Графиня Де Шарни

Вполне резонно она решила, что с той стороны толпа будет не такая густая.

Действительно, Орти улица была почти пуста.

Андре пересекла площадь Карусели, вошла во двор Принцев и бросилась к привратнику.

Этот человек знал графиню: в первые дни после переезда двора из Версаля он раза два-три видел, как она входила во дворец и выходила из него.

И еще он видел, как Андре вышла, чтобы больше уже не вернуться сюда, в тот день, когда, преследуемая Себастьеном, увезла мальчика в своей карете.

Привратник согласился сходить узнать, как обстоят дела. По внутренним коридорам он очень быстро добрался до главных дворцовых помещений.

Все три офицера спаслись. Г-н де Шарни, целый и невредимый, прошел к себе в комнату.

Через четверть часа он вышел из нее, одетый в мундир флотского офицера, и прошел к королеве, где, вероятно, сейчас и находится.

Андре с облегчением вздохнула, протянула доброму вестнику кошелек и, все еще дрожа, не придя еще окончательно в себя, попросила стакан воды.

Шарни спасся!

Она поблагодарила привратника и отправилась к себе домой на улицу Кок-Эрон.

Придя туда, она опустилась, нет, не на стул, не в кресло, а на молитвенную скамеечку.

Однако на сей раз она не читала молитву: бывают моменты, когда благодарность Богу столь огромна, что не хватает слов; в такие минуты человек устремляется к Богу всем сердцем, всей душой, всем своим существом.

Андре, охваченная этим благословенным экстазом, вдруг услышала, как отворилась дверь; она медленно обернулась, не совсем понимая, что за звук вырвал ее из глубочайшей внутренней сосредоточенности.

В дверях стояла ее горничная и взглядом искала госпожу: в комнате стояла полутьма.

Позади горничной вырисовывался чей-то неясный силуэт, но Андре инстинктивно поняла, кто это и как его имя.

– Его сиятельство граф де Шарни! – доложила горничная.

Андре хотела встать, но силы покинули ее; она вновь опустилась на колени и, полуобернувшись, оперлась рукой о молитвенную скамеечку.

– Граф! – прошептала она. – Граф!

Она не могла поверить себе, хотя он стоял перед нею.

Не в силах промолвить ни слова, она кивнула. Горничная посторонилась, пропуская Шарни, и закрыла за собой дверь.

Шарни и графиня остались вдвоем.

– Мне сказали, что вы только что вернулись, сударыня, – обратился к ней Шарни. – Я не помешал вам?

– Нет, – дрожащим голосом промолвила Андре, – я рада вас видеть, сударь. Я страшно беспокоилась и выходила узнать, что происходит.

– Вы выходили? Давно?

– Утром, сударь. Сначала я была у заставы Сен-Мартен, потом у заставы Елисейских полей и там видела… – Андре в нерешительности запнулась. Я видела короля, королевское семейство… увидела вас и успокоилась, по крайней мере на некоторое время… все опасались за вашу судьбу, когда вы сойдете с козел. Оттуда я прошла в сад Тюильри. Господи, я думала, что умру!

– Да, – сказал Шарни, – толпа была чудовищная. Вас там, наверное, чуть не задавили. Я понимаю.

– Нет, нет! – запротестовала Андре. – Дело вовсе не в этом. Наконец мне сказали… я узнала, что вы спаслись, вернулась и вот молюсь, благодарю Бога.

– Раз уж вы молитесь, сударыня, раз уж обращаетесь к Богу, помяните и моего бедного брата.

– Господина Изидора? – воскликнула Андре. – Значит, это он!.. Бедный молодой человек!

И она склонила голову, закрыв лицо руками.

Шарни сделал несколько шагов и с чувством неизъяснимой нежности и грусти смотрел на это чистое существо, погруженное в молитву.

Но во взгляде его читались безмерное сочувствие, мягкость и сострадание.

И не только это, но еще и затаенное, сдерживаемое влечение.

Разве королева не сказала ему, вернее, не проговорилась, сделав странное признание, что Андре любит его?

Кончив молиться, графиня повернулась.

– Он погиб? – спросила она.

– Да, сударыня, погиб, как и бедный Жорж, за одно и то же дело и так же исполняя свой долг.

– И все же, сударь, несмотря на огромное горе, которое причинила вам смерть брата, вы нашли время вспомнить обо мне? – произнесла Андре так тихо, что слова ее были почти неслышны. К счастью, Шарни слушал не только ушами, но и сердцем.

– Сударыня, вы ведь дали моему брату поручение ко мне? – осведомился он.

– Сударь… – пролепетала Андре, привстав на одно колено и со страхом глядя на графа.

– Вы вручили ему письмо для меня?

– Сударь… – вновь пролепетала дрожащим голосом Андре.

– После смерти Изидора все его бумаги были переданы мне, и среди них находилось ваше, сударыня, письмо.

– Вы прочли его? – воскликнула Андре и закрыла лицо руками.

– Сударыня, я должен был ознакомиться с содержанием этого письма только в том случае, если бы оказался смертельно ранен, но, как видите, я жив и здоров.

– А письмо!..

– Вот оно, сударыня, нераспечатанное, в том виде, в каком вы вручили его Изидору.

– Ах! – вздохнула Андре, беря письмо. – Ваш поступок безмерно благороден… или безмерно жесток.

Шарни взял Андре за руку и сжал ее.

Андре сделала слабую попытку отнять у него руку.

Однако Шарни не отпускал ее, бормоча: «Сжальтесь, сударыня!» – и Андре, испустив вздох чуть ли не ужаса, оставила свою трепещущую, внезапно повлажневшую ладонь в руках у Шарни.

Исполненная смятения, не зная, куда отвести глаза, как избежать устремленного на нее взгляда Шарни, не имея возможности отступить, она прошептала:

– Да, я понимаю, сударь, вы пришли вернуть мне письмо.

– Для этого, сударыня, но и не только… Графиня, я должен попросить у вас прощения.

Андре вздрогнула: впервые Шарни обратился к ней не.сударыня., а.графиня., впервые произнес ее титул, не прибавив к нему.госпожа.»

Изменившимся, исполненным безмерной нежности голосом она спросила:

– Вы хотите просить у меня прощения, граф. Но за что?

– За то, как я вел себя с вами все эти шесть лет.

Андре взглянула на него с нескрываемым изумлением.

– Сударь, но разве я когда-нибудь жаловалась на это?

– Нет, сударыня, потому что вы – ангел!

Глаза Андре невольно затуманились, и она почувствовала, что по щекам ее ползут слезы.

– Андре, вы плачете? – воскликнул Шарни.

– О, простите меня, сударь, – глотая слезы отвечала Андре. – Я не привыкла, вы никогда так не говорили со мной. Боже мой!.. Боже мой!..

Как подкошенная она рухнула на софу и закрыла лицо руками.

Через секунду она подняла голову, встряхнула ею и прошептала: