Граф Суворов 8

И мы пробовали с утра до самого позднего вечера. Нельзя сказать, что я вообще ничего не понимал в происходящем. Все же весь материал повторял уже изученное. Но совершаемые Олегом пассы и результат его действий с резонансом у меня никак не получались. Единственное чего я смог добиться к концу первого дня обучения — сжать свои щиты до толщины бумажного листа, без потери прочности и со значительной экономией по тратам энергии.

— Ну, не безнадежно… но с остальным придется продолжить завтра. — поморщившись решил Олег. — Свободен.

— Идем, я отведу вас в комнаты общежития. — сказал Коловрат, все это время наблюдающий за занятиями со стороны и всего пару раз вмешивавшийся в процесс, давая свои едкие, но почти всегда уместные замечания. — Спокойной ночи, ваши высочества, и до завтра. Постарайтесь сегодня выспаться и не отвлекаться на постороннюю активность.

— Да какая тут может быть еще активность? — устало проговорила Мальвина. И она и Ангелина полностью выдохлись и сейчас даже не шли, а тащились со мной по коридорам. Да и я, откровенно говоря, чувствовал себя словно выжатый лимон. А ведь мне еще пилотировать бот на обратном пути.

— Итак? Что скажете? — спросил Коловрат, когда ученики скрылись за углом.

— Сильный, даже слишком. — ответил через несколько секунд Олег. — Учить его сложно, он словно старик, который все видел и все знает, а тебя слушает скорее из интереса. Вместо того чтобы спрашивать — делает и адаптирует то, что у него уже есть. Но ум при этом гибкий. Странное сочетание.

— С девочками все в целом нормально. Я им даже завидую. — вздохнула София, разминая плечо. — Молодые, активные, куда сильнее чем я в их возрасте. И если с Морозовой все более-менее понятно, то откуда столько мощи в рыжей — я не знаю. Если они не застопорятся в своем развитии, то к тридцати годам точно превзойдут и императора, и его сестру. А вот дальше…

— Ясно. — Коловрат замолчал, обдумывая ситуацию. — Как считаешь, успеет Александр за пять лет вырасти достаточно, чтобы свергнуть Петра?

— Если его раньше не собьют на взлете — легко. — ответил Олег. — Но сила и умение — это разные вещи. И с последним у него явные проблемы.

— Его, в отличие от тебя, с трех лет в зале не держали и основы тут нет. — ответил Коловрат. — Я склонен верить официальной пропаганде — цесаревич проснулся спустя пятнадцать лет комы. Но ты прав, иногда чувствуется инертность мышления. Он не ребенок, как ни крути, словно родился взрослым, хотя должно быть наоборот.

— Дитя резонанса? — недоверчиво спросила София.

— Да нет, бред. — отмахнулся Коловрат, но задумчивость с его лица так и не сошла.

— Ваше высочество, разрешите? — постучав в дверной косяк спросил Леха. На вечернюю тренировку сил не осталось, но поводом ее отменять это служить не могло, так что я просто сместил акцент на медитацию восстановления, заодно прокачивая прану соратников к глазам. До бала нужно успеть подготовиться.

— Давай, что у тебя. — спросил я, и Шебутнов протянул мне конверт из плотной тисненой бумаги со сломанной сургучной печатью. — Это что?

— Мне письмо сегодня передали. В середине дня. — задумчиво проговорил Леха. — Вот, понять не могу радоваться или плакать.

— Хм. — я открыл уже вскрытый конверт и достал небольшую карточку.

«Бастарду рода Шереметьевых, Алексею Гавриловичу, приглашение на личную беседу с графом Сергеем Даниловичем Шереметьевым».

— Твою же. Не было несчастья, да счастье помогло. — вздохнул я, прикрыв глаза. — Созывай всех взводных. Кажется, я знаю что происходит.

Глава 11

— Итак, дамы и господа, сегодня у нас знаменательный день. Алексею, нашему другу и товарищу, прислали карточку с личным приглашение от графа Шереметьева. При этом, он в ней назван бастардом. — громко сказал я, и товарищи начали переглядываться. — Это повод для радости, если не понятно. Признание вчерашнего простолюдина бастардом рода — по сути признание родства.

— Ого! Получается его графом сделают? — удивленно проговорил Таран.

— А вот тут не все так просто. — усмехнулся я, показывая всем бумагу. — Мария, можешь объяснить всем в чем подвох?

— А им это надо? Хорошо-хорошо. — вздохнула супруга. — Во-первых, речь идет о графском, а не о княжеском роде Шереметьевых, об отделившейся ветви лишенной княжеского статуса. Во-вторых, согласно новому законодательству, родство признается даже для незаконнорожденных, но только по мужской линии. У графа была дочь, а значит, даже формально, наследником рода просто так он стать не может. Ну и в третьих, графская ветвь Шереметьевых сумела выжить только благодаря Долгоруким, и является их кровными должниками.

— Тогда зачем было присылать приглашение? — нахмурился Шебутнов. — Они меня как-то использовать хотят?

— Это даже не обсуждается, конечно хотят. — ответил я. — Только не как-то, а весьма определенным образом. И тут мы подходим к общей и весьма интересной теме. Уверен, в недалеком будущем, всем, или почти всем из вас придут похожие карточки и письма с приглашениями. До окончания академии вы их получите все, возможно даже не по разу и от разных родов. Вряд ли от княжеских, скорее от баронских и графских.

— Многим нужны дети с большой силой, которые при этом не будут иметь поддержку в семье, и смогут использоваться либо для закрытия обязательств перед империей, в качестве военных, либо будут выполнять то, что поручит глава рода. — объяснила Мальвина, севшая рядом. — При этом, сильно сомневаюсь, что вас допустят до выход в свет, а даже если и покажут высшему обществу, то исключительно издали. Выскочки никому не нравятся, а аристократы привыкли считать, что они заслужили свое место просто по праву рождения.

— Именно. Это и есть причина, по которой свое приглашение Леха получил первым. Скорее всего подсуетились Долгорукие, потребовали возврат старого долга, да еще и услугу оказали оказавшемуся без наследников семейству. — объяснил я. — Одно дело, когда княжич проигрывает дуэль простолюдину, и совсем другое — графу из древнего уважаемого рода.

— Вот только никаких прав или имущества тебе не достанется. — поспешила разочаровать Леху моя супруга. — Графский род Шереметьевых прочно связан договорами с Долгорукими и Морозовыми, тебе и пискнуть лишний раз не дадут. А если вдруг начнешь выпендриваться — изгонят.