Гранатовые поля

— А потом мы поедем праздновать.

Я держалась за своих сестер, пока шли минуты, а предвкушение становилось все сильнее и сильнее. Все больше людей занимали свои места. Рефери вошел в Октагон, обходя его по периметру. Затем к нему присоединился комментатор с микрофоном и в тени трех операторов.

— Тут напряженная атмосфера, — сказала Лайла. — Ты дышишь?

Нет. Я с трудом глотнула воздуха.

Свет на арене приглушили. Прожекторы сделали круг по залу, а затем направились на Октагон, в то время как комментатор поднес микрофон ко рту.

— Дамы и господа, мы в прямом эфире из Лас-Вегаса! Время пришло!

Толпа взревела. Крики подстегнули ведущего, который стал говорить ещё громче, и атмосфера перешла от наэлектризованной к сумасшедшей.

Сегодня было запланировано пять боев. Фостер и Скотт Сэвадж должны были стать главным событием, которое состоялось последним.

Сидеть на первых четырех было мучительно. Люди вокруг нас подбадривали и кричали, болея за бойцов во время первых четырех боев. Лайла и Элоиза перекусывали и пили коктейли, а мне приходилось заставлять себя дышать.

Вдох и выдох.

Ожидание было пыткой. Я сжимала записку Фостера, в то время как Чейз приносил еду и напитки, к которым я не притронулась, пока, наконец, четвертый бой не закончился и Октагон не был подготовлен к главному событию.

— Ну вот, началось, — сказала я, закрывая глаза.

Хоть бы он не пострадал.

Возможно, другая женщина молилась бы о победе. Но меня волновало только то, чтобы Фостер вышел с этого ринга.

Прожекторы качнулись в сторону туннеля. Вышел Скотт Сэвадж в сопровождении не менее десяти человек. Он выпячил грудь, кричал и бил кулаком по грудине, когда ступил на ринг.

— Не могу дождаться, когда этот парень проиграет, — сказала Лайла, наклонившись поближе, чтобы я мог ее слышать.

— Смотри.

Элоиза указала направо, когда Фостер вышел из другого туннеля.

Джаспер с каменным лицом шел рядом с ним. Позади них стояли другие парни, которых я встретила в раздевалке, а также менеджер и агент Фостера.

Что бы ни говорил комментатор, всё слилось в единое целое, так как я не сводила глаз с Фостера. И его внимание было полностью сосредоточено на ринге — пока Джаспер не подтолкнул его локтем и не дернул подбородком в мою сторону.

Глаза Фостера встретились с моими.

— Люблю тебя, — прошептала я.

Уголок его рта приподнялся.

— О Боже, тебя точно покажут по телевизору, — Лайла засмеялась. — Надеюсь, Нокс записывает это.

Я не могла сейчас думать о телевидении. Всё моё внимание было приковано к Фостеру, и меня не заботило то, что обо мне могут сказать. Не заботило то, знают ли они, кто я.

Фостер нахмурился, когда Сэвадж вошел в клетку, прошел в свой угол и разделся до одних черных шорт, которые демонстрировали силу его бедер и его идеальную задницу. Каждый мускул его тела был очерчен. Его пресс напрягался, когда он сгибался, растягивая подколенные сухожилия. Его напряженные руки поднимались вверх, когда он разминал плечи.

Диктор продолжал, перечисляя спонсоров, называя судей и представляя рефери.

После растяжки Фостер стал подпрыгивать на носках, разогреваясь. Его лицо не выражало никаких эмоций, когда оператор приблизил его. Его глаза были прищурены. Его запястья были обмотаны красной лентой, а костяшки пальцев — перчатками.

Пожалуйста, не пострадай.

— Представляем Вам бесспорного чемпиона мира UFC в среднем весе. — Диктор растягивал каждое слово, произнося его, почти как песню. — Железный кулак. Фостер Мэдден.

Лайла и Элоиза хлопали, аплодируя вместе с тысячами людей, когда те вскочили на ноги.

Я встала, моё сердце бешено колотилось, когда Фостер поднял руку, приветствуя толпу. Он обошел свою половину ринга, затем вернулся в угол, где Джаспер стоял на трибуне, перегнувшись через край Октагона.

— И наш соперник, — сказал диктор.

Я не услышала ничего из того, что произошло дальше, потому что все люди вокруг меня начали кричать бууу. Даже Лайла и Элоиза делали это, глумясь над Скоттом Сэваджем, который поправлял пояс своих белых шорт.

Во время своего представления Сэвадж размахивал руками, чтобы раззадорить толпу и поддразнить Фостера.

Женщина, одетая в шорты и спортивный лифчик, кружила по рингу с огромным номером один. Две двери в Октагон, расположенные друг напротив друга, были открыты, и пока диктор перелистывал последнюю страницу записей в своей руке, люди начали выходить с ринга.

Толпа затихла, когда все заняли свои места.

Мы находились под экранами телевизоров и не могли видеть, что они показывают. Да мне и не было интересно. Моё внимание было приковано вперед, в то время как рефери махнул Фостеру и Сэваджу в центр ринга.

Фостер протянул руку для пожатия.

Сэвадж повернулся и пошел прочь.

— Мудак, — пробормотала я, бросив на Сэваджа свирепый взгляд и доставая блокнот. Отслеживать, сколько раз Фостер ударит его, будет моим удовольствием.

Моё сердце бешено билось, когда рефери кивал. Затем по помещению прокатилось эхо, и начался первый раунд: оба бойца столкнулись лицом к лицу и стали маневрировать по рингу.

Пять секунд они оценивали друг друга, затем Сэвадж первым перешел в наступление. Он атаковал Фостера двумя ударами, которые выглядели небрежными и дикими. Фостер заблокировал один удар и уклонился от другого. Затем Сэвадж попытался нанести круговой удар ногой, который Фостер поймал локтем.

Должно быть, это было больно, потому что Сэвадж смешно прыгал до конца раунда, а когда подошел к своему углу, даже с расстояния я увидела, что на верхней части его ноги образовалось большая шишка.

Фостер выглядел расслабленным и спокойным, пока разговаривал с Джаспером. Он полностью контролировал ситуацию, когда они начали второй раунд. Вот только мне еще предстояло сделать отметку в блокноте.

— Давай, малыш, — прошептала я.

Сэвадж сделал замах правой рукой, который оказался слишком широким.

Фостер увернулся, пропустив удар, а когда поднялся, его левый джеб попал прямо в глаз Сэваджа, а правый кулак — в почку.

Кровь потекла из рассечения на брови Сэваджа, он попятился назад, когда раунд закончился.

Две. Я нарисовала две аккуратных черточки на странице. Когда я подняла голову, Фостер стоял в центре ринга, его грудь вздымалась и опускалась. И вместо того, чтобы направиться к Джасперу, который ждал, Фостер уставился на меня.

Я подняла блокнот и два пальца.

Он поднял один.