Графиня де Шарни (Часть 3)

– Его сиятельство граф де Шарни!
– доложила горничная. Андре хотела встать, но силы покинули ее; она вновь опустилась на колени и, полуобернувшись, оперлась рукой о молитвенную скамеечку.

– Граф!
– прошептала она.
– Граф! Она не могла поверить себе, хотя он стоял перед нею. Не в силах промолвить ни слова, она кивнула. Горничная посторонилась, пропуская Шарни, и закрыла за собой дверь. Шарни и графиня остались вдвоем.

– Мне сказали, что вы только что вернулись, сударыня, - обратился к ней Шарни.
– Я не помешал вам?

– Нет, - дрожащим голосом промолвила Андре, - я рада вас видеть, сударь. Я страшно беспокоилась и выходила узнать, что происходит.

– Вы выходили? Давно?

– Утром, сударь. Сначала я была у заставы Сен-Мартен, потом у заставы Елисейских полей и там видела...
– Андре в нерешительности запнулась.
– Я видела короля, королевское семейство... увидела вас и успокоилась, по крайней мере на некоторое время... все опасались за вашу судьбу, когда вы сойдете с козел. Оттуда я прошла в сад Тюильри. Господи, я думала, что умру!

– Да, - сказал Шарни, - толпа была чудовищная. Вас там, наверное, чуть не задавили. Я понимаю.

– Нет, нет!
– запротестовала Андре.
– Дело вовсе не в этом. Наконец мне сказали... я узнала, что вы спаслись, вернулась и вот молюсь, благодарю Бога.

– Раз уж вы молитесь, сударыня, раз уж обращаетесь к Богу, помяните и моего бедного брата.

– Господина Изидора?
– воскликнула Андре.
– Значит, это он!.. Бедный молодой человек! И она склонила голову, закрыв лицо руками. Шарни сделал несколько шагов и с чувством неизъяснимой нежности и грусти смотрел на это чистое существо, погруженное в молитву. Но во взгляде его читались безмерное сочувствие, мягкость и сострадание. И не только это, но еще и затаенное, сдерживаемое влечение. Разве королева не сказала ему, вернее, не проговорилась, сделав странное признание, что Андре любит его? Кончив молиться, графиня повернулась.

– Он погиб?
– спросила она.

– Да, сударыня, погиб, как и бедный Жорж, за одно и то же дело и так же исполняя свой долг.

– И все же, сударь, несмотря на огромное горе, которое причинила вам смерть брата, вы нашли время вспомнить обо мне?
– произнесла Андре так тихо, что слова ее были почти неслышны. К счастью, Шарни слушал не только ушами, но и сердцем.

– Сударыня, вы ведь дали моему брату поручение ко мне?
– осведомился он.

– Сударь...
– пролепетала Андре, привстав на одно колено и со страхом глядя на графа.

– Вы вручили ему письмо для меня?

– Сударь...
– вновь пролепетала дрожащим голосом Андре.

– После смерти Изидора все его бумаги были переданы мне, и среди них находилось ваше, сударыня, письмо.

– Вы прочли его?
– воскликнула Андре и закрыла лицо руками.

– Сударыня, я должен был ознакомиться с содержанием этого письма только в том случае, если бы оказался смертельно ранен, но, как видите, я жив и здоров.

– А письмо!..

– Вот оно, сударыня, нераспечатанное, в том виде, в каком вы вручили его Изидору.

– Ах!
– вздохнула Андре, беря письмо.
– Ваш поступок безмерно благороден... или безмерно жесток. Шарни взял Андре за руку и сжал ее. Андре сделала слабую попытку отнять у него руку. Однако Шарни не отпускал ее, бормоча: "Сжальтесь, сударыня!" - и Андре, испустив вздох чуть ли не ужаса, оставила свою трепещущую, внезапно повлажневшую ладонь в руках у Шарни. Исполненная смятения, не зная, куда отвести глаза, как избежать устремленного на нее взгляда Шарни, не имея возможности отступить, она прошептала:

– Да, я понимаю, сударь, вы пришли вернуть мне письмо.

– Для этого, сударыня, но и не только... Графиня, я должен попросить у вас прощения. Андре вздрогнула: впервые Шарни обратился к ней не .сударыня., а .графиня., впервые произнес ее титул, не прибавив к нему .госпожа." Изменившимся, исполненным безмерной нежности голосом она спросила:

– Вы хотите просить у меня прощения, граф. Но за что?

– За то, как я вел себя с вами все эти шесть лет. Андре взглянула на него с нескрываемым изумлением.

– Сударь, но разве я когда-нибудь жаловалась на это?

– Нет, сударыня, потому что вы - ангел! Глаза Андре невольно затуманились, и она почувствовала, что по щекам ее ползут слезы.

– Андре, вы плачете?
– воскликнул Шарни.

– О, простите меня, сударь, - глотая слезы отвечала Андре.
– Я не привыкла, вы никогда так не говорили со мной. Боже мой!.. Боже мой!.. Как подкошенная она рухнула на софу и закрыла лицо руками. Через секунду она подняла голову, встряхнула ею и прошептала:

– Нет, право, я сошла с ума! И вдруг она умолкла. Пока она закрывала лицо руками, Шарни опустился перед нею на колени.

– Вы на коленях у моих ног?
– пролепетала Андре.

– Но разве я не сказал вам, Андре, что пришел просить у вас прощения?

– На коленях, у моих ног...
– повторяла она, словно не веря глазам.

– Андре, вы отняли у меня руку, - сказал Шарни. И он снова взял ее за руку. Но она отшатнулась от него чуть ли не со страхом.

– Что все это значит?
– прошептала она.

– Это значит, Андре, что я вас люблю!
– нежно произнес Шарни. Андре прижала руку к груди и вскрикнула. Затем, словно подброшенная пружиной, вскочила и стиснула руками виски.

– Он любит меня! Любит!
– повторяла она.
– Но это же невозможно!

– Андре, вы можете сказать, что вам невозможно любить меня, но не говорите, что мне невозможно любить вас. Она взглянула на Шарни, словно желая убедиться, правду ли он говорит; огромные черные глаза графа оказались куда красноречивее, чем его уста. Андре не могла поверить его словам, но взгляду его не верить не могла.

– Господи!
– прошептала она.
– Господи! Есть ли на свете существо несчастней меня?

– Андре, - продолжал Шарни, - скажите, что любите меня, а если не можете этого сказать, то хотя бы скажите, что не питаете ненависти ко мне.

– Ненависти к вам?
– воскликнула Андре. И ее глаза, такие спокойные, ясные, чистые, вспыхнули огнем.

– Сударь, вы совершенно заблуждаетесь, приняв мое чувство к вам за ненависть.

– Андре, но если это не любовь и не ненависть, то что же?