Говорит и показывает. Книга 1
Шрифт:
– Так… Обычные дети.
– А этот… забыла, как его… Метелин…
– Метелица, – поправила мама. – Дочь замуж выйдет, ты знать не будешь, тоже мне.
– Ну, ладно, когда мне за её приятелями следить, – я помешала кофе в турке, пена начала светлеть. Я давно привыкла, что мама упрекает меня в невнимательности к дочери.
– Он не приятель, он её друг. Может только Илья ближе. Вася парень толковый, если с пути не собьётся.
– Илью женить надо, – сказала я.
Мама засмеялась:
– Илью… – она покачала головой, надо же, химические кудри её никогда не бывают
– По расчёту женить. На богатой. Чтобы квартира-машина, связи, – я налила кофе в чашки.
Мама достала вчерашние бутерброды с икрой чёрной и красной, и с плотной тёмной лососиной.
– Он на мотоцикле гоняет с Майкой, что ты хочешь от него, какая женитьба? – и засмеялась.
– Так и будет бобылём. Привык. Вечный пацан. Денег не считает, девиц тем более.
– Ну… денег и ты не считаешь, – усмехнулась мама.
Бутерброды подсохли немного, но от этого стали только вкуснее, будто на тостах сделаны…
Илья заглянул на кухню, волосы расчёсанные, и умылся уже, лицо свежее.
– О, кофе пьёте, девочки. Меня-то угостите?
– Садись. Что не спишь-то? Пришёл утром.
Илья налил себе кофе, сел на третью сторону стола:
– Так одиннадцать уже, весь день что ли валяться? – он разом проглотил бутербродик на половинке батонного ломтика. Мы с мамой всегда делаем миниатюрные.
– Когда подстрижёшься-то?
– Вероятно, никогда, – усмехнулся Илья, обернувшись на меня, приятный запах свежести от него, всегда хорошо пахнет. – Чё ты? Даже на работе никто не возражает.
И головой мотнул, играя, волосами по плечам. У нас с ним одинаковые волосы, плотные, гладкие, у Майки не в меня, и не в Виктора, свои какие-то, мягкими волнами.
– Как надоест на мотоцикле гонять, так и подстрижётся, – сказала мама.
– Маюшка рассказала, как сходила на праздник? – спросила я.
Илья посмотрел на меня, немного мрачнея, если бы не знала его, подумала бы, что он ревнует её:
– Нормально сходила, – хмуро сказал он.
– Что хмуришься-то? Целовались они там? – засмеялась я. – Мы, помниться, целовались в восьмом классе на такой вечеринке. В «бутылочку» играли.
Мама удивлённо выпрямилась. А я рассмеялась, глядя на них, Илья разозлился ещё больше:
– В «бутылочку», уж не играет никто, вспомнила тоже, прошлый век.
– А во что они сейчас играют? В «больницу» отыгрались уже надо думать, – продолжаю веселиться я, с удивлением наблюдая, как мой всегда такой легкомысленный братец вдруг превратился в моралиста и ханжу.
– Это ты играла, вот и… Остановиться не можешь, – прорычал Илья.
Точно ревнует, надо же. Что ты хочешь, Илюшка, выросла девочка. Надо про контрацепцию с ней поговорить, не то будем иметь «удовольствие» … Видала я таких девчонок, на аборты приходят в пятнадцать-шестнадцать.
Виктор открыл дверь в кухню, и тоже улыбнулся:
– Что затаились-то? – смеясь, сказал он. – Икру тайком жрут…
– И красную рыбу! – засмеялась мама. – Присоединяйся!
– Кофе сварить тебе? – спросила я.
– Я пойду, посмотрю, что Маюшка не встаёт, –
Илья поднялся.– Пусть спит. Легла только утром.
Но я сделала маме знак: пусть идёт, охота ему, пусть проверяет.
В это время зазвонил телефон.
– Начинается… – пробормотал Илья и пошёл ответить.
Мы прислушались, любого из нас могли позвать, но Илья не пришёл ни за кем из нас. Тогда я крикнула, выглянув из двери:
– Кому звонят?
– Не вам, – ответил Илья.
Это звонил Вася. И голос у него по телефону совсем не мальчишеский… Проснулся уже… я сказал, что Майя спит и вообще мы сегодня поедем на дачу. Ерунду сказал, дачу никто не готовил, там топить надо целый день, прежде чем отправляться.
– Так что ты денька через три звони, – вдобавок наврал я.
Я никогда ещё не врал и так ни на кого не злился: надо же, продержал Маюшку возле себя целую ночь. Боялся он, знаю я уловки эти хитрые, сам не промах дурочек разжалобить.
Я не зря тревожился, я чувствовал: Маюшка заболела. Войдя в её комнату, я сразу это понял. Мне кажется, я уже от двери почувствовал, что у неё температура. Подойдя и глядя на её припухшие веки, красные губы, я не мог не вспомнить, Лидины слова о поцелуях…
На письменном столе листочек со стихами. Я прочитал, Маюшка писала стишки время от времени, вот и этой ночью. Вернее утром. Почему такое? Странное стихотворение… что-то случилось всё же. Случилось. И не рассказала.
Я тронул её лоб ладонью, горячая кожа… Она повернула немного голову, приоткрыв глаза:
– Ю-Ю… – голос охрип, – м-м-м… горло болит…
Странно ответил мне Майкин дядя, раньше он всегда был приветлив со мной, а сегодня, будто я ему главный враг. Может, не узнал меня? Я положил трубку. И пошёл на кухню. Три дня на даче будет… почему ничего не сказала? Всегда говорит, если уезжает…
Едва проснувшись, даже не проснувшись ещё, я снова почувствовал и увидел и её лицо, и… Открыв глаза, я увидел, как торчит у меня член, высокой горкой поднимая одеяло собой. Эльбрус… Это обычное, и привычное дело, но ни разу ещё мне не было так томно от этого. Будто я раньше не знал, для чего он поднимается каждое утро… Но я был так далёк от осуществления этого знания… А теперь…
Теперь – вот оно. Я подошёл вплотную. Я почти проник в полный загадок и сказочных обещаний мир, о котором раньше только мечтал, он реальный, он совсем рядом и даже открыт для меня. Я остановился, уже приоткрыв дверь в этот мной неизведанный зовущий мир. Уже увидел свет и почувствовал аромат райского сада, но вернулся. Струсил?
Я повернулся на живот. Вот губы её, её груди… и…
Вот на этом диване… Я просто оказался не готов к тому, что это может произойти. Всё слишком неожиданно. Всё как-то, словно само собой, без моего участия. А я хотел сам управлять. Я сам хочу понимать, что я делаю.
И чтобы… чтобы она не боялась.
Я встал, и ещё неодетый, и босой, едва выйдя из сортира, взялся звонить ей. Как и обещал…
Разочарование и какой-то холод овладели мной. Уехала. Не знала вчера, значит? Чайник на кухне шумит всё громче.