Говори со мной по-итальянски

– Что это у тебя под глазом? – указав на свое нижнее веко, говорю Маркусу.

Он что-то бурчит на мое замечание и продолжает есть свой сэндвич. Исабэл и Дейл смеются.

– Ему девчонка по лицу двинула, – отвечает за Марка последний, от чего даже Исабэл не может сдержать хохотка.

С набитым ртом Марк возмущается:

– Давайте-давайте! Посмейтесь еще! – Но все, что он сказал, выходит неразборчиво и нелепо.

Друг толкает Дейла так, что тот готов был упасть со стула, но сумел удержаться, однако это не сделало его гогот менее истеричным. Зная, что блондин фотографии своей индианки хранит в смартфоне и каждый день их рассматривает, я считаю, что это хороший способ к «излечению» – просто безумно проводить время и смеяться над любой несообразностью.

– Ты бы знал, кто это сделал!.. – вытирая глаза, продолжает Дейл.

Мне больше смешно от того, что Марк сидит весь красный и упрямо жует уже второй бутерброд. Он смотрит в одну точку и, кажется, вскоре закипит, подобно чайнику.

– И кто же? – я подсаживаюсь к ребятам, и передо мной тоже мама ставит тарелку с едой.

Я в благодарность целую ее в щеку. Исабэл младше моего отца на несколько лет. Лучше женщины я в мире не встречал. Сначала у нас были конфликтные отношения; я был так зол на нее за идею построить филиал «Blankenship and friends» в Риме, я враждовал с ней, ведь она зародила в мозгу отца этот план. Но три года назад все изменилось. Киан стал подрастать и смог чудесным образом скрепить семейные узы между нами. Я называю Исабэл мамой, потому что другой у меня нет. И никогда не будет.

Ту женщину я таковой не считаю.

– Догадайся! – изрекает визгливо Дейл, вернув меня к ним, отсоединив от забытья.

Я верчу головой, давая понять, что вряд ли получится.

– Русые волосы, карие глаза… Нет? Не понимаешь? – Дейл игриво выуживает из моих воспоминаний образ.

Я качаю отрицательно головой, сощуриваясь. О чем это он? Хотя…

– Та странная дурочка! – экспансивно взмахнув руками, блондин чуть привстает.

Но я уже сообразил.

Ева? Маркуса ударила Ева? Мысль об этом почему-то заставляет меня улыбнуться? Я бы хотел это видеть.

– Чего это ты скалишься? – безрадостно выдает Марк.

Я веду плечами, мол, просто так. Но он мне не верит. И следующее, что он говорит, немного меня огорошивает:

– Она тебе нравится?

Я слегка поражен его вопросом, поэтому не сразу могу прийти к ответу, но друг времени не теряет. И, невзирая на присутствие моей матери, повторяет:

– Ева тебе нравится?

Маркус напряжен. Это значит, что он положил на девушку глаз. Единственное, что мне хочется сказать – это задать встречный вопрос:

– А тебе?

Дейл пытается засмеяться, но теперь у него это выходит слабо. Исабэл с пониманием покидает комнату и поднимается на второй этаж.

– Да Марк кончил, когда она его ударила! – забавляется блондин.

Маркус быстро закрывает ему рот, сжимая ладони в кулаки.

– Заткнись!

Дейла это не обижает: он строит ребячливую рожу и откидывается на стуле, внимательно следя за нами.

– Нет, – вскинув подбородок, друг слегка опускает ресницы. Он смотрит на меня из-под них, касаясь краев белоснежной тарелки пальцами разжатых только что рук. – Нет, конечно, не нравится.

Обманывает. Разумеется, обманывает. Я вторю ему и Дейлу, устраиваясь на стуле более удобно.

– Мне тоже, – вру я, глядя прямо на друга. – Вообще не нравится. Дура какая-то…

Маркус кивает, усмехнувшись:

– Точно…

___________________________

*1* – Это повар, который имеет официальное разрешение готовить пиццу. Профессия «пиццамейкер» в итальянском варианте.

*2* – Итальянцы не пьют капучино после обеда. Некоторые из них считают, что молоко в этом напитке плохо влияет на пищеварение. Если турист заказывает капучино после вышеуказанного времени в барах, кафе или ресторанах, на него могут странно посмотреть.

*3* – В Италии не принято давать «на чай», вместо этого в счет вписывается 2 или 3 евро (в зависимости от города и заведения), которые взимаются с гостя, как плата за обслуживание. Многие итальянские официанты могут посчитать лишние деньги в папке личным оскорблением.

*4* – К тебе пришли гости (итальянский).

Глава 7

Ева

После того, как мне удалось избавить себя от душевных мук хоть на один вечер, впервые за несколько дней я спала прекрасно – подобно младенцу. Мое ликование тем, что я смогла ударить кузена Пьетры, сыграло большую роль в отсутствии бессонницы это ночью. Я встретила отца только утром за завтраком, однако даже не сразу вспомнила, о чем хотела поговорить с ним накануне, и из-за чего чуть было не потеряла сознание. От новости о том, что мой папа теперь занимает должность в компании, по-видимому, принадлежащей отцу Лукаса, все внутри похолодело. Когда я оказалась на кухне, эта мысль подкралась в мое сознание не в один миг. Постепенно одни образы сменялись другими, и прошлый день воссоздался из кадров, словно маленький фильм.

Папа нарезает «моцареллу» толстыми кусками, как всегда. К сыру в тарелке присоединяется помидор и огурец. Овощи порезаны тонко и занимают меньшую часть посуды. Я сажусь за стол, и яичница-глазунья тут же оказывается передо мной, а возле моей правой ладони опускается кружка дымящегося черного кофе. Попробовав его на вкус, чтобы взбодриться, я удостоверяюсь, что сахара столько, сколько нужно. Отец заканчивает готовить завтрак и для себя, и пока что ни слова не сказав, сам присаживается на стул. Его глаза – радостные, веселые – напротив моих. Я уже знаю, по какой причине он так счастлив, и мне будет жаль отрезать ему крылья, но в этом есть необходимость. Папа не станет работать ни на кого, кто хоть как-то связан с этим подонком. Я не хочу его ни видеть, ни слышать о нем. Проблема вот в чем: как я объясню отцу, почему желаю, чтобы он не принимал предложение по работе, если не собираюсь рассказывать о поступке Лукаса и его друзей. Мне придется… придется видеться с ним в университете, придется встречаться с ним из-за того, что он тесно связан с моими подругами. Я буду вынуждена терпеть и Маркуса, и Дейла. Я не уверена, готова ли я к этому. Но ужасно не хочу, чтобы папа получал от них деньги. Блэнкеншип… Это фамилия как зараза! Вирус. Невероятно, как моя жизнь в одночасье снова изменилась!

– Я весь в своих раздумьях, – с набитым ртом делится отец, возле уха помахав ладонью, растопырив пальцы.

Он запивает чаем еду, тщательно все пережевывая. Его лицо буквально светится. Он так рад. Так рад!

– Папа…

– Подожди, милая, не перебивай… Дорогая, ты не представляешь. Я так ждал, когда настанет утро, чтобы все тебе сказать, что даже забыл поздороваться.

Произнеся это, отец встает со своего места, обходит стол и дарит мне теплый поцелуй, прикоснувшись горячими от напитка губами к щеке.

– Папа, я знаю, что ты получил работу. Ты ездил на собеседование и ничего мне не сказал?

– На много собеседований, дочка. Очень много, – говорит он, отдаваясь целиком и полностью своему настроению. – Я все не хотел расстраивать тебя, поэтому молчал об отказах. Но вчера в курьерской фирме, которая открылась в Риме всего-то каких-то четыре года назад, одобрили мою кандидатуру. Ты можешь себе представить! Все от меня отворачивались, а они – нет.

Я кладу вилку на полную еды тарелку и сцепляю пальцы в замок, положив локти на стол. Возможно, так я дам ему понять, что настроена серьезно и вовсе не радушно.

– Ты знаешь, кто эту фирму основал? – Мой тон остается холодным.

Папа, словно ничего и не замечает. Он продолжает есть, глядя то вниз, то на меня.

– Пока я ждал своей очереди, то прочитал информацию на буклетах. Их там несколько основателей, – пожав плечами, сообщает мужчина. – Они из Англии к нам приехали, дочка.

Несколько основателей… Может, родители друзей Лукаса тоже в деле, иначе как объяснить их переезд в Италию?

– Да, и ты хочешь на них работать?