Граф салюки

Нет, вспомнил, этот молодец придержал хозяйку за руку, когда она встала рядом с ним, и не отпускал долго. Граф почувствовал облегчение, ну хоть этот камень не добавился к его ноше. Ему стало смешно: сидит тут, раздумывает, жениться или нет, нужна ли она ему, а самого в пот бросило, лишь только подумал, что у нее есть другой. Нет, не может того быть, хотя бы потому, что сам внушил ей неприязнь к мужчинам. Сколько раз он убеждал себя за эти месяцы, пока искал Варю, что она ему не пара. Происхождение — хуже некуда, о приданом даже говорить смешно. И зачем ему нужна жена, которая знает его с самой невыгодной, отвратительной стороны, девушка, которую он так сильно обидел, что она никогда не сможет простить его до конца. Такая, если и согласится на его предложение, то только от безысходности. Он справедливо полагал, что Варя не меркантильна, но все имеет свои границы. Снова добиваться ее любви? Теперь это будет наверняка сложнее. А он в любой момент может сделать отличную партию, найдет себе молодую, красивую, богатую невесту, которая будет боготворить его.

Так рассуждал граф, сидя в коляске. Выходило — ему лучше уехать и никогда сюда не возвращаться. Вместо этого понял — он жить не может без этой маленькой крестьянки, мечтает упасть к ее ногам вместе со своими деньгами и титулом. Все прекрасно понимает, но ничего не может поделать с собой. Только она и нужна ему. Как господь, верно, смеялся над маленьким самовлюбленным человеком, именующим себя венцом творения, когда вместе с разумом дал ему любовь. Стоит только влюбиться и «царь природы» теряет свой разум, готовый совершать любые безумства. Так, что же он тогда уехал? Гордый какой, с ним не захотели говорить! Чего он ждал? Что она бросится ему на шею, после того что он с нею сделал? Сидит тут, размышляет о лукавстве Бога, а вдруг она тем временем опять сбежит? Обреченно вздохнув, Воронцов велел вознице поворачивать лошадь и ехать назад, на ту же улицу.

Он воротился. Ставни магазина уже были закрыты, но дверь еще не заперта. Граф вошел. Магазин был почти пуст. Он не заметил, кто именно был в салоне прежде, но сейчас лишь молодой человек и хозяйка сидели в креслах и разговаривали.

— Прошу прощения, давеча я погорячился. Позвольте теперь представиться: граф Воронцов. Извините мою настойчивость, но мне в самом деле необходимо переговорить с Варей. Хотя бы в вашем присутствии, раз вы принимаете такое горячее участие в ней.

— Астахов, — поклонился Алексей. — А это хозяйка салона Елена Павловна.

— Я передам Варе. Если она согласится, мы спустимся, — Элен вышла.

Граф и Алексей молча ждали. В сопровождении Элен вошла Варя. Глаза ее теперь были красны, видно, она плакала. Граф покосился на Алексея. Тот сейчас же вместе с Элен отошел к дальнему окну. Воронцов помялся, так трудно было начинать разговор. Сергей Иванович смотрел на Вареньку не отрываясь и не мог наглядеться. Как же он был без нее эти полгода? Да разве он жил? Как защемило у него в груди, при виде опущенных ресниц, бледных щек, всего ее грустного вида. Он думал, что после всего им сделанного не осмелится на нее и взглянуть. А вышло наоборот. Варя то краснела, то бледнела и не могла глаз поднять на него, он же не отрывался от ее лица.

Граф хотел было взять ее за руку и потянулся к ней, но Варя проворно убрала руки за спину. По закону, она была его собственностью, но он не смел даже коснуться ее. «Это я в твоей власти, — думал он. — Как только заставить тебя поверить в это и простить меня?»

— Варя, я не хочу тебя неволить. Я выправлю твои бумаги и привезу тебе. Ты будешь свободна. Я столько искал тебя, этот город я прошел пешком вдоль и поперек, заходил во все лавки и вообще во все места, куда могла бы устроиться молодая девушка. Я уж думал, ты работаешь у кого-нибудь учительницей, тогда я не смог бы найти тебя — в каждый дом не заглянешь, — она не отвечала. — Об одном только прошу — не уезжай больше никуда. Дай мне возможность хоть иногда видеть тебя. Посмотри на меня, ты же видишь, я не лгу, — Варя на секунду подняла глаза. — Я имею право забрать тебя хоть сейчас, но я никогда так не сделаю. Если ты не захочешь вернуться ко мне, я не буду тебя неволить, просто буду знать, что сам испортил свою жизнь. Я мечтаю, что ты простишь меня и вернешься, — он заглядывал ей в глаза, но Варя отворачивалась. — Ну дай мне хоть немного времени, может быть, ты поверишь мне… Обещай не уезжать, прошу тебя. Тогда на меня просто затмение какое-то нашло. Сам я никогда не прощу себе этого, а если ты все же сможешь простить меня, то мы сразу обвенчаемся.

Она стояла такая грустная, такая милая, ему так хотелось приласкать, обнять ее. Хорошо, что здесь были хозяйка и этот господин, иначе он точно б не сдержался и обнял свою Вареньку. Как он мечтал о ней, как долго искал, а теперь не смел коснуться ее руки. Ему хотелось сказать: «Если ты не сможешь вновь полюбить меня — значит, это кара господа Бога. Я столько молил его, чтобы дал мне возможность хоть увидеть тебя, и вот мое желание исполнено — ты передо мной, но как же мне убедить, что я больше никогда не обижу тебя, что я хочу твоего счастья? Я жить не могу, не видя тебя. Я не помню, что делал, кого видел, с кем говорил. Без тебя жизнь стала серой. Солнце для меня не светит».

Он хотел так сказать, но не мог — это было так высокопарно.

— А щербатого, с ножом, больше не пришлете?

— Какого щербатого?

— Да мужика, который порезал меня… Он сказал, что это вы приказали убить меня.

— Бог с тобой, ты что говоришь? Я никому не приказывал этого.

— Он сказал, что вам все равно, живой или мертвой, но пусть он привезет меня к вам.

— Я только вот сейчас узнал, где ты работаешь, и никого никогда не посылал, клянусь тебе, ты веришь мне? — Варя кивнула, она была уверена в этом.

— Слуг-то моих ты всех знаешь, разве он из моих дворовых? Разыскивать тебя я посылал людей, но это раньше было и уж конечно без ножей.

Но зачем кому-то воровать или убивать ее? Кроме графа, никто и не знает о ней. Неужто Семен Семенович? Так щербатый и сказал бы, что он от Кукушкина… Да уж Кукушкин точно бы не стал церемониться, а приехал бы с мужиком каким да сразу и отпорол, тут же.

— Так если тебе кто-то угрожал, тогда тем более необходимо уехать со мной… Поехали, Варенька…

— Нет, я останусь тут. — Варя опустила голову и покраснела снова.

Покраснел и граф, он понял, что Варя боится его, что она вспомнила о той ночи.

— Где ты живешь?

— Здесь.

— В этом доме? — понял Сергей Иванович. — Тогда обещай мне не сбегать и никуда одной не ходить.

Он сам не знал, верить в этого щербатого или ей что-то почудилось. Какой-то пьяный мужик напугал, наверно. А может, кто влюбился в нее и вот так глупо пытается ухаживать.

— Может быть, тебе что-нибудь нужно?

— Нет.

— Так ты обещаешь мне оставаться здесь, не уходить?

Варя сама не заметила, как кивнула.

— Позволь мне заходить хоть иногда. Мне так не хочется вновь потерять тебя.

Он простился с Варей, поклонился хозяйке и молодому человеку и вышел. Элен и Алексей тотчас повернулись к Варе, ждали ее объяснений. Лицо ее горело. Она ничего не стала говорить, лишь извинилась и вышла. Войдя в свою комнату, Варя кинулась к иконе, стала горячо молиться, просила помочь ей разобраться, подсказать, что делать. Но сама так была рада, так счастлива, что граф вернулся, что он точно искал ее все время и что он все-таки любит ее и всем сердцем раскаивается и сожалеет о случившемся! Непонятно, о чем же тогда она молилась, что же хотела узнать и в чем еще надо ей разбираться? Граф так упрашивал ее, что ей стало жаль его, и вместо того, чтобы гордо прогнать или, по крайней мере, сбежать нынче же, ей хотелось сказать, что она уж давно простила его, пусть он не мучается и не убивается так. Совсем недавно она считала случившееся смертельной обидой и не думала, что такое вообще можно простить. А сейчас она жалела, что нынче не позволила коснуться руки.

Граф стал приезжать в П. на пару дней каждую неделю. Расстояние до его имения не позволяло ему бывать в салоне Элен чаще. Как правило, он приезжал в город к вечеру и сразу торопился к Варе. На следующий день с утра занимался своими делами, потом заглядывал к ней, иной раз оставался еще на одну ночь в своем городском доме и тогда снова приходил в магазин.

Конечно, первой об этих переменах узнала Варвара Степановна — ей доложила Матрена: граф-то приезжает теперь все время в одну лавку, то есть в магазин, а кучера отпускает на часок. Варвара Степановна тут же сообразила: раз Воронцов не ездит по городу и не ищет Варю, значит, он ее нашел. Она выяснила через Матрену, где задерживается граф, и тут же навестила салон Элен. Сомнений не было — это та самая Варя и есть. Матрена получила указания собрать побольше подробностей. А уж потом Варвара Степановна во всеоружии, радостная, понесла свою новость к Анне Николаевне.