вот-вот станешь заменой канцлера в Ранноне. Люди захотят понять, почему. Нам придется постараться, чтобы объяснить все, скрыв дефекты Харуна, но никаких вопросов или скандалов не должно быть с тобой. Закон Раннона и Риллы запрещает близкие отношения между народами. Это измена.

Печаль заерзала, выглянула в окно еще раз, притворившись, что рассматривает белые домики, что они проезжали.

— Знаю, — сказала она. — Но между нами ничего такого.

Это было не совсем ложью. Она хмурилась убеждая себя в этом. Как только они прибудут в Истевар, она расскажет ему о решении Йеденвата и ее.

— Думаю, стоит напомнить, что он в Ранноне работает для блага своей королевы, — Шарон тоже выглянул в окно. — Он не наш. Он — их. Не забывай этого, — карета плавно остановилась, Шарон вздохнул. — Мы здесь. Почти пора. Поговорим об этом позже.

Иррис теперь подняла голову и сжала руку Печали.

— Готова?

Печаль кивнула.

Иррис вытащила из сумки кружевные шарфы, повязала первый на голову Печали, а другой на свою. Печаль знала, что во всех каретах женщины так делают. На улицах женщины будут скрывать лица, а мужчины — опускать головы.

Дверца открылась, Шарон придвинулся к краю, ожидая, когда помощник поднимет его и опустит в его кресло-каталку. Как только он устроился, он кивнул дочери, и Иррис вытащила из сумки сверток черного сатина, передала Печали. И Печаль развернула стеклянную куклу, которую будет нести на вершину Горбатого моста и бросать в реку, отыгрывая то, как ее брат упал из рук отца восемнадцать лет назад.

Шарон подал сигнал, она вышла, прижимая к себе куклу, и пошла к мосту.

Толпа тут же обратила на нее внимание, они поняли, что она, а не ее отец, проведет церемонию сегодня. Волной поднялся слабый гул от понимания, что Харуна тут не было. Она замерла, чуть не споткнувшись о платье. Она замерла, прижимая куклу одной рукой, другой поднимая юбку. Люди следили, как она идет, опуская головы, прижимая ладони к груди, к сердцам. Перед ними стоял ряд стражи порядка, они держали оружие. Они тоже следили за ней, глаза были холодными, и под вуалью лицо Печали пылало.