Граф Суворов 5

— Он ещё в самом соку. — усмехнулся я, глядя на то, как демонстративно и театрально Давид скинул свою бурку, оставшись в черном костюме, по покрою напоминающем и военную форму, и национальный наряд с белыми петлями. Удивительно, но на нем это не смотрелось комично, наоборот, дополняло суровый вид.

— Он мой дядя. — со вздохом заметил Константин. — Если не получится, я не стану тебя обвинять, но найдется множество родов в Тифлисе, и во всей Грузии, которые тебе такого не простят.

— Все будет зависеть от него. — спокойно ответил я, разминая плечи. Видя мои упражнения, кто-то из молодых дворян рассмеялся, но я не обратил на это никакого внимания. Лучше подготовится и получить хоть и незначительное, но преимущество, чем гордым орлом попасть на вертел.

— Дядя, последний раз прошу, прекрати этот глупый спор. — проговорил Багратион, обратившись к красующемуся с кинжалом в руках бойцу. — Он мой гость, спасший мне жизнь. Потомок очень влиятельного рода. На столько, что они могут посоперничать с нами.

— Видно, что дать они смогли лишь спесь и гордыню, но ни капли чести. — усмехнулся Давид, свысока посмотрев на меня. — Мальчик должен знать свое место!

— Ну так я и знаю. А вот ты нет. — усмехнулся я, закончив разминку и выйдя в центр круга. — Какие у вас тут правила? До первой крови, до потери сознания или до смерти одного из бойцов?

— Бой идет до тех пор, пока не останется стоять лишь один. — нехотя проговорил Багратион, отходя от арены. — Пусть оба из вас выйдут с арены с честью.

— Жаль я не смогу научить этого мальчишку чести за один раз. Но препадать урок — сумею. — усмехнулся Давид, поправив усы указательным пальцем правой руки. В левой он крутил кинжал, легко перекидывая тридцатисантиметровое лезвие между пальцев. И вот это уже выглядело как пижонство.

— Как будете готовы, можете начинать. — проговорил Константин, отойдя с арены. Краем глаза я заметил, как бойцы штурмового взвода расходятся по периметру, чтобы предотвратить возможные покушения. Собранная до предела Ангелина недовольно смотрела на нас, непроизвольно сжимая рукоять гранатомета.

— После того как я отделаю тебя, займусь твоей шлюшкой. — усмехнулся Давид, заметив мой взгляд. — Покажу, что значит настоящий мужчина.

— Это ты зря. Оскорбления я еще мог оставить без наказания. За тебя попросил Константин, а он мой брат по оружию. Но угрозы своим людям я просто так оставить не могу. — усмехнулся я. — Кажется сегодня Грузия лишиться одного из своих принцев.

— Сдохни, щенок. — оскалился Багратион, бросившись вперед, и время словно остановилось. Чувство опасности вопило, показывая угрозу сразу с нескольких сторон. Третий глаз, напитанный праной, давил на мозг, заставляя воспринимать информацию в темпе, невозможном для обычного человека, и я прочувствовал все направляющиеся в меня конструкты.

Два пресса сзади, слева и справа, так чтобы я не мог отступить в сторону или уйти назад. Кинжал, получивший почти двухметровое лезвие, шел по диагонали, так чтобы зацепить почти со сто процентной вероятностью. И все это — на запредельной для человека скорости. Но не для меня.

Разбить правый пресс пробойником, встретить вражеский меч собственным, и чуть отойти, позволяя прессу, созданному противником ударить его же под локоть, на мгновение выводя из равновесия. Давид каким-то чудом сумел в последнюю секунду вывернуть кисть с кинжалом, сбивая конструкт, и тут же атаковал меня несколькими узкими серпами, которые я едва заметил из-за скорости.

Вот уж в самом деле, попал. Конструкты Давида, в отличие от всего с чем мне приходилось сражаться раньше, были на принципиально ином уровне. Скорее объемная фигура, чем просто сжатая плоскость. И это выражалось во всем, не только в дисках или в мече противника. Да что там, он умудрился отразить мою атаку сформированным у кулака баклером!

На секунду растерявшись от такого поворота, я чуть не потерял инициативу, и когда вновь попробовал перейти в атаку, столкнулся сразу с серией конструктов. Давид не только являлся выдающимся, по моим меркам, фехтовальщиком, но и тренировался долгие годы. А самое отвратительное — он видел мои конструкты так же, как видел их я. И когда противник понял, как я избегаю его атак, глаза Давида расширились от удивления.

И вот это оказалось моим шансом. Отбив кортиком лезвие кинжала я ударил врага старой заготовкой — ладонью Шивы. Тройной конструкт снес защиту противника, но в последнее мгновение джигит отпрянул, пропуская воздушные кулаки перед своим лицом, я же не замедляясь ни секунды ударил обратным взмахом, превращая кулаки-прессы в лезвия серпов.

Враг поймал их на лезвие кинжала, но не сумел сразу рассеять, и отлетел в сторону. Рухнув на каменные блоки, он тут же перекувырнулся через плечо и вскочил, держа оружие наперевес. А затем прищурился и снова бросился вперед. Я увидел, как его аура мигнула и разом просела, потратив большую часть резерва за мгновение, но, учитывая сколько всего он создал — это было закономерно.

Со всех сторон в меня летели конструкты. Щиты преграждали пути к отступлению, за ними — летели диски, а под конец и сам Давид, высоко вскинув над головой кинжал, который держал двумя руками. Выхода не было. Шаг вправо, шаг влево, смерть. Так что я поступил единственным возможным способом. Прыгнул и попытался взлететь.

Рывок, и вот я уже в двух метрах над площадкой, над опускающим свой клинок Давидом. Он в последний момент понял, что разрезает пустоту, ухмылка победителя сменилась на его лице недоумением, он начал поворачиваться, но слишком поздно. Перевернувшись в воздухе вверх ногами, я использовал рывок еще раз, и кортик легко вошел в правое плечо противника, рассекая его до легкого.

С утроенной силой я приземлился врагу на голову и плечи, заставив рухнуть на каменные плиты двора. А затем поднялся, победно улыбнувшись. Вот только смотрели на меня окружающие совершенно не радостно, и в основном — через щели прицелов.

— Ты просто не оставляешь мне выбора, бидзжа. — проговорил Константин, покачав головой. — Огонь!

Глава 10

Я на автомате выставил два щита, удерживая их ладонями с обеих сторон, но только часть пуль полетела в меня. Штурмовики, по давно отработанной и выученной схеме прикрылись конструктами со всех сторон, но нас атаковала лишь часть джигитов. В основном — те кто пришли с Давидом. С другой стороны, люди Константина, били джигитов из числа сторонников Мухран-Батони, не обращая на нас внимания.

Праздничный пир превратился в кровавую бойню, где определить кто свой, а кто чужой, не было никакой возможности. Треск пистолетов и глухие винтовочные выстрелы сливались в сплошную какофонию, и мне не пришло в голову ничего лучше, чем отпрыгнуть к своим ребятам, прикрыв их щитом, а после отойти в сторону.

Даже какая-то гордость брала за парней и девчонок, никто не побежал, не струсил от отсутствия доспеха, не открыл беспорядочную стрельбу. Все держались максимально собранно, разбитые щиты тут же заменялись новыми, а проявлявшие явную агрессию противники уничтожались первым же слаженным залпом.

— Уходим? —серьезно спросила Ангелина, отбросив в сторону одного из бежавшего на нас с лицом искорёженным криком мужчину.

— Нет, если просто отступим — нас зажмут или уничтожат при взлете. — ответил я, вжимая прессом в пол нескольких засевших за перевернутым дубовым столом стрелков. — Двигаемся к Багратиону, он наш счастливый билет наружу.

— Ясно. — ответил Петр. — Коробочка! Вторые номера, раз!

Взвод перестроился, оставив по два человека с каждой стороны, и заключив нас с Ангелиной в кольцо. Пусть это была излишняя предосторожность, отговаривать соратников я не стал, а вместо этого усиливал их щиты и прикрывал от тех атак, которые они не успевали заметить. Сейчас было куда важнее вывести всех своих людей невредимыми, чем нестись вперед сломя голову или выпендриваться, показывая свое превосходство, тем более что впереди у нас были достойные противники.