«Гран-При» для убийцы

– Раньше они назывались «почтовыми ящиками», – пояснил Колыванов, – на одном из них производятся компоненты ядерного оружия, а на втором, кажется, какие-то опорные части для ракет средней дальности.

– Что? – изумленно привстал со стула Мовсаев. – И вы думаете, что террористы получили груз именно с этих предприятий?

– Я не думаю, – возразил Колыванов, – просто я отметил предприятия, которые могут нас интересовать. Но эти два завода вы можете смело исключить из своего списка.

– Почему?

– Это режимные предприятия. Там муха не может вылететь без особого разрешения. Даже несмотря на весь бардак, который встречается на наших предприятиях. Там работают отделы ФСБ, военной контрразведки, существуют целые системы пропусков, дублирующие друг друга. Нет, – решительно заключил Колыванов, – там ничего не может быть. Оттуда террористы не могли получить никаких ящиков. Кроме того, все поступающие туда ящики проходят строгий учет. И еще более строгий учет проходит любой груз, который выходит за ворота заводов.

– И тем не менее террористы получили ящики именно из Красноярска, – настаивал Мовсаев, – значит, их что-то заинтересовало и это что-то они смогли вывезти. Они продумали целую комбинацию ложных ходов, чтобы благополучно доставить эти ящики в Сирию. Поэтому я не могу быть уверенным в том, что эти ящики забивались в детском садике или в управлении коммунального хозяйства. Мы должны выехать на заводы и все проверить на месте.

– Я оформлю вам допуск, – согласился Колыванов, – но напрасно вы настаиваете. Абсолютно убежден, что террористы не могли получить какое-либо оружие с этих заводов.

– Компоненты ядерного оружия, – напомнил Мовсаев, – это может быть пострашнее любого оружия.

– Я не имею права говорить о том, что там производится, – улыбнулся Колыванов, – но уверяю вас, что продукция именно этого завода террористам вряд ли понадобится. Впрочем, мы можем оформить вам допуск и вы сможете убедиться в этом на месте.

– Ядерное оружие, – снова повторил Мовсаев, – даже обогащенный уран может стать источником страшной опасности. У террористов есть деньги и возможности. Они могут сделать все, что угодно.

– Нет, – засмеялся Колыванов, – с этого завода не могут. Я подам официальную заявку, но уже сейчас могу вам сказать, что компоненты, о которых я говорил, совершенно неопасны для окружающих.

– Я ничего не понимаю, – удивился Мовсаев. – Как это неопасны?

– Там делают панели для управления. Только металлические ящики, – улыбнувшись, признался Колыванов, – а всю начинку изготавливают совсем в другом месте. Пустыми металлическими ящиками можно, в лучшем случае, проломить голову одному-двум прохожим. Да и то, если они будут сильно пьяны и не смогут увернуться от такой тары.

– Ясно, – Мовсаев тоже улыбнулся. – Но мы все равно поедем на оба завода.

– Я бы рекомендовал скорее обратить внимание на мастерскую, – посоветовал собеседник. – Там как раз хранение оружия налажено не совсем должным образом. И, конечно, на воинскую часть, откуда можно вывезти сколько угодно оружия.

– Вы думаете, террористы прилетели сюда, чтобы тащить через всю страну обычное стрелковое оружие, которое можно купить где угодно на Ближнем Востоке? – спросил Мовсаев. – Нет. Они прилетели за чем-то особенным. Пошли на такой шаг именно потому, что в этих ящиках лежало что-то такое, что им было чрезвычайно необходимо. Причем это наверняка не оружие. Это должна быть внешне нейтральная продукция, которая может спокойно пройти в случае необходимости таможенный досмотр. И которая может превратиться в оружие в руках террористов.

– Интересная задача, – кивнул Колыванов. – В таком случае, может, это действительно были наши панели. Хотя для чего они террористам, ума не приложу.

– Во всяком случае, это были не автоматы. Что это за химический комбинат, который указан в вашем списке?

– Обычный комбинат, – махнул рукой Колыванов, – кажется, там производят химические удобрения для сельхозпродукции. Ничего особенного, но предприятие в годы Советской власти тоже называлось «почтовым ящиком». На всякий случай. Сейчас это обычный комбинат, хотя и режимный.

– А воинская часть? Какая это часть?

– Кажется, штаб полка или что-то в этом роде. Точно не знаю. Но ничего особенного. Они находятся довольно далеко от города, в Нижнем Ингаше. Туда можно добраться либо на поезде, либо на вертолете. На вертолете лучше, так как от железнодорожной станции нам придется ехать еще около сорока километров. А сейчас у нас дороги просто непроходимые. Прошли сильные дожди.

– В таком случае мы полетим вертолетом, – решил Мовсаев. – Мы должны посетить все пять объектов. Если не найдем там ничего, начнем проверку остальных организаций. И если понадобится, проведем здесь неделю, две, месяц, но проверим каждое предприятие, даже школу и больницу, откуда могли уйти ящики в Москву. Если, конечно, к тому времени мы еще не будем знать, что именно лежало в этих ящиках.

– У вас мало времени?

– Очень. По нашим сведениям, террористы очень опасны. И они готовят грандиозную акцию, о которой мы ничего не знаем.

– Тогда давайте начнем, – подвинул к себе список хозяин кабинета. – И если понадобится, проверим каждую организацию. Но я по-прежнему настаиваю на том, что с этих заводов ничего не могло пропасть.

Тель-Авив. 16 апреля 1997 года

Он открыл глаза и увидел сидящего рядом отца. И улыбнулся, решив, что остался ночевать у родителей. Только затем он увидел, что отец в белом халате и почувствовал резкий незнакомый запах больничной палаты. Дронго приподнялся на локте.

– Где я? – удивленно спросил он.

– В больнице, – невозмутимо ответил отец.

Сын повел взглядом и увидел стоявший рядом с ним столик и надпись на бутылочке. Он пригляделся, пытаясь прочитать. С изумлением отметил: буквы незнакомые. И тут он вспомнил все.

– Мы в Израиле, – подтвердил отец.

– Это я понял, – откинулся на подушку Дронго. – Но что здесь делаешь ты?

– А я прилетел к сыну, – невозмутимо сказал отец, – кстати, твоя седая борода тебе совершенно не идет. Если ты захочешь встать с постели, то сможешь ее сбрить.

– Встать. – Он посмотрел на себя, опасаясь увидеть забинтованное тело. Но все было внешне в порядке. Он поднял руки, пошевелил ногами.

– Странно, я точно помню, что меня ранили, – пробормотал Дронго.

– Нет, – возразил отец, – тебе просто повезло. Ты был в арабской одежде, у тебя было небритое лицо и в руках ты держал пистолет. Тебя вполне могли застрелить, но в последний момент штурмовик специального отряда МОССАД решил выстрелить из газового пистолета. У них был приказ взять живьем Салеха Фахри, в номере которого ты, очевидно, оказался не случайно. Поэтому тебе и повезло. Если бы ты был в любом другом номере, тебя бы почти наверняка пристрелили. Во всяком случае, остальных трех террористов они пристрелили.