Граф Булгаков. Том 3: Блеск Отражения

Генеральный секретарь отшатнулся, как от удара.

— Ну ладно, коли виконт хочет так глубоко зайти в эти воды, — негромко произнес он, — В этом указе были предусмотрены исключения, продлевающие его действие на постановления, принятые до пяти лет после семьдесят первого года!

— Не принимается, — я отмахнулся, как от досадливой мухи, — Согласно постановлению от…

Парой цитат из старых законов я разбил предыдущие аргументы графа Блэквуда в прах. Глаза других членов комитета уже напоминали плошки — они полностью потеряли нить нашего разговора и не понимали, что происходит.

— О чем они говорят? — в шоке произнесла Воронцова.

Яркий золотой покров вспыхнул вокруг тела графа Блэквуда. У него на лице одновременно дергались веки и щека. На висках вздулись вены.

Он резко встал и опустил руки на стол, ударив ладонями по столешнице. В стороны разошлись волны силы, подхватив бумаги и разные мелкие предметы. Члены комитета с испуганными криками

— Неплохо, неплохо, — с маниакальной улыбкой произнес он, — Я вижу, вы хорошо подготовились к этому заседанию, молодой человек… Но что вы скажете на…

Мы продолжали нашу пикировку, бомбардируя друг друга законами и постановлениями. Законы, постановления, параграфы, указы, исключения, подпункты — всё шло в ход. Безжалостная юридическая резня набирала обороты и останавливаться даже не думала.

Мы так увлеклись, что полностью перестали себя контролировать. Стол треснул и развалился на части. Яркие молнии и искры разлетались по всему помещению, грозя перерасти в пожар.

— Прекратите! — в ужасе закричала баронесса Воронцова, её глаза широко распахнулись, — Вы же сейчас всё разгромите!

Но её голос потонул в грохоте мебели и треске молний. Граф Блэквуд потерял над собой контроль!

Наши силы схлестнулись, словно в самой настоящей реальной битве! И поражение признавать никто не торопился!

Но, разумеется, это не могло длиться вечно. Развязка должна была наступить. И скорее, чем многим могло бы показаться.

— Указ Именной Его Императорского Величества Петра Алексеевича от 14 февраля тысяча семисотого года, обвяленный из Оружейной палаты Сибирскому приказу, — резко произнес я на одном дыхании, — О распространении употребления гербовой бумаги по делам духовного ведомства. Согласно указу подлинными считаются лишь те документы, изданные на специальной гербовой бумаге, должным образом проштампованной на типографии! Все иные постановления признаются недействительными!

— А… — граф Блэквуд моргнул, отрыв рот и… так ничего не сказал. Я загнал его в тупик.

— Указ, конечно, крайне старый, — задумчиво произнес я, — Но он так и не был отменен. А, значит, официально действуют и поныне. Может быть, если бы в семнадцатом году большевики пришли бы к власти, они бы отменили все старые законы и ввели бы свою конституцию… но этого не произошло.

— Да… вы правы… — растерянно произнес Блэквуд, — Всё так и есть… Давно уже напрашивается законодательная реформа, которая бы привела в порядок и систематизировала все старые законы… Но у неё, к сожалению, слишком много противников…

Покров вокруг него погас. Я тоже приглушил свои силы. Из укрытий в углах зала показались испуганные лица членов комитета. Они переводили напряженные взгляды с меня на Блэквуда, гадая — что же произойдет дальше?

— Стало быть вето отменяется? — громко спросил я, чтобы слышали все.

— Да… Я не имею на него права… Прошу простить меня, господа… — потерянным голосом произнес граф Блэквуд, — Я… возмещу весь причиненный ущерб за свой счет… А теперь прошу меня извинить…

Быстрым шагом он направился к выходу из кабинета. Он так расстроился, что даже не забрал свой черный дипломат, стоявший рядом со стулом.

— Граф, вы дипломат забыли! — окликнул я его. Любезно подхватил дипломат за ручку и протянул его графу.

— О… Кхм… — он одарил меня быстрым, слегка растерянным взглядом. Взял протянутый ему дипломат, — Благодарю…

— Вам спасибо за интересную дискуссию, — улыбнулся я ему, — Приятно пообщаться со знающим человеком.

— Кхм… да, — граф Блэквуд кашлянул и… неожиданно улыбнулся в ответ. Улыбка едва тронула его бледные обескровленные губы, но это была именно улыбка, — Дискуссия и впрямь… вышла неплохой. Удачи вам… граф.

Он двинулся к выходу из помещения быстрым шагом. Я смотрел ему вслед и улыбался. Граф Блэквуд так увлекся диспутом, что не заметил розового щупальца Отражения, проникшего в его дипломат в самом начале нашей дискуссии.

Там отражение нашло телефон секретаря, где был доступ к разным юридическим базам, заметкам, архивам и пометками самого Блэквуда. Он готовился к этому заседанию, хорошо готовился, как с судебному процессу.

Только благодаря моей небольшой хитрости, я получил доступ ко всем его наработкам. Отражение, моя духовная нейросеточка, просунула свои розовые тентакли во все законы и постановления. С учетом того, что у неё ещё был доступ в интернет, Блэквуд получил себе в оппоненты крайне достойного противника. Фактически — себя самого. Только ещё лучше. Эрудированного, как сверхмощный ИИ.

А я лишь поработал в роли ретранслятора, озвучивая то, что мне подсказывала Ангел.

— Позвольте вас поздравить, граф Булгаков, — ко мне подошла леди Чернова. Она смотрела на меня с улыбкой, её глаза сверкали, — Уж не знаю, как вам это удалось, но… Вы были неотразимы! Вы заставили отступить самого графа Блэквуда!

Я улыбнулся ей в ответ.

— За это я должен благодарить вас, графиня Чернова, — любезно произнес я, — Ваша поддержка вдохновила меня на подвиги.

Мы общались так, как будто были едва знакомы. Ловкая игра, чтобы не сказать о нас окружающим слишком много.

Чернова придвинулась ко мне ещё ближе, так что наши лица оказались совсем рядом. Громким шепотом графиня произнесла:

— Не желаете ли, граф, сегодня вечером навестить меня в моем поместье? У меня как раз недавно закончили ремонт, я бы с удовольствием устроила для вас экскурсию… Кроме того, у меня есть для вас кое-какие новости по вашей профессии истребителя… думаю, они вас заинтересуют…

— С превеликим удовольствием, — улыбнулся я ей в ответ.

Надо будет заскочить домой и захватить бутылочку другую вина. Благо, почивший Николай Булгаков оставил мне в наследство не самый плохой винный погреб.

* * *

Вечер наступил быстро. А пролетел ещё быстрее.

После любовных игр мы с Ириной нежились среди белоснежных перин её постели. Роскошный особняк Черновых, где мы находились, впечатлял не меньше, чем родовое поместье Булгаковых. Мы потягивали вино и закусывали черной икрой, зачерпывая её серебряными ложечками из фарфоровых мисок. Ира, хихикая, рассказывала мне последние сплетни из высшего общества.

— Саша, ты слышал, что герцогиня Ольденбургская тайно встречается с тем красивым итальянским графом, о котором все говорят в последнее время? — спросила она, ее глаза сверкали от восторга. Хотя и не так ярко, как её обнаженные груди, покрытые капельками пота. Черт, мне никогда не надоест на них смотреть. Гипнотизируют, как горящий огонь или текущая вода.