Графиня Де Шарни (часть 2)

Венценосной чете достаточно было обменяться взглядами, чтобы понять, что новости, полученные обоими, одинаково мрачны.

Король как раз кончил писать письмо.

Он молча протянул его королеве.

В этом письме Месье предоставлялись полномочия от имени короля Франции просить вмешательства австрийского императора и прусского короля.

– Месье причинил мне немало зла, - промолвила королева. Он ненавидит меня и дальше будет действовать мне во вред, но, раз он пользуется доверием короля, я тоже доверяю ему.

Взяв перо, она героически поставила свою подпись рядом с подписью Людовика XVI.

XVII ГЛАВА, ГДЕ МЫ НАКОНЕЦ-ТО ДОБИРАЕМСЯ ДО ОБРАЩЕНИЯ, КОТОРОЕ ПЕРЕПИСЫВАЛА Г-ЖА

РОЛАН

Надеемся, что беседа королевы с Барнавом дала нашему читателю полное представление о положении, в каком оказались все политические партии 15 июля 1791 года.

Итак, на место старых якобинцев вырвались новые.

Старые якобинцы основали Клуб фейанов.

Кордельеры в лице Дантона, Камила Демулена и Лежандра объединились с новыми якобинцами.

Национальное собрание, ставшее монархически-конституционным, решило любой ценой поддержать короля.

Народ решил добиваться низложения короля всеми возможными средствами, но поначалу прибегнуть к обращениям и петициям.

А теперь о том, что происходило в течение ночи и дня - между встречей Барнава с королевой, ставшей возможной благодаря содействию актера Сен-При, и моментом, когда мы оказались у г-жи Ролан.

Опишем эти события в нескольких словах.

Во время этой беседы, вернее, когда она уже завершалась, три человека, получившие от якобинцев поручение написать петицию, сидели за столом, на котором лежала бумага, перья и стояла чернильница.

Эти трое были Дантон, Лакло и Бриссо.

Дантон, правда, не относился к людям, созданным для подобных занятий; вся жизнь его состояла в движении, в наслаждениях, и он всегда с нетерпением ждал конца любого заседания любого комитета, членом которого оказывался.

Через несколько секунд он встал, предоставив Бриссо и Лакло сочинять петицию по собственному усмотрению.

Увидев, что он уходит, Лакло проследил за ним взглядом, пока он не скрылся из виду, а после прислушивался, пока не хлопнула дверь.

Это занятие вывело его из состояния притворной сонливости, которой он скрывал кипучую энергию; когда дверь захлопнулась, он расслабился в кресле и выронил перо.

– Знаете что, дорогой господин Бриссо, - объявил он, - пишите сами эту петицию, как считаете нужным, а я не в состоянии. Если бы речь шла о дурной книге, как говаривают при дворе, но петицию... Нет, петиция нагоняет на меня чудовищную тоску, - промолвил он и в доказательство широко зевнул.

Бриссо же, напротив, был человек, созданный для сочинения петиций подобного рода. Убежденный, что составит ее лучше, чем кто бы то ни было, он с удовольствием принял мандат, который ему давало отсутствие Дантона и отставка Лакло. А тот прикрыл глаза, поудобнее устроился в кресле, словно и впрямь собрался вздремнуть, и приготовился взвешивать каждую фразу, каждое слово, чтобы при малейшей возможности вставить в петицию оговорку, которая позволила бы установить регентство его господина.

Написав фразу, Бриссо читал ее вслух, и Лакло выражал одобрение кивком либо невнятным мычанием.

Бриссо обрисовал ситуацию, отметив:

1. ) лицемерное или трусливое молчание Национального собрания, которое не

желает или не смеет вынести решение о короле;

2. ) фактическое отречение Людовика XVI, поскольку он бежал, а

Национальное собрание отстранило его от власти, а также приказало

догнать и арестовать, меж тем как короля не арестовывают, не

преследуют и от власти не отстраняют, а если преследуют, арестовывают

и отстраняют от власти, то он уже не король;

3. ) необходимость позаботиться о его замене.

– Превосходно! Превосходно!
– заметил секретарь герцога Орлеанского, услышав слово .замена., но, когда Бриссо собрался продолжить чтение, остановил его: - Нет, нет, постойте! Мне кажется, после слов .о его замене. надо что-нибудь добавить... что-нибудь, что привлечет на нашу сторону нерешительных. Не все еще готовы, как мы, идти до последнего.

– Да, пожалуй, - согласился Бриссо.
– И что бы вы добавили?

– Ну, это уж я оставляю вам найти нужные слова, дорогой господин Бриссо. Хотя я добавил бы...

И Лакло сделал вид, что мучительно ищет нужную фразу, которую уже давно мысленно сформулировал в ожидании, когда для нее придет черед.

– Ага, вот что, - наконец произнес он.
– После слов .необходимость озаботиться о его замене. я добавил бы, скажем, так: "Всеми конституционными средствами."

Политики, а также прошлые, нынешние и будущие составители петиций, обращений и проектов законов, учитесь и восхищайтесь!

Что, казалось бы, такого в этих нескольких безобидных словах?

Ну что ж, сейчас увидите. Я имею в виду, что те мои читатели, которые имеют счастье не быть политиками, увидят, что скрывается за тремя словами "Всеми конституционными средствами."

Все конституционные средства замены короля сводились к одному-единственному.

И это единственное средство было регентство.

Однако в отсутствие графа Прованского и графа д'Артуа, братьев короля и дядьев дофина, к тому же не пользующихся популярностью, оттого что они эмигрировали, к кому может перейти регентство?

Правильно, к герцогу Орлеанскому.

Это крохотное невинное дополнение, втиснутое в петицию, которая составлялась от имени народа, делало от имени же народа герцога Орлеанского регентом.

Не правда ли, прекрасная вещь политика? А потом народу понадобится немало времени, чтобы ясно разобраться, куда ведут дело столь способные люди, как г-н де Лакло!

То ли Бриссо не догадался, какая мина, готовая в нужное время взорваться, заложена в этих трех словах, то ли не увидел змею, которая вползла в это дополнение, чтобы с шипением поднять голову, когда придет момент, то ли, быть может, понимая, чем он рискует как автор подобной петиции, не озаботился оставить себе вторую дверь, однако он ничего не возразил и записал фразу, заметив:

– Да, пожалуй, это привлечет на нашу сторону некоторых конституционалистов. Хорошая мысль, господин де Лакло.

Остаток петиции был выдержан в том же духе, который был задан ей ее вдохновителем.

Назавтра Петион, Бриссо, Дантон, Камил Демулен и Лакло собрались у якобинцев. Они принесли петицию.

В зале было почти пусто.

Все были у фейанов.

Барнав не ошибся: почти все якобинцы покинули клуб.

Петион тотчас же помчался к фейанам.

Кого он обнаружил там? Барнава, Дюпора и Ламета, пишущих обращение к обществам якобинцев в провинции, в котором те оповещались, что Якобинского клуба более не существует и что члены его перешли к фейанам, образовав "Общество друзей Конституции."