Граф Аверин. Колдун Российской империи

— Вообще-то, убивали их вы.

— Ну да, — согласился Кузя, — только у нас выбора нет. Это инстинкт Пустоши. А мы отчаянно хотим выжить.

— Да… я понимаю.

Аверин прикрыл глаза. Не слишком ли часто дивы стали читать ему нотации? Но следовало признать, что Кузя прав.

— Послушай, — открыв глаза, проговорил он, — а если перед отправкой обратно я буду давать им отдых? Это даст им шанс выжить?

— Если вы их еще и накормите — вообще отлично будет! — Кузя просиял.

— Хорошо. Так и буду поступать впредь.

— Что, правда?! Обалдеть вы колдун, так интересно наблюдать за вами! Не отдавайте меня никому, ладно?

Аверин вздохнул и посмотрел диву в глаза:

— Интересно тебе? Хорошо, я постараюсь что-нибудь придумать, Кузя. Очень сильно постараюсь. А сейчас надо идти спать. Завтра предстоит нелегкий день.

— Можно подумать, они до этого легкие были, — пробурчал Кузя.

Что брать с собой, когда идешь в гости к диву? Прежде такого опыта у Аверина не было, поэтому он понятия не имел, что принести в качестве подарка. В прошлый раз, собираясь с визитом в этот дом, он брал оружие. Сейчас он прихватил с полки пару книг, которые счел подходящими, и сдернул за хвост с лестничных перил катающегося на них Кузю.

— Что может понравиться диву?

— Еда, конечно, — не задумываясь ответил Кузя, обращаясь человеком. Он огляделся по сторонам и, видимо, не найдя ничего подходящего прикрылся занавеской. — А зачем вам?

— Я же сказал, что мы идем в гости. Причем идем как просители. Поэтому надо произвести хорошее впечатление.

— Куда это можно пойти в гости к диву? О! — его глаза округлились, когда не него дошло. — Мы идем к Анастасии? Здорово! Я надену свою новую рубашку… ой. Ей тоже нельзя говорить, да?

— Ты ведь и так ей не говорил. Или — говорил?

— Не-а, — замотал головой Кузя, — я никому не показывал человеческую форму. Только Сомову, один раз, — он хрюкнул.

— Почему? Ты же ей доверял?

— Ну… — замялся Кузя, — вдруг, узнав, что я человек, она не захотела бы мне помогать?

— То есть… она помогает слабым. И ты боялся, что если она поймет, что ты сильный, то не поможет? Но она и так чувствовала твою силу.

— Мы по-разному относимся к тем, у кого есть человеческая форма, и к тем, у кого ее нет.

— Интересно… — Аверин отметил для себя, что обязательно еще поговорит об этом. Но сейчас надо было торопиться. До прихода Маргариты нужно было успеть многое.

— Так что можно подарить Анастасии?

Кузя задумался.

— Вино, — сказал он, — она любит вино.

— Вино? — удивился Аверин. — Вы же не пьете алкоголь, вам от него плохо.

— Ага, — согласился Кузя, — но ей нравится его запах и вкус, она сама говорила. И я видел, что иногда она пьет по маленькому глоточку.

— А, отлично. Куплю хорошего вина. Давай, возвращайся в облик кота, и пойдем.

— Эх, — вздохнул Кузя, — рубашка… я в ней такой красивый.

— У меня есть золотой браслет с гербом рода Авериных. Хочешь, я тебе его на шею надену?

Кузя на миг задумался:

— Не. Он тяжелый, будет мне мешать. — И полностью исчез за занавеской.

Глава 4

Калитку в доме Перовых долго не открывали. Наконец она приоткрылась, и оттуда выглянул дворецкий. И тут же распахнул дверцу:

— А-а-а, это вы, ваше сиятельство! А я не узнал сразу. Машина у вас другая, очень приличная.

Вежливее дворецкий Артемий точно не стал, поэтому Аверин сделал вывод, что и всё остальное в этом доме вряд ли изменилось.

Он прошел по дорожке. На этот раз Анастасия вышла его встречать.

— Как продвигается дело? — спросил он.

— Если верить вашему адвокату, то проблем возникнуть не должно. Я даже не знаю, как вас благодарить.

— Благодарить стоит, когда всё благополучно завершится, — улыбнулся он.

Они прошли в дом. Там их встречал Алеша.

— Доб-о-е ут-о, Ге-мес А-а… — мальчик запнулся. Он попытался привстать с дивана, на котором сидел, но чуть не упал и с трудом вернул своему телу прежнее положение.

— Не старайся, спасибо, Алеша, тебе тоже доброго утра.

— Нет-нет, ему нужно учиться говорить сложные слова. Вы же сами сказали: если всё получится, он сможет поступить в Академию. Да, не в двенадцать, как обычные дети, а лет в четырнадцать, но сможет.

Аверин поднял подарочный бумажный пакет и достал оттуда книги.

— Вот, Алеша, это тебе, — он протянул мальчику подарок. — Эти книги написал мой отец. Я читал их в твоем возрасте. Сначала ты мало что поймешь, но потом они тебе очень помогут при поступлении.

— Спа-а-и-бо! — старательно проговорил Алеша и протянул за книгами здоровую руку. Аверин дал ему одну, а вторую положил рядом.

— А это тебе, Анастасия, — он достал бутылку с вином.

— Мне? — удивилась дива. — Как это… неожиданно. Не желаете кофе? Легкий завтрак?

— Кофе я уже пил. А от чая с какими-нибудь пышками или свежим хлебом не откажусь, я еще не завтракал. Если господин Артемий, конечно, сочтет меня достойным.

— Прошу, присаживайтесь, — она указала на кресло, — я сама всё принесу. Не судите строго Артемия: Синицыны, черти, не дают никакого покоя. Каждый день приходят под ворота, пишут гадости, пачкают, грозятся спалить дом и «перестрелять всех вместе с колдуном». Боюсь, они имеют в виду вас, ваше сиятельство, — она печально улыбнулась.

— Почему они преследуют вас? Меня, я еще понимаю. Они уверены, что я укрываю дива, убившего их сына. А ты тут при чем? И Алеша?

— Не знаю. Думаю, им просто нужно кого-то винить, а мы ближе всех. Я пока не хочу никуда обращаться — мое слово не имеет законного статуса. Но как только я его получу, я немедленно напишу на них жалобу, и Артемий передаст ее в суд. А если господин граф сунется сюда — я просто оторву ему голову.

Аверин улыбнулся. Он прекрасно понимал, что это не речевой оборот.

— Я сейчас принесу чай. — Анастасия поклонилась и, шурша длинной юбкой, вышла из гостиной.

Аверин посмотрел на мальчика. О чем с ним говорить, он не знал. Но и молчать было неловко. И тут его осенило:

— Хочешь, я расскажу, как поступал в Академию?

Алеша дернул головой и сказал:

— Да.

— Мой отец погиб на войне, поэтому в Академию меня повез наш фамильяр Анонимус. Он похож на твоего Артемия, но гораздо более суровый. Мы долго ехали на поезде, и за всю дорогу он не проронил ни слова, просто молча выполнял мои просьбы и поручения. Я стеснялся людей, поэтому ни с кем не заговаривал в дороге. А когда меня представили приемной комиссии и они начали задавать вопросы, я уже так истосковался по общению, что начал говорить без умолку. И меня еле смогли угомонить. Но, видимо, я им понравился, — он улыбнулся.