Графиня Затерянных островов
Шрифт:
Когда я вышла от лекаря, то увидела, что все собрались в столовой — барон, Фредерик, оба капитана, Скандр с Томом, экономка, а посередине на стуле сидит вся растрёпанная и в слезах Дульсинея.
— Что происходит? — спросила я, недоумевая, почему все стоят и смотрят на бедную девушку
— Да, вот, Изабелла, полюбуйся, вот она виновница происшествия — угрюмо произнёс барон
Оказалось, что Дульсинея давно была любовницей Мордье, который не скупился на подарки и даже, — Ой. Ну и дура! — обещал на ней жениться. А эта дурёха докладывала ему обо всём, что происходит у барона Туйского, и это от неё Мордье и узнал, что объявилась графиня Градиент. Но ладно бы просто докладывала,
— Да, знал я, что девка «не самых строгих правил», но, чтобы так… — мрачно покачал головой барон
Выехали в столицу мы только на следующий день. Теперь в отдельном возке лежал не только сильно помятый при обезвреживании Мордье, но и его «возлюбленная» Дулька, которой во избежание повторения инцидента надели наручники и связали ноги. Да, Мордье выжил, но только потому, что живой он нам нужнее, чем мёртвый. Отдельный экипаж вёз временный саркофаг с телом Георга.
Пусть он и отрёкся от престола, но похоронен должен быть в усыпальнице Корцианских королей. Фредерик был молчалив, и вообще вся наша процессия представляла собой довольно грозное и печальное зрелище. Все были в чёрном, знамёна были приспущены, большое количество крытых чёрных возков и охраны, да ещё и подавленное настроение, которое отражалось на лицах у всех в караване.
Столица Корции Риза
В столице мы разъехались, меня сопроводили до замка герцогини Горевой, Фредерик повёз тело Георга во дворец. Преступников в сопровождении охраны отправили в инспекцию наказаний.
Похороны назначили на третий день и по традиции гроб с королём до похорон должен был находиться в королевском замке. Значит, сегодня Фредерик там — подумала я, — нельзя сейчас оставлять его одного. Всю дорогу он выглядел потерянным и молчал. Даже на прощание ограничился коротким — До встречи — и поцеловал мне руку.
Герцогиня и Иван были потрясены моим рассказом. Я не знаю, что их потрясло больше — нелепая гибель Георга или то, что у него есть законный наследник. Я заявила герцогине, что пусть Георг и отрёкся от престола, но если в мальчике сильна древняя королевская кровь, то мы должны его рассматривать в качестве наследника первой очереди. Для этого надо сохранить титул Георга, не доводить до конца то, что собирались, когда Георг был ещё жив. Не лишать Георга его титулов и имущества. И с моей стороны — это не было просьбой, я ставила местного «серого кардинала» перед фактом. Возможно, герцогиня вначале будет на меня обижаться, но немного подумает, ведь герцогиня — женщина умная, и поймёт, зачем мне это нужно.
Дел было много, надо было разобрать почту и подумать. Теперь, когда месть практически свершилась, все злодеи наказаны, справедливость восторжествовала, надо было решить, что делать дальше.
В принципе для себя я видела два варианта: первый — это побег, я могла бы уплыть в Панчалу и жить там, так как хочу, и я даже на мгновение прикрыла глаза и почувствовала пряный аромат специй, смешанный с ароматом цветущих магнолий. И второй вариант — остаться здесь, принять на себя бремя власти и нести её, пока наследник Георга не будет готов надеть корону Корции. Вариант с Панчалой казался мне очень привлекательным, но там бы не было Фредерика, а я была уверена, что он готов на всё для меня, кроме одного — бросить Корцию. Эта соперница мне не по зубам.
Ну, значит, как говорится — не можешь изменить ситуацию, измени своё отношение к ней. И если моё женское счастье идёт вместе с королевской властью, то «…решил я: что ж меня так просто не возьмёшь, —
Держитесь, гады! Держитесь, гады!» *, я остаюсь в Корции.*(Тот, кто раньше с нею был В. С. Высоцкий)
Во дворец я попала только к вечеру. Сначала я прошла в малый тронный зал, где лежало тело Георга и молились храмовники, но Фредерика там не было. Один из слуг провёл меня к бывшим покоям Георга, я отпустила слугу перед дверью. Дверь была приоткрыта, и я увидела Фредерика, сидевшего на большом диване с бокалом в руке.
— Фредерик…вы здесь?
— Изабелла…Я…Я не хочу больше видеть его мёртвым, здесь мы часто встречались и обсуждали всякое…Здесь его любимая комната, видите сколько оружия на стенах, сидя на этом диване, он любил выпить вина, — Фредерик покрутил бокал в руках, поставил его на широкий низкий стол — Это его любимый бокал…Он же не всегда был таким, каким вы, Изабелла его возненавидели. Настоящего Георга мы все увидели, только когда с него сняли корону.
Я присела рядом — Видит бог, Фредерик, я не хотела такого для Георга. Да, когда я только освободилась, моя душа была полна боли и не только моей, но и боли Мары Лурье, и Георг представлялся мне этаким злодеем, но в последнее время я поняла, что месть не стоит жизни и надо жить самой и дать шанс другим.
— Изабелла, так больно…У меня умер самый близкий друг, а я эгоистично радовался, что вы не пострадали — Фредерик вдруг склонил голову мне на плечо, и я начала поглаживать его по голове словно маленького, и душа у меня разрывалась, что я не могу забрать эту боль.
Потом мы сидели и пили вино, Фредерик говорил, вспоминал их с Георгом приключения, детские проказы, юношеские шалости, как они любили переодеваться в шевалье и ездить по стране и даже рассказал мне, как встретились с моим «братом», и он показал себя надёжным другом. И тогда я подумала, а почему бы и нет — расскажу ему всё, может, и не самый подходящий момент, а когда он будет подходящий?
— Фредерик, мне надо сказать вам что-то важное — осторожно начала я, останавливая его рассказы про Георга. Фредерик посмотрел на меня совершенно трезвым взглядом и спросил — Это как-то связано с Георгом?
— Нет, Фредерик, дело в том, что нет никакого Альфреда Фоам
— Изабелла, как так может быть, я точно знаю, что в Алдонии есть банковский дом Фоам и сын
— Дом есть и банки совершенно настоящие, только принадлежат эти банки мне, и это я тогда была с вами на королевском тракте, переодетая в молодого алдонского юношу.
Фредерик, замолчал, и я подумала, что всё, вот и наступила возможность действовать по первому варианту. Потому что если сейчас он от меня откажется, то я уеду в Панчалу. Ничего, как-нибудь и без большой и чистой любви проживу.
Но Фредерик только горько рассмеялся и сказал, то, что я совершенно не ожидала услышать: вот, жалко Георг не узнал, а то бы он порадовался, что это не тощий алдонский банкир вызвал в нём неоднозначные мужские реакции, когда он ехал с вами на лошади… Ой, простите, Изабелла, это было грубо…
И мы потом ещё долго обсуждали мои приключения, когда я путешествовала с Рыжим по Корции. В какой момент и кто из нас начал первым, я не помню, в себя я пришла, только когда почувствовала на голой спине горячие руки Фредерика. И нет, до самого критического момента мы не дошли, чему я очень порадовалась, иначе это было бы ужасно, потерять девственность на любимом диване погибшего друга Фредерика.
Расстались мы под утро. Фредерик остался во дворце, я же уехала обратно в замок герцогини Горевой. Я надеялась, что все уже спят, но как только вошла в свои комнаты, то увидела осуждающий взгляд герцогини, которая сидела в кресле, и, видимо, уже давно ждала, когда я вернусь.