Гранд-адмирал. Том первый

Дефлекторное поле, среагировав на детонацию боеприпасов, не выдержало надругательства и исчезло сразу после того, как внутри проекторов щита произошли взрывы, уничтожившие надстройки.

Опоры орудийных лафетов станции не выдержали, и турболазерные батареи оказались смяты. Находившиеся на борту «Голана-II» разумные не оставляли попыток отбиться, но преимущество теперь было далеко не на их стороне. Взрывы кумулятивных противокорабельных торпед потрясали станцию. Защитники сначала тщетно пытались попасть по снующим вокруг корпуса имперским истребителям, вносящим ещё больше неразберихи в происходящее, потом переключились на DP20. Кореллианская канонерка, схлопотав пару попаданий в корпус, выбросила наружу кусок обшивки: щит не выдержал прямого попадания. Корабль огрызнулся серией юрких и быстрых ракет, приведя к молчанию ещё одну батарею противника. И лишь после этого повреждённый кораблик, выбрасывая дым из двигателей, медленно погрёб к своему носителю.

— Полный вперёд, — скомандовал И-Гор. — Прикрыть корпусом! Истребителям и перехватчикам связать турболазеры противника боем!

Лейтенант, командовавший DP20 отчаянно цеплялся за жизнь своего корабля. Его можно понять — первое назначение на мостик боевого звездолёта. Жилы рвёшь, чтобы всё было как нужно, но…

«Крестоносец» не успел.

— Протонные торпеды! — раздался панический крик.

И-гор до боли закусил губу, видя, как чудом уцелевший «крестокрыл» противника, вынырнув откуда-то сбоку, форсировал двигатель, чтобы постараться сбросить с хвоста словно прилипший TIE-перехватчик. Результатом круговерти стало лишь то, что повреждённый огнём станции кораблик оказался единственным имперским кораблем между «Крестоносцем» и повстанческим «крестокрылом», сгоревшим во вспышке пламени, но успевшим выпустить две малиновые капли протонных торпед…

Заговорили зенитные орудия, стараясь сбить кинетические снаряды. DP20 подключился, стараясь помочь огнём из своих лазерных пушек… Но всё без толку — уничтожить получилось лишь один снаряд. А второй уже поравнялся с выхлопом двигателей кореллианского фрегата, проходя в каких-то десяти метрах от его корпуса и ведомый компьютерными мозгами головки самонаведения, двигался к мостику «Крестоносца»….

И-гор уже понимал, что пилот повстанцев выбрал наиболее оптимальную траекторию — как раз там, где на корпусе уже чернели выбитые лазерные точки зенитной артиллерии…

Прежде чем DP20 оказался под защитой его дефлекторов, кораблик без предупреждения совершил рывок на правый борт. Малиновый снаряд впился в борт звездолёта, не сумев отреагировать на изменение обстановки. Вспышка нестерпимого, яркого света переломила корпус DP20 пополам. По кореллианскому кораблю, обеим его частям пробежала серия внутренних взрывов. Двигатели исчезли во вспышке, от которой пришлось прикрыть глаза — взрыв произошёл довольно близко к звёздному разрушителю. За ним последовал и второй — детонировала носовая часть. Похоже операторы пусковых установок на фрегате не успели опустошить свои ракетные погреба.

— Спасательные капсулы!? — рявкнул И-гор, оборачиваясь. Оператор пульта систем сканирования, взглянув на своего командира полным ярости и боли взглядом, отрицательно покачал головой.

Почти сотня членов экипажа погибла мгновенно. Осознали ли они в последний миг тот факт, что сейчас умрут, расщеплённые взрывом двигателей и реактора, так и останется загадкой.

— Мощность с кормового дефлектора на турболазеры! — сквозь зубы прорычал капитан И-гор, взглядом пожирая пробегающие по корпусу «Голана-II» огоньки: оставшиеся турболазеры станции продолжали вести огонь. Управляющие ими артиллеристы, вкусившие адреналина от уничтожения первого крупного корабля атакующего их флота, переключились на «Крестоносец».

— Отключить поддельный транспондер! — прокричал И-гор, с нетерпением наблюдая за тем, как на тактическом экране отсчитываются секунды до перезарядки носовых пусковых установок. — Я хочу, чтобы эти выродки знали, что их прикончила не креннелевская «Мудрость Императора», а мы, звёздный разрушитель «Крестоносец»!

— Но, сэр, гранд-адмирал Траун прямо запретил рассекречивать маскировку! — напомнил кто-то из вахтенных.

— У нас приказ вывести станцию из строя, а не уничтожать её! — раздался ещё один голос.

И-гор крутанулся на каблуках, издав нечленораздельный звук. Стоящий перед ним офицер, с перекошенным от ужаса лицом, отшатнулся назад. Кажется, увидев, как легко человек может превратиться в кровожадного монстра, он обмочился. Но его никто не винил — штаны намокли у многих.

— Этот. Мятежный. Сброд. — Командир «Крестоносца» чеканил каждое слово, разносящееся по помещению мостика крошечного звёздного разрушителя подобно гласу божества войны, лично сошедшему с небес на землю в этот грешный мир ради того, чтобы лицезреть и лично поучаствовать в сражении. — Уничтожил. Наших. Товарищей! УБИТЬ! ИХ! ВСЕХ!!!!

Перечить ему никто не осмелился.

То ли дело было в том, что его лицо, перекошенное от плохо скрываемой ярости, перестало быть той маской вежливости, которую он обычно носил, стараясь поддерживать авторитет флегматичного имперского офицера.

То ли экипаж, и впрямь вспомнил, что следует отомстить за смерть боевых товарищей, что ещё два месяца назад являлись частью экипажа и были отобраны для управления кореллианским фрегатом лишь после соответствующего приказа гранд-адмирала по обеспечению безопасности звёздных разрушителей малыми кораблями.

То ли сейчас перед ними промелькнули лица молодого лейтенанта — командира фрегата, улыбчивого и добродушного малого, который прощал долги в саббак, с лёгкостью заступал на вахту вместо кого-нибудь из сослуживцев, зубрил книги по военной истории и тактике, чтобы однажды выдержать перед флотской аттестационной комиссией экзамен на право командовать звездолётом крейсерского и выше класса…

Возможно они вспомнили их всех — сорок пять членов экипажа и сорок шесть канониров, молодых мичманов, энсинов, рядовых матросов, менее полугода назад поднявшихся на борт «Крестоносца», закончив ускоренные курсы по подготовке личного состава флота.

Наиболее очевидно, что вахтенные просто осознали тот факт, что жертва экипажа маленького корабля привела к тому, что их собственная жизнь, а также жизнь каждого из пяти тысяч двухсот человек экипажа «Крестоносца», не оборвалась подобным образом.

— Все ракетные аппараты перезаряжены, капитан! — донёсся рапорт от ракетного пульта. Последняя возможность отступить от нарушения приказа главкома. — Цель в зоне поражения. Ракеты наведены на реакторы, батареи и системы жизнеобеспечения.

И-гор всматривался в более чем двухкилометровую тушу орбитальной защитной станции. Глаза застилали слёзы боли и отчаяния. Кровавый туман ярости и желания отмщения держался и требовал уничтожить их всех.

Убить их всех.

Всех!

Всех!

Каждого ситова мятежника с этой станции, откуда вылетел этот проклятый «крестокрыл».

Его сердце и разум рвали друг друга. Желание отомстить и верность Присяге, клятва стойко переносить тяготы службы, исполнять воинский долг, приказы, отданные командирами…

Он хотел их всех убить. Каждого на республиканской оборонительной станции. И имел на это полное моральное право.

Желал этого больше жизни. Но не мог.

Потому что он верен Присяге и командованию.