«Граф-Т»

К моему огромному облегчению мы оказались внутри. Меня трясло от пережитого страха и голода.

Нан закрыл дверь на огромный засов и побрызгал чем-то отвратительно пахнущим во все щели. Затем открыл небольшое окошко и побрызгал этим же вонючим составом уступ, по которому мы ползли, часть каната, створки окна. Окошко он так же плотно закрыл. Затем он приоткрыл малюсенькое круглое отверстие, напоминавшее глазок и подозвал меня.

– Смотри, цысмызы уже пришли. Мы вовремя. Мало кто может похвастаться, что видел цысмыза живым близко и остался при этом целым и невредимым. Смотри, только не бойся, ты в безопасности. Цысмызы чувствуют запах страха и неотступно следуют за тем, кто боится. Они, конечно, крупные, чтобы передвигаться, как мы, по канату, но лучше их не нервировать. Однажды парочка цысмызов дошли прямо до окна и хотели выломать стену. Хорошо, что в тот день ветер был сильным. Оба свалились в карьер.

Я приложила глаз к отверстию. На противоположной стороне каната, метрах в двадцати от нас, стоял огромный в три моих роста зверь. Черная всклоченная мохнатая шкура существа постепенно сливалась с погружающимися в сумрак кустами.

Цысмызы были непропорциональными. У них была огромная голова в форме кабачка, узкое суховатое тело, плотно стоявшее на земле на четырех толстых, раздвоенных у земли лапах. Спины цысмызов были изогнуты вверх и от этого они немного напоминали борзых. Когда звери поворачивались к нам мордой, то выгляделиони как черные яйца с двумя красными глазами. Иногда тут и там в шерсти мелькал ярко-красный язык. Понять, каковы размеры его пасти, было сложно.Однако было очевидно, что в разинутую пасть точно войдет все мое щуплое тельце. От этой мысли стало не по себе.

Зверь напряженно обнюхивал то место, где еще несколько минут назад стояли мы. Цысмыз нервничал, перебегал туда-сюда. Он чувствовал меня или мой страх, несмотря на то, что я находилась в двух десятках метров от него. Я не стала испытывать судьбу и прикрыла глазок. Теперь слова Нана стали понятнее – после встречи с таким чудовищем вряд ли кто-то сможет остаться в живых.

– Скажи, Ан, а зуберы как выглядят? И что это такое – калыш? Почему его надо бояться?

– Калыш – это тюрьма, особая. Туда отвозят лишь тех, у кого нет квадруса, кто не хочет работать на зуберов и перестал им подчиняться. Говорят, там над матулянами ставят опыты и отправляют на смертельно опасные работы. Может, это правда. Оттуда еще никто не возвращался. Когда зуберы только захватили власть, первые пленники калыша успели отправить весточки. Лишь несколько писем. Из них мы узнали, насколько зуберы жестоки.

Они выпытывали, где прячутся непокорные матуляне сопротивления, а потом уничтожали всех. Никому не удавалось сбежать. Матуляне – народмирный, мы не смогли оказать сопротивления захватчикам и сейчас они контролируют нашу страну. Нам приходится подчиняться им.

Тот, кто не хочет попасть на калыш, выполняет все требования зуберов. А зуберы для контроля над матулянами придумали квадрусы. Этот прибор рассказывает все о своем владельце: кто куда ходил,кто что говорил, что ел и пил, у кого что болит, кто с кем дружит, кто сколько зарабатывает, как тратит карточки и что делает в свободное время. Все они знают. И пока матулянин в состоянии зарабатывать карточки, он будет жить. Стоит серьезно заболеть или остаться без карточек по другой причине,приходят зуберы. Они уводят всех, у кого нет карточек и чей квадрус окрасился в красный. Мы для них бесплатная рабочая сила, выполняем самую грязную работу. Как только матулянин перестает быть полезным, его уничтожают. Зуберы нас не уничтожают только из-за страха.

– То есть?! Они боятся матулян?

– Нет. Они нуждаются в страхе. Тысячи матулян, напуганные калышем, цысмызами, трясущиеся за свои жизни и жизни своих близких, продуцируют огромное количество страха. А зуберы его собирают. Олдиш рассказывал, что есть специальная установка по сбору страха. Что они с ним делают, мы не знаем. Поняли только то, что они нуждаются в страхах.Как только матуляне привыкают к определенным обстоятельствам и меньше боятся, зуберы приезжают на габруке. Вводят новые правила, увозят на калыш некоторых матулян, запугивают, заставляют еще больше работать. Так до тех пор, пока уровень страха не повышается…

– А ты, получается, в сопротивлении? – Нан не ответил, а только утвердительно кивнул головой. – Разве ты не боишься попасть на калыш?!

– Конечно, боюсь. Только жить так, как сейчас мы живем – это все равно, что не жить совсем. Все запрещено. Иногда мне хочется поднять восстание, но матуляне боятся, вряд ли так долго продлится. С каждым днем скрываться становится сложнее. Численность сопротивления снижается ежедневно, скоро непокорных не останется совсем. Спасибо Олдишу. Если бы не он, меня бы давно отловили!

Послышался легкий стук где-то внизу. Нан замолчал, прислушался, а затем резко бросился в угол.Поднял с пола тяжелую корзину с бельем и втолкнул мне ее в руки.

– Слышишь? Бией Олдиш идет! Спускайся на этаж ниже и стирай, делай всетак же, как девушка с синими волосами. Ее зовут Дазима. С синими, не с голубыми, а с синими, запомнила?!

Я только растерянно успела кивнуть.

–Чего стоишь? Поторопись. Не говори с биеем. Только низко поклонись ему, когда поравняешься. Ищи девушку с синими волосами!

Нан вытолкнул меня из комнаты. Я, напуганная, с огромными ошалевшими глазами, вцепившись в корзину с бельем, принялась спускаться по узким скользким лестницам. Почти у самых дверей я столкнулась с одетым в черную длинную одежду высокимседовласым мужчиной с длинной бородой. Олдиш пристально пронзительно и осуждающе посмотрел на меня.

Я нервно кивнула головой в знак приветствия и быстро спустилась вниз. Бией впился в меня взглядом, отчего по спине пробежал холодок. Я поскорее закрыла дверь, оказавшись на этаже ниже. Огромных размеров круглый зал был ничем не лучше рудника.

Девушки стирали белье вдоль огромных колод, змейкой пересекавших весь этаж поземы. В помещении было ужасно душно, влажно, в узкие щелочки приоткрытых окон валил пар. На стенах виднелась плесень. По периметру зала на высоте двух-трех метров находились металлические дорожки с перилами. На этих мостиках стояли охранники и наблюдали за тем, что происходит внизу.

Охранники мало походили на людей: скорее это были человекообразные броненосцы с хвостами. По всему телу они были покрыты кожисто-костяными пластинами. Глаза у них были абсолютно круглой формы и темного цвета, далеко посажены друг от друга. Вероятно, они прекрасно видели то, что находилось несколько в стороне, но вряд ли хорошо видели то, что находилось у них прямо перед носом. Густой туман некоторое время скрывал меня от внимательных взглядов охраны, и я воспользовалась этим, чтобы отыскать синеволосую девушку.

Прачки стирали, не разгибая спин, никто не разговаривал. Слышны были лишь всплески воды и шлепанье босых ног по каменному полу. Все работницы были одинаковыми на первый взгляд.Все были худощавыми и бледными, одеты в одинаковые рубахи, волосы сплетены в дреды и забраны в пучок. Лиц большинства видно не было. У всех тех, чьи лица я смогла разглядеть, под глазами виднелись огромные синяки, губы растрескались.

Единственное, чем отличались прачки, был цвет их волос. Все известные мне оттенки были представлены в этом зале. Девушка с синими дредами стояла неподалеку. Насколько я видела сквозь туман, других синеволосых барышень в округе не было. Я подошла к колоде и встала рядом, украдкой присматриваясь, как она стирает и стараясь повторять за ней все движения.

Глава 4. День первый.Дазима

Девушка с синими волосами была явно недовольна тем, что я встала рядом. Но ничего мне не сказала. Я стала стирать грязные штаны в почти черной, пахнущей плесенью воде. Весь мой вид говорил о том, что мне это занятие противно.

То и дело я поглядывала на незнакомку, рассматривая ее лицо и удивляясь тому, как легко и ловко у нее получается справляться с грязной одеждой. Незнакомке быстро надоели мои любопытные взгляды. И через пару минут, не выдержав пристального внимания, она повернулась ко мне и, активно жестикулируя, закричала: