Грачевский крокодил. Вторая редакция
Шрифт:
— Почему же не возвратил?
— А потому и не возвратил, что ждал все доброй минуты.
И вдруг, переменив тон, он спросил:
— А что будет за это?
— Известно что…
— А именно?
— Одно наказание за кражу… тюрьма.
— Да разве это кража!
— А что же, по-твоему?
— Но если женщине нечего было есть, если у нее ребенок умирал! Если не на что было дров купить, чтобы протопить и согреть холодную квартиру. Не крал я, а просто взял деньги и отдал их той, которой они были необходимы…
— Целый роман! — перебила его Мелитина Петровна: — все есть: и угнетенная невинность, и голод, и холод, и
— Тебе смешно, а меня ждет позор!
— Что же! И развязка романа не дурная… Но почему же позор?
— Да ведь я вор.
— В глазах одних вор, а в глазах других — рыцарь. Помилуй! Ради спасения своей Дульцинеи даже перед кражей не остановился. А ребенок-то этот твой был?
— Перестань, ради бога… Право, мне не до шуток!
— Я и не подозревала, чтобы ты мог быть таким нежным, таким ловеласом…
Но Асклипиодот не слушал ее.
— любопытно было бы знать, — говорил он как будто сам с собою: — зачем это становой к отцу поехал?..
— Разве он у него?
— Да.
— Ты почем знаешь, — ведь ты целый день здесь скрываешься…
— Письмоводитель приезжал сюда, и вот он-то говорил мне… Этот косолапый черт даже как будто намекает, что дело касается меня…
— Ага! знает, видно, кошка, чье мясо съела!..
— Поэтому-то я и домой не пошел… и не пойду…
— Где же ты ночь-то проведешь?
— Мир не тесен!
И, немного помолчав, он добавил:
— Уж не начал, ли Скворцов дела!.. В Москву не требуют ли!
— И отлично! В Москве тебя никто не знает, отсидишь там свой срок и вернешься сюда как ни в чем не бывало…
— Чист, как трубочист! — перебил ее Асклипиодот.
— Умоемся, причешемся и ничего, сойдет! Люди нашего времени не особенно брезгливы, а воров, поверь мне, несравненно больше, чем честных людей, и если бы воры пошли войной на честных, то последние, конечно, были бы побиты жестоко! Успокойся, общество у тебя будет большое…
— Как не стыдно смеяться…
— Над несчастием ближнего, хочешь ты сказать? — перебила его Мелитина Петровна.
— Именно над несчастием.
— Кто же виноват… Я тебе предлагала… Сам отказался… А деньги были бы… Только бы телеграмму послать…
— Нет уж, спасибо. На такую сделку не пойду…
— Почему?
— Уж я раз двадцать говорил тебе, почему…
— К довольным принадлежишь, значит…
— Не к довольным, а просто к робким…
— Значит, весь мир гори в огне, лишь бы мой пирог испекся.
— Храбрости не хватает…
— Жалкий человек!.. Уж не службой ли земству думаешь принести пользу?
— Думаю.
— Слышала я, что тебе «место секретаря обещано»… Только в земство-то веру потеряла я, а в здешнее особенно…
— Это почему?
— Уж очень земцы-то хороши!.. Хлопотали о возобновлении смертной казни…
— Кто же это?
— Все ваш премьер, что с ключом-то ходит!.. Мужики обозлились на него и подожгли какой-то омет соломы… Вот он и хлопотал на земском собрании, чтобы ходатайствовать о наказании поджигателей смертной казнью… А прежде, когда мировой посредник был, говорят, либеральничал, всех крепостников восстановил против себя, общее их негодование возбудил!.. Даже стихи про него писали…
И, проговорив это, Мелитина Петровна начала декламировать:
Вам нужен не такой посредник мировой. Вам нужен, чтобы он, как прежний становой, С помещиком крестьян отнюдь не разбирал… А просто-напросто их драл бы, драл бы, драл…— А теперь этот либерал о смертной казни хлопочет. Вот как люди-то меняются. Итак, видишь ли! Ваше земство казнить собирается, а соседнее хлопотало, чтобы разрешили рабочих пороть… Ты запиши это в земскую хронику, будущий земец…
— Теперь, пожалуй, и в земство-то не попадешь… Узнают про это поганое дело, и места не дадут…
— Не дадут секретаря — ступай в адвокаты.
— Хорош адвокат… из острога-то!
— Зато на самом себе законы изучишь… Недаром же в какой-то французской книжонке, описывая познания одного адвоката, автор выразился про него так: «il connut le code, comme un voleur». [2]
— Остроумно…
И, помолчав немного, он прибавил;
— Неужели же ты не можешь достать мне денег?..
2
Он знал свод законов не хуже вора (франц.).
— Согласись на мои условия — и деньги будут высланы немедленно.
— А без этого? — спросил Асклипиодот.
— Без этого не будет ничего.
— Но ведь это жестоко!
— Зато справедливо… разве ты заслужил….
Но в это время в кустах что-то хрустнуло, раздались чьи-то шаги, и Асклипиодот быстро вскочил на ноги.
XX
Немного погодя он бежал уже по дороге, ведущей в село Рычи. Бежал, поминутно оглядываясь, как бы боясь погони, — бежал, не разбирая дороги и к чему-то прислушиваясь. Так добежал он до моста, о починке которого хлопотал становой, как вдруг чуть слышный звук колокольчика остановил его. Асклипиодот замер и стал прислушиваться. Все было тихо, только колокольчик продолжал звенеть где-то. Наконец Асклипиодот сообразил, что колокольчик раздавался в стороне Рычей и что он приближался! «Уж не становой ли!» — мелькнуло вдруг в голове Асклипиодота, и первой его мыслью было скрыться под мост… Но не сделал он и двух шагов, как позади его выросла чья-то длинная фигура и подошла к нему. ~
— Ах, это вы! — проговорила фигура.
Асклипиодот обернулся и увидал перед собою Знаменского.
— Откуда это? — Из Грачевки?
— С чего это вы взяли?
— Мне показалось… Вы так бежали… Уж не случилось ли чего?
— Ничего решительно…
— А я все здесь по камышам шатался…
— Уж не крокодила ли искали? — спросил немного оправившийся от испуга Асклипиодот.
— Именно!.. Подите же! не удается подсмотреть, и только!.. Утром ходил… наконец думаю: дай, ночью пойду!.. И все-таки нет ничего! Вы счастливее меня…
— Однако знаете ли что! — перебил его Асклипиодот, прислушиваясь к приближавшемуся колокольчику: — пойдемте-ка под мост скорее.
— Это зачем?
— Да что вы, оглохли что ли! — вскрикнул Асклипиодот сердито: — не слышите разве колокольчика..-
— По всей вероятности, это становой… Он у вашего батюшки был… И, знаете ли, вас зачем-то искали… По крайней мере ко мне приходила Видинвина узнать, не у меня ли вы сидите…
— Пойдемте же, пойдемте же!.. — чуть не кричал Асклипиодот.