Град разбитых надежд
Шрифт:
И они ушли, незаметно свернув не к Цитадели, а в проулки Квартала Охотников, озаренного пламенем пожаров. Никто их не остановил, не оставалось той силы, которая была способна поддерживать порядок. Старый Вермело погибал в огне, как и предупреждал освобожденный Страж Вселенной. И вскоре предстояла битва со Змеем, но не во имя Цитадели. Все смешалось, стерлось и истлело в этом непонятном сломанном времени.
Глава 37. Истина у пекарни
Вермело горел. Город опрокинулся, как переполненная чаша, и вместо сладкого вина потек обжигающий яд. Дымились подпаленные крыши, вилась паром кровь недавно убитых, разносился густой чад пороха. Из распотрошенных
«Уман, как же ты довел до всего этого? — лицезрел картины крушения Джоэл. — Чем тебя шантажировали, когда возвели на должность Верховного Охотника? Уж не Сюзанной ли и детьми? Ведь мы так уязвимы ради тех, кем дорожим. И живы ли они теперь где-то там, в Квартале Богачей? И жив ли Батлер с семьей? Цела ли их бедная лавка?».
В голове страшной каруселью проносились лица всех, кого довелось знать, с кем приходилось общаться. За кого-то до крика болела душа, с кем-то лишний раз не хотелось пересекаться, но теперь все они встали единой картиной тревоги, разбросанные на полотне крушащего себя града жестокой рукой незримого художника. Кого в эту ночь пересек росчерк погибели? Кто оказалась на переднем плане? Картина… все лишь картина с обратной перспективой, глядящая в себя, как в колодец без дна.
— Все, не могу больше, — выдохнул Ли, прислоняясь к забору. Они пересекали Квартал Шахтеров, выбравшись из месива Квартала Охотников на уцелевшие улицы. Но шли все больше по крышам и проулкам, топтали овощи на чужих огородах. Прямых путей не оставалось, как и сил лезть через баррикады. Но даже во дворах, среди помоев и разоренных грядок, не оставалось иллюзии безопасности.
Над городом сиял Алый Глаз, несколько раз мимо проносились сомны. Джоэл выхватывал меч, хотя не был уверен, что способен сражаться. Он привалился спиной к забору, Ли сидел рядом, то обхватывая голову руками, то бессильно откидываясь назад, как от удара. По счастью, утро восстания не позволило снять уличные Ловцы Снов. Переполненные, наполовину порванные, наполовину сгоревшие, они кое-как удерживали чудовищ.
«Если появится Вестник Змея и позовет всю эту ораву за собой, нам точно настанет конец», — подумал Джоэл, когда над головой по крышам, повинуясь зову сплетения ловушек для кошмаров, промелькнул неразборчивый силуэт. Обращались не только те, кому вкалывали стимуляторы. На площади в рядах Охотников треклятый Змей устроил омерзительное представление, и освобожденный Страж Вселенной не остановил его. Не мог или не хотел? Наверное, не мог, раз едва не растворился в сплетениях черных линий.
— Я все понял, Ли. Все понял. Стена разрушается. Стимуляторы — это первый этап подготовки вакцины для выживания в Хаосе, — сиплым шепотом, глотая горький пепельный воздух, сказал Джоэл.
— Но зло ли такие эксперименты? — простонал Ли, загребая пальцами землю.
— Не знаю… — отозвался скрежетом ржавых петель Джоэл. — Зло ли замалчивание?
— Зло ли вся эта ложь? — продолжал Ли, нервно колотясь затылком о забор, но эта боль едва ли заглушала пожар в его душе. — А бывает ложь во благо?
— Я не знаю, Ли. Если от правды льется кровь…
— То от лжи она льется еще больше! Если бы правительство не молчало, возможно, все сложилось бы иначе. Нашлась бы группа добровольцев и вообще… Надо было объяснить, что иначе не выжить!
Голос Ли срывался и терялся в переплетениях копоти, которая змеилась завихрениями воронки. В нее несся весь город. Рассвет в свете Алого Глаза представлялся нереально далеким. И для чего рассвет, в не нащупавшей солнца эпохе, ползущей на брюхе до самого дна, чтобы там восстать огненным монстром? Свет для них закончился.
— Думаешь, послушали бы? Абстрактный риск через пятьдесят-сто лет или опасность обратиться
здесь и сейчас? Может, маленькая группа и нашлась бы. Они испугались, что не нашлась бы. А стена все равно рушится и ветшает, — обреченно усмехнулся Джоэл краем пересохших губ. — Что нам остается? За стеной нашего тоталитаризма мы обречены превратиться в хаотичных бесформенных и бесполых созданий.— Так где же правда? — потерянно протянул Ли, запрокидывая голову. Он уставился в высокое черное небо, расчерченное алыми прожилками. В такие ночи казалось, будто просматривается жесткая чешуя гигантского Змея. И теперь он словно навис над городом вплотную, древний асур, совершенно реальный и почти всемогущий. Он выпил город, выкачал досуха, как старую скважину, получил себе на угощение сотни пороков и страхов, утопив всех в невыразимой боли. Он победил.
— Нет ее… Никакой правды нет! — ответил Джоэл. — Прав Вен Даррен: у людей все слишком сложно. Может, от этой сложности и становимся сомнами. Ли, да ведь создания Хаоса не монстры… Монстры — это кошмары. Монстры в головах людей.
Ли же съежился, снова начиная беззвучно плакать. Хрипя и сплевывая капли вязкой слюны вместе с сажей, облепившей губы, он повторял:
— Мио… Мартина… Энн… Как же я… как же мы… как же мы допустили все это?
Джоэл понял, что им обоим жизненно необходимо выпить хотя бы кружку воды, чтобы встать и двигаться дальше, хотя бы до соседнего двора. За весь день им не довелось, весь день прошел как единый нескончаемый кошмар. Предупреждения из снов одно за другим сбывались, и предсказание таинственной гадалки о смерти в фарфоровой маске выглядело самым страшным из них.
— Сейчас, сейчас, потерпи, — пробормотал Джоэл, двинувшись почти на четвереньках к ближайшему дому. Он высадил мечом окно веранды, выходящей на задний двор, и проник на кухню, похоже, вломившись в чью-то лавку. Но хозяева либо пали жертвами народного гнева, либо затаились наверху. По крайней мере, в темноте чужого дома никто не помешал. Сразу же нашелся святящийся белым керамическим боком пузатый кувшин. Судя по тазу под ним — для умывания. Но это не имело никакого значения.
Джоэл схватил его и принес Ли, решительно сунув напарнику под нос. Тот немедленно приник к посудине, жадно, дико. А Джоэл ждал и смотрел, вероятно, так же жадно, но терпеливо ждал своей очереди. Наверное, где-то во дворе был и колодец, но они не видели поблизости каменного круга с воротом. Возможно, он остался с другой стороны дома, а та территория представлялась ныне далекой и запретной, точно мир за стеной: улицы все еще кипели, кто-то бежал прочь от революции, кто-то стремился присоединиться к восстанию Академии. Кажется, все еще шли бои. Кого с кем? Охотников с восставшими? Восставших с гарнизоном? Гарнизона с охотниками? Все перемешалось и обессмыслилось.
— Ли, иди домой, — сказал Джоэл, когда ему удалось тоже напиться. Ли оставил ровно половину кувшина, хотя наверняка мог бы выхлебать его целиком. А еще им обоим ужасно хотелось окунуться с головой, смыть сажу и кровь. Много крови, не монстров, а людей. Наставали времена, о которых с содроганием вспоминал Нейл Даст.
— А ты? Ты куда? — заерзал Ли, хватая за руку.
— Я должен проверить, что с Джолин, — твердо ответил Джоэл.
— Я с тобой, — запротестовал Ли.
— Нет. Иди к Вен Даррену, его нельзя оставлять одного! Возможно, он наша единственная надежда спасти Иду, помочь Батлеру. Посмотри, все ли в порядке. Если что, ищи меня в Квартале Ткачей. Я почувствую тебя, — заверил Джоэл, хотя он бы с удовольствием не отпускал Ли. Хотелось спрятать любимого ото всех, укрыть теплым пледом, чтобы его не бил крупный озноб, успокоить и успокоиться самому, забыться в хрустальной сфере над бездной средь яблонь и перестука спелой падалицы. Но приходилось отпускать, даже хуже — отправлять в опасное путешествие в Квартал Охотников. Конечно, напарник как-то справлялся сам все лето. Пусть сломленный, он еще оставался лучшим бегуном и выдающимся охотником. И Джоэл верил в него.