ГРАЧ: Сигма дед

Вот только проку с этого нет, вокруг меня толстые металлические струи, которые после остывания превратились в надёжные путы.

Надо было валить раньше, не убивая попобаву.

Вот же я импульсивный идиот!

*Карьям! Вольт хороший!* — раздалось в небе. Если первый крик ранее издавал попугай среди прочего звукового сопровождения, то про «Вольта» что-то было новым.

Однако куда неожиданней стало, что в моё тело вцепились прочные когти.

— Не стрелять, это животное под защитой главы! — раздался крик.

— Но оборотень? — произнёс кто-то ещё.

— Похрен, добудем нового. Раз есть такой, будут ещё, — произнёс Леон.

Далее мы улетели достаточно далеко, чтобы шум от крыльев и криков птицы полностью глушил удаляющуюся человеческую речь.

«Вольт»… что-то знакомое. Но не помню.

Хотя… попугай Вольт? Серьёзно?

Эта та самая птица, из-за которой на моём лице остались шрамы?

Нет, тому попугаю и так был уже век, как такое возможно? Да и правильнее признать, что именно я виновен в своих ранах, ведь пытался вмешаться в естественный отбор между двух птиц.

Когда-то давно брат выпустил маминого попугая, чтобы натравить на него ворона. Я защитил белую птицу, а потом уже брата от него в другой раз.

Всплыло новое воспоминание. И зачем я мешал пернатому мстить?

Перед тем, как я попал в лабораторию, родители пришли ко мне и спросили:

— Ты готов убить Вольта? Он посмел тронуть твоё лицо, обезобразил, — холодно произнёс отец.

— Н-нет, он не хотел мне причинить вреда, — уверенно и, возможно, наивно произнёс я.

Родители отвернулись.

— Как я и говорила, он негоден. Его близнец гораздо больше подходит на роль главы, — сказала моя мама.

— Ты права, — согласился отец.

Серьёзно?

— Ха-ха-ха! — громко рассмеялся я. Мою судьбу по превращению в пушечное мясо для истребления магов решила моя мягкая натура.

Смешно аж до слёз! Но… наверно, я ничего бы и не изменил даже сейчас. Я поступил справедливо и логично, пусть и поплатился за это.

Я начал ждать, когда птица принесёт меня в гнездо и начнёт клевать.

Однако вместо этого она на удивление плавно опустилась в какую-то обширную яму и бросила меня куда-то так, что подо мной при приземлении захрустело.

Моё тело при этом подняло рой мух.

Хм, хотя я был глазами вверх, сразу же возникли идеи, что я приземлился в кучу предшественников. То есть прошлого обеда.

Однако попугай улетел, а через некоторое время я услышал сбивчивую речь на разных знакомых мне языках:

— Ещё один новичок? Но что на нём за железка?

— Кто-нибудь его видел раньше? Он от Цучиямы?

— Первый раз вижу, почему он голый?

— Похож на побитую дворнягу. Почему он чёрный-то?

— Скорее копчёный.

А я тем временем начал под солнышком потеть, что в итоге и позволило выбраться из пут. Хотя несколько острых частей не просто окольцевали меня, а проткнули мне плоть, но временно порвать кожу и немного мышц казалось не настолько уж сложной дилеммой. Не помер, вот и ладушки.

Однако картина моего освобождения вызвала несколько визгов, лишний раз подтвердив, что меня окружают женщины.

Я встал и посмотрелся: их пятеро.

— Доброе утро, дамы. Я Базилио Браво, — улыбнулся я.

— Прикройся, мужлан! С барышнями не говорят в таком виде! — возмутилась какая-то чудачка по-русски с другой стороны. Значит, шесть?

Я осмотрелся по сторонам.

Приземлился я на груду костей, перьев, шерсти и сухих листьев. Человеческих останков я не заметил, но обезьяньи выделялись. У них были клыки, да и размеры несколько иные.

Инструменты у «аборигенок» есть. Лопата, топор, автоматы, у трёх есть амулеты и ещё какие-то артефакты, но не блестящие, а какие-то тусклые, скорее всего, без металлов. То есть без защиты от дальнобойных атак.

Шестёрка состояла из трёх африканок, одной мулатки, азиатки и блондинки, которая и требовала от меня манер по-русски.

К некоторому моему удивлению, последнюю я уже встречал не так уж давно, когда мне попались добрые местные люди, подарившие мне лодку с моторами.

Впрочем, я могу ошибаться. Сейчас на ней было куда больше одежды, а на лице несколько смазанный макияж. Хм, а эта «боевая раскраска» умеет путать.

— Я так понимаю, попугай сбрасывает сюда людей не с целью убийства? — спросил я после некоторой паузы, во время которой осматривался по сторонам.

Одежды, понятное дело, здесь не оказалось. Конечно, если не считать той, что была на женщинах.

— Вы не понимаете римской латыни? — проворчал я, оглядывая их.

Пять переглянулись, и трое из них произнесли:

— Я его не понимаю.

— Римлялнин? Ненавижу.

— Нечего к нему привыкать, всё равно помрёт. Мужчина же.

А вот русская проворчала:

— Да что её понимать? Волчий язык, несложный. Как же я ошибалась, думая о том, что все иностранцы красавцы.

Теперь понятно, кто меня дворнягой назвал.

Ну, отрицать сложно. Я живучий, кое-как везучий и быстро восстанавливаюсь.

Я ощупал волосы… мдя. Из адъютанта плохой парикмахер. Если брови, ресницы и чёлку он мне сжёг, то остальное кое-как осталось непонятными клочками. Какие-то полуслипшиеся локоны островками.

Но в любом случае, она меня бесит.

Я подошёл к ней, как к самой разодетой среди остальных.

— Что тебе надо? — буркнула светловолосая.

Я молча дёрнул за её шелковистый шарф.

— Сама сказала, что я должен одеться. Из излишней одежды есть только твоя, — заявил я.

— Не отдам! Ты знаешь, сколько он стоит? — возмутилась куда громче девица.

А в следующий миг мы услышали хлопанье крыльев.

Она отвлеклась, а я быстро обмотал вокруг талии мою новую набедренную повязку.

Между тем на небе показался попугай.

Пятёрка девиц почти хором запричитала: