Граф М.Т. Лорис-Меликов и его современники

Большая энергия и широта взгляда нужны для того, чтобы возбудить вновь эти насущные, но не вовремя заглохшие вопросы. Неустанный труд, большая сила воли и большое влияние потребуются, чтоб не только возбудить, но и направить решение этих вопросов.

Русские ведомости. 1880. 17 августа, передовая.

«Власть возвращает обществу свое доверие...»

Мысль об умиротворении, о значительном смягчении чрезвычайных мер, если не в полной мере их отмене, и о возвращении России на путь мирного развития выражена ныне самим Государем в рескрипте на имя графа Лорис-Меликова, которому принадлежит честь и заслуга ее исполнения.

Слово «умиротворение», восстановление в обществе «спокойствия» мы должны понимать не в смысле только охранения наружной безопасности, но и в значении более глубоком. Когда предпринимались чрезвычайные меры собственно для восстановления нарркной безопасности, то не было речи об умиротворении и возвращении на путь мирного развития. Если эти слова должны представлять ныне определенную политическую мысль, которая сколько-нибудь существенно отличала бы настоящее от недавнего прошлого, то их уже нельзя разуметь только в смысле пресечения преступлений. Мы разумеем их так, что власть возвращает обществу свое доверие и требует от него доверия к себе. Пусть власть требует доверия даже безусловного, но все-таки смысл ее заявлений тот, что она намерена направлять свою деятельность по пути развития, а не видеть опасности в самом этом пути, как казалось прежде.

Говоря о «новой» политике, мы делаем сравнение лишь с недавним периодом, начинавшимся с 1866 года. Сама по себе мысль об излечении ран, о водворении в России гуманных отношений, о доверии к умственным силам русского общества не нова для Государя. Он с нею вступил на престол, она продиктовала ему реформы. История сохранит на вечные времена и ярко осветит именно личный великий подвиг русского Царя. Стон крепостного крестьянина, солдата, ссыльного не мог доходить до него; но он угадал народное горе, завещанное веками, и, в полновластии своем, никем не побуждаемый, повел страну на путь развития и, так сказать, «учеловечения» быта. А в предпринятых им реформах выражалось доверие к русскому обществу, которое он же призвал к действию своим преобразованием. Та политика, которую мы назвали «новою», есть возвращение к этой же первоначальной, плодотворной мысли о доверии к обществу и движении по пути развития.

Страна. 1880. 7 сентября, передовая.

«Можно ожидать многого от произошедшей перемены...»

В высочайшем рескрипте на имя графа Лорис-Меликова от 30 августа сказано между прочим, что «оказалось возможным если не вовсе отменить, то значительно смягчить действие принятых временно чрезвычайных мер, и ныне Россия может вновь спокойно вступить на путь мирного развития («Правит. В.», № 199 от 5 сентября). Судьбу новейших «чрезвычайных мер» разделило устарелое третье отделение, вся сила которого заключалась в чрезвычайности. Можно ожидать очень многого от происшедшей перемены в устройстве высшей государственной политики и от примирительной деятельности нового министра внутренних дел; но едва ли благоразумно было бы со стороны печати преувеличивать значение указа 6 августа и представлять положение дел слишком в розовом свете. Единственно важное последствие приведенного указа — это включение бывшего Третьего отделения в общую систему государственных учреждений, чем устраняется исключительный односторонний характер государственной полиции и открывается возможность жалоб на ее действия в общественном порядке. Новый департамент министерства внутренних дел не может уже пользоваться тою бесконтрольностью и всеобъемлеющею властью, какая присвоена была Третьему отделению: как и прочие департаменты подлежат контролю со стороны Сената, который может проверять принимаемые им меры по жалобам частных лиц. Насколько действительна будет эта проверяющая роль? Соображения высшей полиции, — это другой вопрос, который на практике едва ли будет разрешен удовлетворительно, особенно ввиду преобладающего положения министерства, унаследовавшего все главные прерогативы шефа жандармов, вместе с самим этим званием. Смелая догадка некоторых публицистов, что «на очереди очевидно стоит нечто гораздо большее, чем простая отмена чрезвычайных узаконений», есть только одна догадка и ничего более; а заранее проявлять свои восторги по поводу предполагаемых благ — по меньшей мере неполитично... Умеренная либеральная «Страна» подробно обсуждает вероятные предположения «новых людей, призванных в совет правительства». Теперь, говорит она, «хотят возвратиться к тому, что реакциею было искажено, хотят искренно провести первоначальные мысли реформ и дать тем органам самоуправления, какие нами созданы, полную возможность...».

...Стоило ли рассуждать так положительно о новых министерских предначертаниях на пространстве шести газетных столбцов, чтобы в конце прийти к подобному «нельзя не признать»?.. Желательно было бы поменьше увлечений, побольше трезвости и политичности в заявлениях печати по поводу текущих законодательных мер и вопросов. Вместо погони за разными журавлями в небе надо бы смотреть на синицу в руках.

Новые веяния // Слово. 1880. № 9. С. 104—106.

«Период ликования прошел быстрее, чем можно было ожидать. Ликующие огляделись кругом: вся та же тьма народных нужд, нерешенных вопросов, мучительных сомнений и напрасных надежд... Тяжелое экономическое положение, крайняя запутанность и забитость народного хозяйства, угрожающий во лшогих местах голод, вполне расстроенные финансы и, наконец, отсутствие видимых или возможных средств к излечению наших разнообразных недугов общественных — все это сделалось невольно главным предметом обсуждения в печати... От заманчивых мечтаний пришлось перейти к печальным злобам дня, на которые указал представителям печати граф Лорис-Меликов ровно через месяц после достопамятного указа 6-го августа».

Обозрение на месяц // Слово. 1880. № 10. С. 76.

«В обществе еще не утвердилась уверенность в прочности новых веяний...»

Говорят, что кратковременное пребывание в Ливадии графа Лорис-Меликова, только что вернувшегося в Петербург, ознаменовалось Высочайшим одобрением шести проектов, «касающихся различных преобразований в области государственного управления». Хотя содержание их пока неизвестно, но нет сомнения, что они вполне соответствуют общему характеру политики графа Лорис-Меликова и, в частности, той «программы», которую г. министр внутренних дел кратко изложил перед представителями печати; если же это так, то вышеприведенный слух получает особенную важность. Несомненно, что в обществе еще не успела утвердиться уверенность в прочности «новых веяний», или, говоря словами московского «Юридического вестника», — «в том, что настоящее положение не временное, что правительство искренно желает той перемены, которая, по-видимому, осуществляется с весны этого года», и что «программа» гр. Лорис-Меликова исчерпывает намерения всего правительства, а не касается только Министерства внутренних дел». Как ни судить об этом недоверии, но нужно сознаться, что поводов для него существует весьма достаточно, и притом не только в прошлом, но даже в настоящем, ибо ни для кого не секрет, что политика графа Лорис-Меликова не везде встречает одинаковое сочувствие.

Неделя. 1880. 19 октября.

«К нему идет все и со всем...»

По словам «С.-Петербургских ведомостей», любопытное явление можно наблюдать теперь в министерстве внутренних дел, когда граф М.Т. Лорис-Меликов принимает посетителей. К графу идут не десятки, а сотни человек. Две большие приемные комнаты набиваются до тесноты. В это же время на площади собирается порядочная толпа любопытных, ожидающих приезда и отъезда графа. Доступность и популярность этого государственного человека сделали то, что к нему идут все и со всем, часто совсем неподходящим и невыполнимым. Не видев, трудно поверить, что у нас есть такая толпа лиц, которая имеет нужду быть выслушанною властью и что есть такое стремление к власти, когда она является в сердечной и доступной форме.

Русские ведомости. 1880. 29 сентября.

«Московские ведомости» о программе Лорис-Меликова

Предметом общих толков в настоящее время слркат предстоящие сенаторские ревизии губерний Казанской, Костромской, Киевской, Черниговской, Тамбовской, Воронежской, Саратовской, Самарской. ...Сенаторы Ковалевский, Половцов, Шамшин и Мордвинов, согласно возложенному на них поручению, при обозрении губерний, куда командируются, не ограничатся раскрытием и пресечением злоупотреблений. В программу их задачи, как слышно, входит всестороннее исследование местного управления. Они должны разъяснить действительное положение земского, городского и крестьянского управления, роль какую играют органы администрации и суда, взаимные отношения существующих между органами суда, администрации и выборных учреждений, состояние промышленности и торговли, положение, в каком находятся разные классы общества, между прочим сельское духовенство. Результатом такого исследования, произведенного одновременно в нескольких местностях страны, должно быть указание целого ряда мер, касающихся всех сторон народной жизни.

Что такое именно значение предстоящих сенаторских ревизий, в этом едва ли может быть сомнение после тех слов, с какими 6 сентября, через три дня после Высочайшего повеления о производстве этих ревизий, граф Лорис-Меликов обратился к редакторам петербургских газет и журналов, которых нарочно приглашал к себе. Слова эти приблизительно переданы в «Отечественных записках», откуда они перешли затем в другие периодические издания. Рекомендуя печати воздерживаться от суждений по предметам, которые могли бы напрасно волновать умы, министр внутренних дел сделал несколько указаний на существующую правительственную программу. Основная мысль задуманной программы состоит в том, чтобы согласовать и привести в гармонию учреждения нового и старого порядка, видоизменить их для этой цели в чем окажется нужным. Эта мысль давно рке высказывалась, и нельзя не порадоваться, что ныне сделан, наконец, серьезный шаг к ее осуществлению, которое, по мнению графа Лорис-Меликова, потребует от пяти до семи лет времени.

Московские ведомости. 1880. 25 сентября, передовая.

№ 55

ПОДПОЛЬНАЯ ПЕЧАТЬ ОБ ИТОГАХ ПОЛУГОДОВОГО ПРАВЛЕНИЯ ЛОРИС-МЕЛИКОВА

1

Около полугода прошло уже с той поры, когда воцарение Лорис-Меликова было встречено дружным хором газетных ликований, как начало новой эры. Несомненно, что общественное мнение значительно расходилось в этом случае с голосом печати. Тем не менее мириады газетных листков, наводняющие ежедневно все закоулки России, не могли, разумеется, не производить известного давления на общественное мнение. Уверения в несомненной близости реформ были так решительны, разные слухи из «достоверных источников» так единогласно говорили о богатых милостях, ожидающих Россию, что трудно было уже вовсе не поверить. А верить вдобавок так хотелось...

Прошло полгода. Условия для правительства были самые благоприятные. Не раз оно раньше заявляло публично, что и радо было бы «возвратиться» (?) к либеральной политике, да только мешают кинжалы и динамит революционеров. За последние месяцы ни кинжалы, ни динамит не проявляли ничем своего существования. Целое полугодие полнейшей тишины революционеры подарили правительству; и оно без всякого ущерба для своей амбиции могло сделать что угодно. А между тем реформ все нет. Что же это означает?

Пора положить конец смешному недоразумению, возможному лишь при полном отсутствии у нас политического опыта. Пора русским гражданам понять, что даром ничто на свете не дается, что всякая власть делает уступки ровно настолько, насколько народ способен их вынудить.