Готический роман. Том 2

Откровения телевизора оборвали последнюю связывающую их ниточку. Инге не поразило, что Карла снова разыскивают, в этом не было ничего нового, ведь его по сути никогда и не переставали разыскивать. Ее даже не слишком задело, что ему приписывают какие-то новые грехи, – что это могло изменить? Ей и старых было достаточно. В глазах у нее потемнело, когда она узнала оживленное лицо Клары, над которым интимно нависал профиль Карла, открывая для обозрения много раз целованное Инге ухо. Хоть Инге никогда не встречала Клару, она не могла бы спутать ее ни с кем на свете: Ури был просто помешан на матери, он наводнил их жизнь ее портретами и воспоминаниями детства.

А в последнем сбивчивом телефонном разговоре он проговорился, что там, куда его, отнявши у Инге, отправили со всеми мыслимыми и немыслимыми предосторожностями, он неожиданно натолкнулся на мать. Которая что там делала – любезничала с Карлом? А, может, не только любезничала – ведь недаром сквозь восторженную вязь ностальгических рассказов Ури не раз прорывался намек на то, что его прекрасная мамочка слаба на передок. Не потому ли он был вне себя и будил Инге среди ночи своими расхристанными телефонными звонками?

– Кто эта женщина? Где ты с ней встречался? – не узнавая своего голоса, спросила она, потерявши всякую осторожность, хотя отлично понимала, что Карл не должен заподозрить, будто между ней и Кларой есть какая-то связь.

– А что, ты ее знаешь? – поднял брови Карл.

– Откуда мне ее знать? – заторопилась Инге, лихорадочно подыскивая подходящее объяснение своему несвоевременному любопытству. – Зато я знаю тебя, особенно твою технику обольщения дам.

– А если я даже обольщал эту даму, тебе какая разница?

– Что значит, какая разница? – произнесла Инге автоматически, пока ее разум метался в темных закоулках подсознания, пытаясь выяснить, откуда ей грозит опасность. – Весьма красивая дама.

– Ты что, приревновала меня к ней?

– Нет, я приревновала ее к тебе, – как бы съязвила Инге, нащупывая, наконец, истинно опасную точку этой напоминающей ночной кошмар ситуации – Карл, Ури и прекрасная Клара. Нащупав опасность, она вынудила себя как ни в чем не бывало продолжить начатую пикировку, чтобы затушевать свой интерес к очарованной Карлом незнакомке. – Я представила себе, как она была разочарована, когда узнала, что ты ее вовсе не любил, а просто использовал.

Как ни странно, Карл попался на ее удочку:

– А тебе бы больше понравилось, если бы я ее любил?

Что-то в его тоне заставило Инге насторожиться – проблеск искренности, что ли? Она припомнила откровенно зовущий взгляд Клары и устремленный к ней наклон шеи Карла, словно он не мог противостоять магнетическому притяжению этого взгляда. Кто его знает, может, он ее и впрямь любил, – настолько, конечно, насколько он вообще способен любить кого-то, кроме себя. Как бы то ни было, нельзя допустить, чтобы Ури застал Карла в замке!

– Что ж, если ты ее любил, то сейчас она должна быть разочарована еще больше.

Карл уже овладел собой и сделал неловкую попытку вырваться из сетей этого диалога:

– А ты верна себе! Все так же играешь в ясновидицу.

Чудно, это как раз то, чего Инге добивалась: вытеснить Клару и перенести внимание Карла на себя. Она вернулась к столу, увидела осколки разбитой чашки, сделала было движение подобрать их, но передумала и взяла с подноса новую чашку:

– Я и есть ясновидица, – сказала она примирительно, цедя из чайничка в чашку остатки остывшего чая. – Но, к сожалению, я не могу разглядеть мелкие детали на таком расстоянии. Например, в какой стране находится этот красивый дом, на фоне которого тебя сфотографировали?

Уж не в Англии ли?

– Чем меньше ты будешь знать, тем лучше для тебя.

Карл произнес эти слова вроде бы даже с дружеским участием, но искра раздражения, мимолетно вспыхнувшая в его глазах, подтвердила правильность ее предположения. Тем хуже, ведь она тогда ночью безошибочно узнала двухтактный писк английского телефона-автомата, требующего с Ури очередную монетку. К счастью, Карл, не умея читать ее мысли, по-своему истолковал пробежавшую по ее лицу тень.

– Я вижу, ты уже поняла, что сейчас мне просто некуда деться. Так что тебе придется меня здесь спрятать, хочешь ты этого или нет.

О да, это она поняла! Что от него не удастся избавиться, пока он не уладит свои дела. Если вообще его дела можно уладить. А если нет? В прошлый раз он не управился и за год, а сейчас, похоже, узел завязался слишком туго, чтобы оставить надежду на благополучную развязку.

– Ты голодный? – спросила Инге участливо, совсем как подруга жизни, и, не дожидаясь ответа, направилась к холодильнику, за открытой дверцей которого можно было хоть ненадолго укрыться от настороженного взгляда незваного гостя. Медленно перекладывая с места на место целлофановые пакеты с сыром, маслом и колбасой, она мысленно перебирала небогатый выбор имеющихся в ее распоряжении средств спасения. Телефонный звонок – но кому, куда? Да Карл и не даст ей позвонить – это он уж наверняка предусмотрел. Усыпить его, подмешавши в чай снотворное зелье из своей коллекции? Небось, и это он предусмотрел и будет каждый глоток сначала испытывать на ней. Но на это, в конце концов, можно было бы даже пойти…

– Что ты застыла там, Инге? Обдумываешь, как меня отравить?

Длинная рука Карла вынула из стиснутых пальцев Инге зажатые в них пакеты, – она даже не слышала, как он возник за ее спиной.

– Это неплохая идея, – невесело отшутилась она, распрямляясь. – Спасибо, что надоумил.

– Надеюсь, ты еще не успела подсыпать яду ни в сыр, ни в колбасу, – в тон ей невесело отшутился Карл, бросая пакеты на стол. – А хлеб у тебя есть?

Она двинулась было к буфету за хлебом, но дорогу ей преградил забытый за их дружеской перебранкой Ральф. Он вдруг вскочил со своего коврика, где все это время тихо лежал, притворяясь спящим, и, насторожив уши, рванулся к входной двери. За дверью что-то зашуршало, звякнуло и затихло. Ральф предупредительно тявкнул, скорей приветственно, чем враждебно, и в ответ в замке начал поворачиваться ключ. Кто это может быть так поздно – неужели Ури? Конечно, Ури, кто же еще? Ведь недаром с тех пор, как он уехал, Инге, предполагая, что он явится домой среди ночи, каждый вечер вынимала ключ из замка, чтобы он мог отпереть дверь.

Карл резко вскинул вверх руку, и в кухне стало темно. Инге не сразу сообразила, что он просто погасил свет. Она поняла это только, когда дверь распахнулась, открывая взгляду неожиданно светлый квадрат неба, в котором застыл приземистый женский силуэт.

– Зачем ты свет погасила? – свистящим шепотом спросил силуэт. – Прячешься от меня, что ли?

О Господи, Марта! Что могло принести ее сюда в такой час?

– Чего тебе от меня надо, Марта? – Инге не спешила зажигать свет, не зная, как Марта прореагирует на ее позднего гостя. Легкая струйка воздуха из коридора колыхнула прядь ее волос, и она не столько услышала, сколько почувствовала, что Карл выскользнул из кухни.

– Да включи ты, наконец, свет, – грубо выкрикнула Марта. – Или мы в темноте разговаривать будем?

– А о чем нам разговаривать?

– Не о чем, а о ком! Вот о нем – о моем красавце. Не хочешь на него полюбоваться?

С этими словами Марта пересекла кухню и как-то слишком уж агрессивно щелкнула выключателем. Перемена в ее внешности поразила Инге – в ровном розоватом сиянии, отбрасываемом старинным абажуром, было особенно ясно видно, как она похудела. Просто удивительно, что Инге узнала ее силуэт – от нее не осталось и половины.