Граната РГД-5

– Обыщи.

Тот быстро охлопал бока.

– Оружия нет.

– Найди нож. Он отлетел в сторону.

Нож был грязный, перемазанный сырой глиной. Яшкин взял его со всей осторожностью.

Блямкнули наручники, сковывая руки задержанного.

– В машину его.

В помещении опорного пункта милиции Косухин пытался допросить задержанного.

– Фамилия?

В глазах Игоря не отразилось ничего. Два мутных остекленевших шара смотрели из под красноватых набрякших век с тупой бессмысленностью. Рот был слегка полуоткрыт, а в его уголках белели комочки липкой пены.

– Чего его спрашивать? – Яшкин презрительно скривил губы. – Он под крутой балдой. Сунуть его в каталажку, пусть отоспится, нюхач херов. – И тут же от частного перешел к обобщениям. – Вот понять не могу, почему бы государству ни дать нам приказ отловить всю эту сволочь разом и… Короче, ты меня понимаешь.

Через минуту Игорь оказался в тесной комнатке без окон – бывшей кладовке. Щелкнул ключ в замке, и он остался один. В тусклом свете различил деревянный топчан и тут же на него улегся.

Милиционеры, вернувшись к себе, сели попить чайку.

– Не нравится мне этот тип. – Косухин с шумом потягивал горячий чай из большой керамической кружки. – Хер его сюда нанес. Поверь, будут у нас с ним неприятности. Мутный какой-то… Мало что обкуренный. За ним какой-то хвост тянется. Сердцем чую.

Яшкин мужик поспокойнее, нервы у него потолще, не звенят как струны, потому и не надрывает душу по пустякам. Если все переживать, то быстро износишься: любой тупак знает – нервные клетки не восстанавливаются. За деньги, которые ментам платят через раз, не жалко тереть только подметки казенных ботинок, а собственный организм полезнее поберечь.

Чай – это другое дело. Яшкин держал теплую кружку, сжимая обеими ладонями, тянул сладкую жидкость, сдобренную домашним не снятым молочком. Тянул душевно, со смаком. Возражать Косухину он не собирался. Какой смысл, в конце концов? Лейтенант – мент молодой, старается в гору лезть, дрочится. Ну и ладно. Молодым полезно пар выпускать почаще. Пусть пошипит.

Косухин тем временем развивал свою мысль.

– Право его придержать у нас есть. Одежонка в грязи. На колене пятно. Похоже на кровь. Опять же нож. Пусть проверят. Этот шнырь в чем-то явно замешан.

Яшкин кивнул, соглашаясь.

– Причина задержания – УПК статья сто двадцать два.

Яшкин корифей. Ему приятно показать лейтенанту свою подкованность в вопросах законности. Тем более в беседе с Косухиным сделать это нетрудно. Другое дело, когда полковник Моргун, – лысый пузан из области, приезжает и трясет сотрудников, проверяя их знания. Моргун – крючок, он находит в законах закавыки, задает людям хитрые вопросики и режет на них ментов как миленьких.

Во время одной из проверок Моргун подсыпал Яшкину перца: «Так кто является в юридическом смысле близкими родственниками?» У Яшкина полдеревни таких. Он и начал гнуть пальцы. Гнул, гнул, пока Моргун не простонал обречено: «Хватит!»

Потом выяснилось, что «близкие родственники» это вовсе не те, о ком думал Яшкин. Статья тридцать четвертая под значком девять УПК – Уголовно-процессуального кодекса – считает таковыми только родителей, детей, усыновителей, родных братьев и сестер, деда, бабку, а также супруга.

Год спустя Моргун наехал на отделение снова. Вспомнил Яшкина и захотел ему помочь. «Прапорщик, для вас вопрос простой: кого в юридическом понимании мы относим к близким родственникам?»

И опять поплыл Яшкин. В жизни бы не поверил, что один и тот же снаряд в одну и ту же воронку все же может попасть…

* * *

В ту ночь Игорь так и не заснул. Твердые доски нар давили бока. Тело, измотанное блужданиями по полям, ныло. Забытье временами накатывало на него, затягивало сознание мутными видениями. Но едва мозг погружался в дымку сна, внезапные внутренние толчки заставляли его вздрагивать и пробуждаться.

В некоторые моменты Игорь вскакивал, обалдело смотрел по сторонам. Видел в тусклом свете лампы облезлую штукатурку стены, железную в облупившейся синей краске дверь и никак не мог понять, где он и почему тут оказался.

Посидев некоторое время на топчане, но так ничего и не вспомнив, он ложился на доски и вновь погружался в зыбкую трясину забытья. В туманных видениях полусна он не видел ни убитой Алены, ни ее матери. Эти мимолетные образы глупых баб не отложились в мозгу, не задели совести.

Он видел Зизи. Красивую величавую паву, свою первую любовницу и наставницу на ложе любви. Она оставила в его жизни неизгладимый след сладости и одновременно неимоверной горечи.

Встречу с Зизи он всегда считал счастливой случайностью, хотя на деле это было не так. Просто Игорь не знал всей истории появления Зизи в их доме.

Между тем все началось с матери. Однажды она встретилась со своей старой подругой Лией Марковной, супругой известного в городе стоматолога Липкина. Обе дамы расположились на открытой веранде недавно обретенной Немцевым дачи за самоваром. Правда, за чай они не принимались, отдавая дань любимому обеими дамами ликеру.

Когда разговор зашел о сыне Игоре, Ангелина Михайловна пожаловалась:

– Меня в последнее время Игорек тревожит. На простынке я стала замечать пятна… Надеюсь, ты понимаешь?

Лия Марковна по образованию была врачом-педиатром и все конечно же понимала.

– Это возрастное. – Она поспешила успокоить подругу. – Мальчик созревает. Появились желания. Природа открыла клапан, чтобы снижать ненужное напряжение. Все естественно, милочка.

– Конечно, Ли, я это знаю. Но меня беспокоит другое. Появится на горизонте девочка. Возникнет соблазн. Дальше… Меня волнует не сам факт, а его последствия. Ты же знаешь, этот СПИД… Нужно сотню раз задуматься, прежде чем ринуться в омут. Но он мальчик…

– Да, ВИЧ– инфекция – не подарок. – Лия Марковна задумалась. – Надо принимать меры, чтобы избежать зла. – Она с наслаждением тянула из маленькой рюмочки «Бенедиктин» и покачивала головой, чтобы показать насколько нравится ей напиток блаженства.

– А как избежишь зла? Это процесс неуправляемый.

Лия Марковна многозначительно улыбнулась.

– Не скажи, Ангелочек. Не скажи. Раньше дворяне для барчуков заводили крестьянку, которая обучала мальчиков всему, чему надо. Чем мы хуже их?