Графиня Де Шарни

– Еще бы, черт возьми!

– Не будет ли с моей стороны нескромностью спросить?..

–..Как его зовут?

Босир кивнул в знак того, что именно это он и желал бы узнать.

– Имя – вещь серьезная, господин де Босир; по правде сказать, я бы предпочел, чтобы вы его угадали сами.

– Угадать… Я уже две недели ломаю над этим голову, – Это потому, что некому было вам помочь.

– Так помогите мне, ваше сиятельство.

– С удовольствием. Вы знакомы с историей Эдипа?

– Очень смутно, ваше сиятельство. Однажды я смотрел про него пьесу в Комеди Франсез, но к концу четвертого акта я имел несчастье заснуть.

– Дьявольщина! Желаю и впредь только таких несчастий, дорогой мой.

– Однако вы же видите, как теперь мне это вредит.

– Ну что же, я в двух словах расскажу вам, кто такой Эдип. Я знавал его еще ребенком при дворе царя Полиба, а стариком – при дворе царя Адмета. Таким образом, мне вы можете доверять больше, чем Эсхилу, Софоклу, Сенеке, Корнелю, Вольтеру или господину Дюсису, которые, весьма вероятно, много о нем слышали, однако не имели удовольствия знать его лично.

Босир хотел было спросить у Калиостро, как он мог знать человека, умершего около трех тысячелетий назад, но, видимо, подумал, что не стоит из-за такой безделицы перебивать рассказчика, и махнул рукой, словно хотел сказать: «Продолжайте, я слушаю».

Калиостро в самом деле продолжал, будто ничего не заметил.

– Итак, я познакомился с Эдипом. Ему предсказали, что в будущем он станет убийцей своего отца и супругом своей матери. Полагая, что его отец – Полиб, он оставил его, ничего ему не сказав, и отправился в Фокиду. Перед отъездом я посоветовал ему путешествовать не по главной дороге из Давлиса в Дельфы, а пройти по горной дороге, хорошо мне известной. Однако он заупрямился, а так как я не мог ему объяснить, почему я даю такой совет, все мои усилия заставить его изменить маршрут оказались тщетны. В результате этого упрямства произошло то, что я и предвидел. На пересечении дельфской и фиванской дорог он повстречал человека в сопровождении пятерых рабов: человек этот сидел в повозке, занимавшей всю ширину пути. Все могло бы уладиться, если бы тот человек согласился взять немного влево, а Эдип – правее. Но каждый из них желал непременно проехать посредине. Человек в повозке обладал холерическим темпераментом; Эдип по натуре был очень вспыльчив. Пятеро рабов бросились вперед и пали один за другим. Вслед за ними был убит и их хозяин. Эдип переступил через шесть трупов, среди которых было и тело его отца…

– Дьявольщина! – вставил Босир.

–..И продолжал путь в Фивы. Дорога проходила через гору Сфингион; на тропинке, еще более узкой, чем та, на которой Эдип повстречался с отцом, была пещера странного животного. У него были орлиные крылья, женские голова и грудь, а тело и когти – львиные.

– Ого! – воскликнул Босир. – И вы, ваше сиятельство, верите, что на свете бывают такие чудовища?

– Я не стану это утверждать, дорогой господин де Босир, – с важным видом отвечал Калиостро, – принимая во внимание, что когда я отправился в Фивы той же дорогой тысячелетие спустя, в эпоху Эпаминонда, сфинкс был уже мертв. Ну, а в эпоху Эдипа он был еще жив, и одним из его любимых развлечений было сесть посреди дороги и, дождавшись путешественника, загадать ему загадку, а если он не отгадает, тут же его и съесть. А так как это продолжалось уже около трехсот лет, прохожие становились все более редкими, а у сфинкса выросли очень большие зубы. Когда он заметил Эдипа, он сел посреди дороги и поднял, лапу, останавливая юношу: «Путешественник! – сказал он ему. – Я – сфинкс. – Ну и что? – спросил Эдип. – Судьба послала меня на землю, чтобы загадывать смертным загадку. Если они ее не отгадают, они принадлежат мне, если же отгадают, я буду принадлежать смерти и сам брошусь в пропасть, куда до сих пор сбрасывал тех, кто имел несчастье попасться мне на дороге». Эдип заглянул в пропасть и увидел, что дно белым-бело от костей. «Хорошо, – отвечал юноша, – я слушаю твою загадку. – Вот она, – сказал птицелов: „Какое животное ходит на четвереньках, утром, на двух ногах – днем и на трех – вечером?“ Эдип на минуту задумался, потом с улыбкой, несколько обеспокоившей сфинкса, спросил: „Если я отгадаю, ты сам бросишься в пропасть? – Таково веление рока, – отвечал сфинкс. – Ну что же, в таком случае это животное – человек“.

– Как человек? – перебил Босир, вошедший во вкус и заинтересовавшийся рассказом, словно все это происходило в наши дни.

– Да, человек! Человек, который в детстве, то есть на заре жизни, ползает на четвереньках; в зрелом возрасте, то есть в полдень, ходит на двух ногах, а вечером, то есть в старости, опирается на палку.

– Ах, чертовски верно!.. – вскричал Босир. – Вот сфинкс-то, должно быть, огорчился?!

– Да, дорогой мой господин де Босир! До такой степени огорчился, что бросился в пропасть вниз головой и, будучи верен данному обещанию, не воспользовался крыльями, что вы, возможно, сочтете глупостью с его стороны; итак, он разбился о скалы. А Эдип продолжал путь, прибыл в Фивы, встретил там вдову по имени Иокаста, женился на ней и исполнил таким образом пророчество оракула, предсказавшего, что он убьет отца и женится на матери.

– Какую же связь, ваше сиятельство, вы усматриваете между историей Эдипа и господином в маске?

– Очень тесную связь! Впрочем, погодите! Прежде всего вы желали узнать его имя.

– Да.

– А я сказал, что предложу вам загадку. Правда, я добрее сфинкса и не разорву вас в клочья, если вы будете иметь несчастье не отгадать. Внимание: я занес лапу: «Кто из придворных является внуком своего отца, братом своей матери и дядей своих сестер?» – Ах, черт возьми! – воскликнул Босир, задумавшись не менее глубоко, чем Эдип.

– Думайте, дорогой мой! – молвил Калиостро.

– Помогите мне немножечко, ваше сиятельство.

– Охотно… Я спросил вас, знаете ли вы историю об Эдипе.

– Да, вы оказали мне эту честь.

– Теперь перейдем от истории языческой к Священной истории. Знаете ли вы историю Лота?

– С дочерьми?

– Вот именно.

– Еще бы не знать! Впрочем, погодите… Э-э.., да.., поговаривали что-то о старом Людовике Пятнадцатом и его дочери, ее высочестве Аделаиде!..

– Вы попали в точку, мой дорогой!

– Так господин в маске – это?..

– Пять футов и шесть дюймов.

– Граф Луи…

– Ну же!

– Граф Луи де…

– Тес!

– Вы же сами говорили, что здесь одни мертвецы…

– Да, на их могилах растет трава и растет лучше, чем где бы то ни было. Как бы эта трава, подобно тростнику царя Мидаса… Вы знаете историю царя Мидаса?

– Нет, ваше сиятельство.

– Хорошо, я вам расскажу ее как-нибудь в другой раз, а теперь давайте вернемся к нашей с вами истории. Он снова стал серьезным.

– Итак, на чем вы остановились? – спросил он.

– Прошу прощения, но мне кажется, что вопросы задавали вы.

– Вы правы.

Пока Калиостро собирался с мыслями, Босир прошептал:

– Ах, черт возьми, до чего верно! Внук своего отца, брат своей матери, дядя своих сестер.., это же граф Луи де Нар…

– Слушайте! – заговорил Калиостро.

Босир прервал свой монолог и стал во все уши слушать.

– Теперь, когда у нас не осталось сомнений в том, кто были заговорщики в масках или без таковых, перейдем к цели заговора.

Босир кивнул в знак того, что готов отвечать на вопросы.

– Целью заговора было похищение короля, не так ли?

– Да.

– И препровождение его в Перону?

– В Перону.

– Ну, а средства?

– Денежные?

– Да, начнем с денежных.

– Два миллиона.

– Их ссужает один генуэзский банкир. Я знаком с этим банкиром. Есть другие?

– Не знаю.

– Хорошо, что касается денег, то тут все понятно. Однако деньги – не все, нужны люди.

– Господин де Лафайет дал разрешение поднять легион и идти на помощь Брабанту, выступающему против Империи.

– Славный Лафайет! Узнаю его! – прошептал Калиостро.

И громко прибавил:

– Ну хорошо, пусть есть легион. Однако для исполнения задуманного нужен не легион, а целая армия.

– Есть и армия.

– Какая армия?

– В Версале соберутся тысяча двести всадников. В указанный день они отправятся оттуда в одиннадцать часов вечера, а в два часа ночи войдут в Париж тремя колоннами.

– Хорошо!

– Первая войдет через ворота Шайо, вторая – через Рульские ворота, третья – через Гренельские. Колонна, вошедшая через Гренельские ворота, должна будет убить Лафайета; та, что войдет через ворота Шайо, возьмет на себя господина Неккера, а колонна, вошедшая через Рульские ворота, разделается с господином Байи.