Граф Булгаков. Том 2: Золотая Жила
Шрифт:
Директор пристально посмотрел на Валентина Петровича, словно взглядом хотел подавить любые возражения в зародыше.
— Нам нужны такие учителя, как вы. Ваше отношение к курсантам — это то, что делает вас бесценной частью училища. Если вы сейчас уйдете в отставку, это будет страшный удар по всему Кутузовскому наследию. Так что вашу заявку я не подпишу. И не просите.
Валентин Петрович уставился на заявление на столе графа, его взгляд был полон вины и сомнений. Александр Иванович протянул руку, скомкал лист и выбросил его в урну. После чего встал, обошел стол и ободряюще
— Возьмите отпуск на недельку, Валентин Петрович, — мягко сказал директор, — Поразмыслите над тем, что я сказал, и подумайте о важности вашей роли в обучении юных истребителей. Вы являетесь важной частью Кутузовской школы. Лучше пустите пулю в висок вашему внутреннему критику и спокойно возвращайтесь к работе.
Валентин Петрович медленно кивнул. Его глаза не отрывались от урны, где лежало скомканное заявление.
— Но что с родителями курсантов? — спросил он, — Разве Омутовы и Курцевичи простят меня?
— С Омутовыми и Курцевичами я вопрос улажу, — сказал директор, — Якуб Курцевич в разговоре тет-а-тет ясно дал мне понять, что желает самого сурового обучения для своего младшего сына. В том числе и полевых испытаний. Очень уж много в юном Филиппе дурной желчи. Полагаю, пан Якуб очень хочет, чтобы сын взялся за ум.
— А князь Омутов?
— Князь Омутов служил в специальном подразделении особого назначение Его Императорского Величества. Я думаю, тоже хотел бы видеть своих детей опытными воинами, — сказал Болтин, — Кроме того, князю в ближайшее время скорей всего будет сильно не до того…
— В смысле? — удивленно посмотрел на него Валентин Петрович, — Что-то случилось с князем?
— Не важно, потом узнаете, — отмахнулся граф. Он не хотел уводить разговор в сторону, — Так, что, Валентин Петрович? Сгоняете в отпуск?
— Спасибо, Александр Иванович, — сказал Валентин Петрович, его голос был полон благодарности, — Пожалуй, я так и сделаю. И подумаю над тем, что вы сказали.
Александр Иванович тепло улыбнулся. Что-что, а подбирать к людям ключики он умел.
— Это все, о чем я прошу, мой друг. Потратьте на отдых и реабилитацию столько времени, сколько посчитаете нужным. Помните, что вы нужны Кутузовскому училищу и нашим курсантам. Мы все верим в вас, Валентин Петрович.
Валентин Петрович кивнул. По его задумчивому взгляду чувствовалось, что ветерану предстоит долгий путь, полный размышлений и самоанализа.
— А что насчет юного Булгакова? — как бы невзначай поинтересовался директор, — Вы посмотрели на него в деле, как изначально хотели?
— О да, — кивнул ветеран, — И это было в высшей степени великолепно. Мне теперь даже стыдно перед ним — за то, что при первой нашей встрече я принял его за мажора, ищущего легкой жизни.
Глаза директора жадно заблестели. Но он тут же скрыл этот блеск за любезной улыбкой.
— Расскажите подробнее обо всём произошедшем в торговом центре, — попросил граф Болтин, сложив пальцы лодочкой, — А то этим журналистам никакой веры нет.
И ветеран начал рассказывать.
…Дверь за Валентином Петровичем закрылась, и Александр Иванович вернулся к своим делам. Будущее Кутузовской школы и ее учеников зависело от
таких учителей, как Валентин Петрович, и Александр Иванович был намерен всячески поддерживать его.Но куда больше директора теперь интересовал один юный курсант, полный странностей и загадок. Граф был уверен, что у парниши великое будущее.
А вот будет ли оно окрашено в светлые или темные тона, это ещё надо будет посмотреть.
И особенно пристально внимание стоит обратить на его причудливый Дар. Что-то подсказывало Болтину, что они имеют дело с случаем, не попадающим ни под одну из классификаций.
Глава 25. Это не я!
Телефон зазвонил, прервав мой послеобеденный отдых. Лежа на диване, я серфил по волнам интернета, держа в руках смартфон. Я взглянул на верхнюю часть экрана и увидел имя княжны Омутовой. Хм?.. Что это вдруг Светлане потребовалось от скромного виконта? Снова хочет сообщить мне, какой я дурак и какая она умная?
Или хочет повторить процедуру с проникновением в её духовные потоки Отражения? Ей ведь понравилось, я знаю. Ну я в принципе не против. Благо до конца дня ещё далеко.
Я поднес телефон к уху.
— Алло, княжна? Чем понадобился? — спросил я, пытаясь скрыть любопытство в своем голосе.
— Са… Виконт, я… я не знаю, что делать, — всхлипывала Светлана, выдавая плохо связанные обрывистые фразы, — Мой отец… он… он… он…
Она разрыдалась. Я был мягко говоря в шоке. Это что там такое произошло у Омутовых, чтобы нашу княжну так пробрало?
— Эй, княжна, успокойтесь, — я сел на диване, — Сделайте глубокий вдох и расскажите мне, что случилось, — успокаивающе сказал я, пытаясь помочь ей собраться с мыслями.
Она всхлипнула, прежде чем продолжить.
— Мой отец… ему очень плохо… он болен. Он в больнице, и врачи не знают, что делать. У Гриши… у Гриши из-за волнения открылось внутреннее кровотечение… он тоже в больнице… мама с ним… Я… я не знаю, что мне делать, виконт…
Мое сердце сжалось. От, блин, ситуация. Не одного меня жизнь решила отколбасить в этот солнечный день.
— Всё понял, княжна. Просто скажите, где вы, и я сразу же приеду.
— Спа… Спасибо, виконт. Я недалеко от Центральной Московской больницы, рядом с метро. Пожалуйста, поторопитесь…
— Уже лечу, — пообещал я, накинул пальто и вышла за дверь, — Нейди, я ухожу! К ужину вернусь!
— Да нам и без вас неплохо, хозяин! — донесся из соседней комнаты голос напутствия, — Можете не возвращаться.
Я ухмыльнулся. Фразы Нейди зачастую следовало воспринимать наоборот… но это не точно.
Я ехал в больницу на метро, размышляя о сложившейся ситуации. Князь Омутов — лютый кабан, пышущий здоровьем. Мне казалось, он способен всё человечество пережить. Что там с ним такого могло произойти?
Выйдя на станции, я быстро заметил Светлану. Княжна сидела на скамейке, словно самая обычная девчонка, с поникшими видом и уткнувшись лицом в ладони. Её плечи иногда подрагивали.
— Светлана! — позвала я, подбегая к ней. Княжной прилюдно решил её не звать. На всякий случай, а то мало ли. Что-то я не вижу рядом с ней охраны.