Грааль

Снова поставив Чашу на алтарь, она выписала в воздухе сложную фигуру, и Грааль засиял ярким розовым светом, словно в первых лучах зари творения. Ангел убрала руки и стало заметно, как над краем Чаши возник слабый круг света.

— Внемлите! — сказала она и широко развела руки.

В тот же миг раздался звук, подобный звуку арфы, вспыхнул яркий свет, а жертвенник засиял. Я не знаю, как сказать иначе, но это сияние быстро росло и вскоре охватило всю часовню. Каменные стены сверкали, вырезанные узоры, казалось, начали двигаться и увеличиваться, впитывая свет, переплетаться друг с другом, образуя сложные световые узоры. Камень стен превратился в золото! Узоры продолжали расти и меняться, а золото побледнело, став белым мрамором, а тот, в свою очередь, превратился в хрусталь, настолько чистый, что сквозь него я видел проступающие контуры какого-то иного мира зеленого и пышного, под золотым небом.

— Смотри на меня, Сын Праха, и узнай, какова я на самом деле. — Вряд ли она произнесла слова вслух, скорее, они прозвучали только в моем сознании, но я понял, и ободренный нежностью ее голоса, огляделся. Не только ангел, преобразилась вся часовня.

Женщина передо мной стала выше ростом, лицо и вся фигура исполнены благородства. Длинные волосы стали серебристо-белыми, как и платье, облегавшее ее стройную фигуру. Ее кожа побледнела, теперь она была цвета молока или лунного света, и, несмотря на внешний вид и зрелость тела, она казалась воплощением детства. За спиной простерлись две сияющие дуги, тонкие, но ощутимые, как радуга в солнечном свете, эти крылья даже не вид представлялись мощными, способными защищать и поддерживать. Лицо ангела, и без того невообразимо красивое, теперь стало мучительно прекрасным, почти пугающим совершенством симметрии и неотразимой согласованностью пропорций. От нее исходило сияние, слишком яркое, чтобы смотреть на него. Я понял, что видеть это создание — значит, созерцать славу Господню, то, что могут видеть все, кто служит Царю Небесному.

Она указала на Чашу. Чаша тоже изменилась. Это уже не был сосуд, украшенный золотом, драгоценными камнями и жемчугами. Однако и без них Чаша сверкала так, словно была сделана из чистого золота и звездного огня. Я понял, что это ее истинная, небесная форма, столь же отличающаяся от своего земного воплощения, сколь Дева Грааля отличается от своих смертных сестер.

Это Истинная Чаша Христа!

Так мне подумалось, так это и было на самом деле. Дева Грааля подняла Святую Чашу с прозрачного алтарного камня, повернулась и, Господи, помилуй, протянула ее мне! Я беспомощно взглянул на Герейнта и Борса, но они продолжали стоять на коленях с опущенными головами и закрытыми глазами, словно пребывая в блаженном сне. Нет, Чашу предложили только мне. Но я не решался осквернить Святую Чашу прикосновением.

— Прими, благородный Галахад, — мягко предложила ангел, ее голос оставлял впечатление меда и солнечного света. Дрожащей рукой я взял Святую Чашу.

— Кровь Христа, пролитая за тебя, Галахад, — пропела она. — Испей и обновись телом, разумом и духом.

Сердце колотилось в груди пойманной птицей. Предчувствуя освобождение, я поднял Святую Чашу и взгляд мой утонул в темно-красном мерцании содержимого, когда я поднес ее к губам. Зажмурившись, я отпил из Чаши. Дивное вино таяло на языке, в нем отчетливо ощущалась горьковатая терпкость, подчеркивающая богатство вкуса. Хотя я не поклонник виноградной лозы, я бы сказал, что оно намного превосходит лучшее из вин, когда-либо поданное императору.

Я проглотил вино и замер. Волна обновляющего тепла прошла по всему телу, достигла пальцев рук и ног. После моих злоключений на тропе мне стало так хорошо, что я широко улыбнулся. Раненую ногу покалывали тысячи иголочек, боль быстро уходила и вскоре стала далеким воспоминанием. Я согнул ногу, она была совершенно здоровой!

Дева Грааля протянула руку, и я вернул ей чудесную Чашу. Она с легким кивком приняла у меня из рук драгоценный сосуд, улыбнулась моему радостному удивлению, а затем, проведя ладонью над краем кубка, повернулась к Герейнту.

Ни было ни слова, ни знака, но молодой воин в тот же миг поднял голову и открыл глаза, как будто его позвали. Ангел подала ему чашу так же, и Герейнт принял ее обеими руками, поднял и выпил большими глотками. Затем, смущенный донельзя, поклонился и вернул Святую Чашу Деве. Должно быть, она сказала ему что-то ободряющее, потому что Герейнт тоже широко улыбнулся.

Настал черед Борса. С присущей ему горячностью он схватил Чашу двумя руками, поднял над алтарем, поднес ко рту и осушил так же, как делал бессчетное количество раз в зале Артура. Постоял с закрытыми глазами, прислушиваясь к ощущениям, и вернул Чашу ангелу.

— Благодарю вас, прекрасная леди, — проговорил он то, чего не догадались сказать мы с Герейнтом.

Дева Грааля кивнула с признательностью и поставила Священную Чашу на алтарный камень, после чего подняла руки на уровень плеч ладонями наружу и повелела:

— Встаньте, друзья.

На этот раз она говорила вслух, и о! услышать этот голос означало познать сокровенный восторг влюбленного, когда его зовет возлюбленная. Она назвала нас друзьями! И я поклялся быть достойным этого наименования до конца моей земной жизни.

— Сегодня вам по Высшей милости было даровано предвкушение небесного пира, — сказала она нам. — Однако кому много дано, с того много и спросится. Приблизьтесь с верой и встаньте у алтаря, где испытываются и познаются человеческие сердца.

Подняв лицо к небу, она мгновение прислушивалась, а затем начала громко повторять слова, сообщенные ей:

— Примите слово Господа! Летнее Королевство близко, но Враг еще ближе. Он ревет и неистовствует, он бродит по земле, стремясь уничтожить всех, до кого доберется. Держитесь истины, друзья мои, и знайте, что там, где почитают Царя Небесного, зло бессильно. Помните, Тот, Кто в вашем сердце, сильнее того, кто в мире сём. Ничего не бойтесь, но готовьтесь к грядущей битве и не выпускайте из рук Меч своего Спасения.

Истинно говорю вам, и более возвеличенные утрачивали благодать из-за греха гордыни. Они верили в силу, и это становилось их слабостью, они полагались на мудрость, и впадали в безумие. Те, кто жаждал почестей, со временем стали чтить лишь похоть и ложь. Так погибают сильные. Поэтому не надейтесь ни на силу своих рук, ни на мудрость; доверьтесь Тому, Кто создал их и кто Своей Быстрой Верной Рукой поддерживает все сущее.

Предупреждаю: битва смертельно опасна. Но в любых схватках, и при свете дня, и во мраке ночи вы не одиноки. Перед вами всегда будет скакать Истинный Герой, и во имя Его вы победите!

Дева Грааля попрощалась с нами, сказав напоследок:

— Грааль остается в мире. Ради всех, кто нуждается в его благословении, я поручаю вам хранить его. — Она сотворила крестное знамение. — Сила, правда и благодать на вас отныне и присно. Аминь!

Пока звучали эти слова, мне казалось, что она становится все выше, контуры ее тела теряли четкость. На какой-то миг она стала сияющим кристаллом и тут же исчезла в приглушенной вспышке звездного света. Еще некоторое время ослепленные глаза видели ее там, где уже ничего не было, но затем и это прошло. Священный Грааль исчез, а на его месте на алтаре стояла та самая Чаша, которую я раньше видел в руках Артура при освящении храма. Алтарный камень утратил прозрачность, стал просто камнем, а часовня — просто голой комнатой со стенами, испещренными фигурками и орнаментом.

Мы медленно приходили в себя, как люди, пробуждающиеся от сна, причем такого, который видели все вместе. Я посмотрел на Борса и Герейнта, и мое сердце дрогнуло. Передо мной стояли добрые и верные люди, благородные сердцем, верные во всем — до смертного часа и за ним. Чем заслужил я таких друзей?

Герейнт заметил увидел мой взгляд и сказал:

— Если это был сон, прошу, никогда меня не буди.

— Это не сон, — ответил Борс, озираясь по сторонам. — Ты же пил из Святой Чаши?

— Божественный вкус, — кивнул Герейнт. — А как тебе?