Граф Обоянский, или Смоленск в 1812 году

В одном из этих домов жил сорок четвертый год надворный советник и кавалер Антип Аристархович Скворцов, отставной уездный судья, человек уважаемый в городе за обширные местные сведения, за строгую нравственность, и даже за многие странности в домашней жизни, делавшие его забавным оригиналом. Он был говорлив в обществе, богат анекдотами, и не заморскими, а все своими, дорогобужскими, и тем более занимательными, что все лица были известны каждому, хотя по преданиям. Единственный доход Антипа Аристарховича составляли занятия его по тяжебным делам помещиков и крестьян Дорогобужского уезда. Нельзя было поручить своего дела в руки более верные, нежели отставному судье; но должно знать, что ни за одно кривое дело он не брался быть ходатаем.

Рассмотрев принесенную записку, в чем состоит иск, и поверив оную с документами, Антип Аристархович ожидал спокойно прибытия истца, которого участь решалась мгновенно. Ежели свернутая записка лежала на столе и ящик столовый был закрыт — в таком случае бесполезно было бы убеждать судью ходатайствовать: это был знак чистого, решительного отказа. Ежели же пустой ящик стола был открыт, то оставалось условиться о платеже за хлопоты и быть уверенным, что дело будет выхожено. На дне ящика приклеена была бумага, на которой четко написано было: не сули журавля в небе, дай синицу в руки. Слова сии написаны были почерком времен царствования императрицы Елисаветы Петровны, к которому Антип Аристархович набил свою руку и который превозносил похвалами, ибо любил писать под титлами. Способ торговаться с отставным судьей был известен каждому. Истец смело клал на дно ящика столько денег, сколько, по его мнению, стоили хлопоты. Антип Аристархович ходил обыкновенно в это время по комнате взад и вперед, потирая руки и разговаривая о предметах посторонних; он подходил, как бы рассеянно, к ящику, окидывал зорким, опытным глазом подносимый дар, и буде признавал оный достаточным, то закрывал ящик и начинал разговор об деле; если же казалось ему, что дешево ценит истец труды его, в таком случае ящик оставался открытым, и судья продолжал ходить и разговаривать стороннее, по-прежнему. Тут начиналась торговля: истец прибавлял понемногу в ящик, судья поглядывал мимоходом на дно, и хочешь — не хочешь, а надобно было наконец отсчитывать именно столько, сколько предположил взять Антип Аристархович, ибо, пока не закроется роковой ящик, он ни за что на свете и говорить о деле не станет.

Впрочем, каждый знал, в целом Дорогобуже, что хотя судья так настойчив, что не уступит ни гроша из умеренной суммы, какую благорассудит назначить за труды свои, но зато, если кто вложит в ящик более той суммы, он отсчитывал прочь излишек и вынимал на стол, а ящик запирал с тем только числом денег, какое еще с вечера записал в приход.

15 ноября, в понедельник, поутру, лишь только Антип Аристархович успел помолиться богу и выпить чашку чаю вприкуску, с сахаром и с изюмом, по старой своей привычке, которую еще из семинарии вынес с собою в дорогобужский суд, за подьяческий [48] стол, как отворилась дверь в его комнату, и толстая кухарка, которая в его доме и родилась, доложила ему о приходе жидка, Ицки Шмуйловича Варцаба, оршинского кагального. Учтивый еврей вошел, поклонился судье, как по его летам и званию следует, низко и почтительно.

48

Подьячий — помощник дьяка, канцелярист в допетровской Руси — прим. верстальщика.

— Что новенького скажешь, любезный друг, — спросил его ласковый хозяин.

— Я пришел к вашей милости с поклоном от его сиятельства графа Бориса Борисовича, — отвечал Ицка, снова поклонившись, — он просит высокородного господина судью пожаловать к себе теперь же.

— Сей час, любезный друг, — отозвался хозяин и немедленно встал, запер сахарницу, причесал перед зеркальцем кудри на висках и на затылке заповедную косу и начал одеваться, разговаривая с веселым евреем о погоде, о разорении и тому подобном.

Антип Аристархович был большого роста, сухощавый, однако же сильный мужчина, уже за шестьдесят лет от роду; глаза его были серые, впалые, но полные огня; нос длинный, прямой; подбородок несколько выдавшийся вперед; последнее могло казаться оттого, что у судьи не было уже ни одного переднего зуба; одежда его была опрятная, но по покрою оной трудно было решить, к каким временам отнести ее первоначальное обновление. Дабы показать пригласившему его вельможе достодолжное внимание, он раскрыл сокровище своего гардероба и извлек самое нарядное платье, которое должно описать с историческою или, по крайней мере, хронологическою подробностию.

Антип Аристархович надел на себя палевое, лосиное исподнее платье, купленное в Москве в 1772 году, по случаю, за весьма выгодную цену; камзол, обложенный по борту узеньким серебряным галуном, подаренный ему отставным воеводою в 1783 году, и сапоги с раструбами, взошедшие в большую моду в 1790 году, в воспоминание мира, заключенного тогда со Швециею. Одевшись таким образом, он долго колебался: мундир ли надеть или кафтан. «В мундире я уже был у его сиятельства, — решил наконец судья, — пойду в парадном кафтане». И казимировый [49] вишневого цвета французский кафтан, по борту еще носивший два ряда блесток, украсил высокий и прямой стан Антипа Аристарховича. Этот кафтан был уже старенек: он сшит был на память избавления С.-Петербурга от наводнения в 1777 году, но зато с таким почтением и роздыхом был ношен, что его недаром называл еще судья парадным. Прочие вещи были нового столетия: одна только трость принадлежала к временам старым; с этой самой тростью семинарист Скворцов в 1761 году переименован был служителем в приказное звание. С нею выслужил он все чины, высокий ранг дворянина и орден святого равноапостольного князя Владимира 4 степени [50] , за тридцатипятилетнюю, беспорочную службу!

49

Казимировый — из казимира, легкой шерстяной (суконной) ткани.

50

Орден св. равноапостольного князя Владимира 4 степени — учрежден 22 сентября 1782 года по случаю двадцатилетия царствования Екатерины II; крест 4-й степени с надписью «35 лет» с 1782 года служил знаком выслуги лет в гражданских чинах.

К чести старого судьи отнести должно, что он нимало не тщеславился выслуженным с честию знаменитым чином штаб-офицера [51] и рыцарским достоинством кавалера.

«Много есть надворных советников, — говаривал Антип Аристархович своим дорогобужским друзьям, — много есть даже и коллежских советников [52] (известно было всему Дорогобужу, что судья никогда не позволял себе неблагоприятных отзывов об особах первых пяти классов), которые совестятся исповедать пред духовником грехи свои и, получив орден, так свихаются с правого пути, что он служит им уже не украшением, а только разве защитою от побоев».

51

Чин штаб-офицера — чин IX класса Табели о рангах, соответствовал армейскому чину капитана и ротмистра.

52

Коллежский советник — чин VI класса Табели о рангах, соответствовал чину армейского полковника.

Отставной судья был со старшими почтителен, с равными внимателен, с низшими учтив и ласков: слово в слово, как в азбучных правилах, затверженных им еще смолоду, в семинарии проповедуется. Правда, он не выходил со двора без Владимирского креста [53] , но законники уверяли, что это по точному смыслу статута сего ордена.

Готовый в путь, с тростью и шляпою в руках, судья подошел в передний угол и сотворил несколько поклонов пред образом великомученика Антипы, своего патрона, обложенным пестрою, стеклярусом вышитою ризою, он поклонился жиду Ицке и отправился в сопровождении его за ворота.

53

Владимирский крест — этот орден имел несколько степеней: Владимир 4-й степени за выслугу лет в офицерских чинах имел на ленте «бант».

Путь судье был недалек: перейдя на правую сторону переулка, пошел он вдоль забора, завернул в первую калитку, на двор, и уже был в сенях у графа, его пригласившего. Это был именно тот самый дом, который только сам-друг с его домом уцелел от пожара и грабительства. Антип Аристархович предлагал было Ицке идти вперед, доложить графу о его приходе, но еврей не рассудил за благо исполнить сию церемонию; он снял почтительно с плеч судьи его тяжелую, на фризовой подкладке, шинель, распахнул настежь дверь, пред ними бывшую, и судья внезапно очутился у порога залы и был встречен громким восклицанием:

— Ба, ба, ба! Антип Аристархович, милости прошу! — и с сими словами встал с дивана и подошел навстречу к судье граф Обоянский.

— Я вчера поздно приехал, — продолжал он, вводя его за руку и усаживая с собой на диван, — а потому и не хотел вас тревожить. Поутру же, увидев огонек в вашем окне, смекнул, что вы уже встали, и потому тотчас отправил к вам моего фактора. Ну, что, батюшка Антип Аристархович: сообразили ли вы наше дело и не промолвились ли об моем имени?

Комната, где принимал граф Обоянский отставного судью, была в два окна: одно из них было заделано войлоком, наглухо, для того чтоб оставшимся в той раме целыми стеклами переменить разбитые; другое же окно было заставлено зимней оконницей, опрятно выбеленной. Стены и потолок этой комнаты были обтянуты парусиной, и также выбелены густо, мелом на клею; в эту опрятность приведена квартира была уже после французов, без сомнения, для переезда в оную графа. В углу стояла большая печь, снабжающая комнату порядочным теплом, и, наконец, кожаный диван, два стула и стол, крашеный, старый, с отпускными полами, прожженными во многих местах угольями, выпадавшими в старые времена из самовара, составляли всю мебель графской квартиры.

Обоянский был в прежнем оливковом казакине, который порядочно уже был выношен. Предание не сохранило того, дал ли он обет не переменять этой одежды до окончания своих предприятий, но, во всяком случае, казакин этот уже начинал близко походить на известную в старину рубашку королевы Изабеллы [54] . Перед ним на столе лежало много бумаг, несколько свернутых в трубку планов и тетрадь чистой бумаги, на которой, казалось, он принимался пред сим писать.

Быстрые черные глаза его, вооруженные огромными очками, зорко устремлены были прямо в глаза Антипу Аристарховичу, от которого с нетерпением давно ожидал ответа на сделанный вопрос.

54

Казакин… начинал походить на известную в старину рубашку королевы Изабеллы — Изабелла Кастильская, с 1474 года испанская королева, дала обет не снимать рубашку, покуда не будет взята Гренада, последний оплот мавритан.