Говорят сталинские наркомы

Ответ: Во время Великой Отечественной войны обстановка зачастую менялась быстро. И поэтому задаться планом на год и ограничиться им было просто невозможно. Не существовало таких оракулов, кто бы мог точно подсказать, какие произойдут события, как пойдет дело.

Ведь мы не знали, когда будем наступать, а когда — отступать. Приходилось поэтому максимально учитывать обстановку. И, естественно, ГКО, СНК СССР, руководители нашей военной экономики пришли к выводу, что надо иметь хотя бы квартальный план. Без плана что–то производить, что–то делать было бессмысленно. Это не социализм. План должен быть, пусть даже не совсем совершенный. Хочу Вам пояснить следующее: когда речь шла о выпуске военной продукции, скажем, танков Т-34 на таком–то заводе, то считалось, что сегодня он будет выпускать, к примеру, 8 танков, завтра — 9, послезавтра — 12… Люди при этом чувствовали ежедневную нагрузку и подтягивались, повышалась их ответственность, достигались результаты.

А если дать в тех условиях большой, растянутый план, скажем, на год, то ежедневного производственного ритма уж не так бы ощущалось и при некоторых неудачах и срывах всегда оставалась надежда: год большой и когда–то план все равно будет выполнен.

Поэтому переход на квартальные и даже месячные планы в условиях войны был закономерным, вполне оправданным явлением.

Вопрос: Каково Ваше мнение о Н. А. Вознесенском как человеке и крупном государственном деятеле, являвшемся с 1941 г. первым заместителем Председателя СНК СССР, с 1942 г. — членом ГКО и возглавлявшем на протяжении почти всех военных лет Госплан СССР?

Ответ: Николая Алексеевича Вознесенского я знал хорошо, встречался с ним часто и, кстати, не всегда соглашался с его суждениями, оценками. А если и соглашался, то не из–за того, чтобы ему угодить. Любезностями Вознесенский никогда не занимался. Он появился в Госплане после В. И. Межлаука, когда последнего там не стало. Его рекомендовал А. А. Жданов, поскольку Николай Алексеевич работал в Госплане Ленинграда.

Могу о нем сказать так: Вознесенский был способным молодым человеком, образованным, думающим, энергичным, знания имел достаточно глубокие… Но при всем этом обладал очень плохим характером. Никогда не улыбался, не шутил. Чувства юмора у него не было.

В кругу своих коллег, включая наркомов, нередко был несдержанным, грубым. Устраивал разные «разносы» подчиненным, не слишком заботясь при этом о подборе слов. В семье (а я знал и его жену) был деспотом. Это не значит, что он плохо относился к женщинам. Этого я сказать не могу. Но дома, в своей семье, повторяю, был обыкновенным деспотом.

Вместе с тем Вознесенский очень хорошо себе представлял, что такое план. Он понимал, что план составляет не один Госплан, что в его разработке активно участвуют министерства, или народные комиссариаты, как они назывались до войны и во время Великой Отечественной войны. А Госплан СССР, получая эти планы, их сводит на основе составления перспективы общего развития страны на пятилетку и более, составляет с учетом того, чтобы диспропорций было как можно меньше (если их нельзя вообще избежать).

Расскажу об одном случае. Вознесенского в течение нескольких дней не было на работе: не помню, не то болел, не то отдыхал. Обязанности председателя Госплана исполнял его первый заместитель. А план требовал присутствия Николая Алексеевича, ибо к его окончательной редакции, на последней стадии Вознесенский не допускал никого, в том числе и своих заместителей по Госплану. Он говорил другим высшим руководителям из правительства: «В чем дело? Если вам что–то нужно, звоните мне, должность моя вам ведь понятна? Мои заместители по Госплану отвечать вам не могут, потому что я за все отвечаю».

И вот, когда его не было, некоторые зампреды СНК СССР (может быть, не самые лучшие), вызвали исполняющего обязанности председателя Госплана и сказали: «Слушайте, сколько вас человек?» «Сто тридцать», — отвечает тот. «Мы тебе добавим еще сто человек, но только отвечай на все вопросы…»

Потом вернулся Вознесенский, узнал, конечно, о происшедшем, выругал своих заместителей последними словами и сказал: «Нам лишние штаты не нужны. Хотят, чтобы мы одни составляли план. А наркоматы что будут делать?»

Он прекрасно понимал, что план состоит не только из одних сводных цифр. Вы не можете составить действенный глубоко Продуманный план, если у вас останется без внимания вопрос о резервах. Без учета резервов планы ничего не стоят, потому что и в мирных условиях заранее нельзя представить: где будет землетрясение, где- то наводнение, где–то наводнение, где–то заносы, а где–то будут еще какие–то неприятности. Это невозможно. Мы еще не управляем природой, многого не знаем. Поэтому должен быть и резерв. Без резерва государство жить не может.

Сталин весьма высоко ценил несомненные способности Вознесенского, быстро продвигал его по служебной лестнице. К тем высоким должностям Вознесенского, которые Вы назвали в своем вопросе, добавлю, что с 1941 г. он стал кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП(б), а вскоре после войны — членом Политбюро ЦК. Еще в 1943 г. был избран академиком Академии наук СССР.

Многие из руководства, да и не только они, знали, что Сталин намеревался выдвинуть Вознесенского на пост главы Советского правительства, о чем неоднократно сам заявлял. Знал об этом и Николай Алексеевич и слишком поверил в незыблемость этого решения вождя. Он не учел обстановку «дворцовых интриг», зависть к себе и соперничество в лице таких сановников из ближайшего окружения Сталина, как Берия, Маленков, Каганович, что в конечном итоге имею для Вознесенского роковые последствия.

Вопрос: В исторической литературе сейчас существуют разные мнения по вопросу, когда у нас во время войны было создано слаженное военное хозяйство и что это такое. Если это было, то каковы его характерные черты?

Ответ: Видите ли в чем дело. Мы очень часто в наших публикациях по военной истории и военной экономике желаемое хотим выделить за действительное, что не помогает пониманию истинной картины. Например, когда создавались тома двенадцатитомной «Истории второй мировой войны 1939–1945», то там вопрос о времени функционирования в нашем государстве слаженного и быстро растущего военного хозяйства нашел отражение. Некоторые товарищи из числа авторов и редакторов записали в 5-м томе, что слаженное военное хозяйство мы получили уже к концу 1942 г. И тогда, когда у нас налицо в силу ряда причин стало резко падать производство базовых отраслей нашей промышленности и когда в результате этого, как отмечал Н. А. Вознесенский в своей книге «Военная экономика СССР в период Отечественной войны» (М., 1947. С. 155), в I квартале 1943 г. произошло снижение выпуска промышленной продукции на 12 % по сравнению с IV кварталом 1942 г. Вот Вам и слаженное, быстро растущее военное хозяйство, созданное еще в

1942 г.!

Когда я получил соответствующий текст макета 5-го тома с этим утверждением, то написал, что это выдумка. И кому она нужна? Когда несколько ранее вышел в свет 5-й том книги 1-й «Истории Коммунистической партии Советского Союза», посвященный 1938–1945 гг., то там тоже содержалось подобное утверждение. Я поинтересовался в Институте марксизма–ленинизма при ЦК КПСС, откуда у них такие сведения? Ответили: это уже давно опубликовали специалисты по военной экономике Б. М. Сухаревский, Л. М. Гатовский и ряд других.

Итак, в двух крупных изданиях имеется одинаковая трактовка, не соответствующая исторической правде и не опирающаяся на факты. Мое замечание редакция и редколлегия 5-го тома просто проигнорировали.

А ведь не следует забегать вперед, никто нас не гонит. И надо отражать то, что было в действительности. Если мы обратимся к упомянутой книге Н. А. Вознесенского, который в ней стремился показать только наше хорошее, а не плохое, то увидим, что там нет ни одного слова о том, что мы в 1942 г. создали слаженное военное хозяйство. Правда, на странице 142 той же работы председатель Госплана СССР процитировал место из доклада Сталина на торжественном заседании, посвященном очередной годовщине Великого Октября. Но там было сказано, что в 1943 г. (а не в 1942. — С. Г.)