Грани Игры

— Увы, я не могу покидать окрестности Садика, пока не выполню наложенный на себя обет искупления гордыни.

— А в чем заключается твое искупление?

— Я должен срубить это дерево, — Тём указал на предмет своей борьбы, — оно последнее из тех, что я должен убрать, расчищая место под новую жизнь.

— Эта единственная причина, по которой ты не можешь меня сейчас сопровождать?

— Да. Других причин нет, — немного подумав ответил Тём

— Мою помощь примешь?

— Приму.

Вит мягко "отжал" топор из рук Тёма и с размаха вонзил его в сухой ствол. Норд, ожидавший, что топор со звоном отскочит от ствола после такого удара, как это было у него и заранее злорадно улыбающийся, стер со своего лица улыбку. Топор в руках Вита действительно рубил ствол, как и должен это делать улучшенный топор лесоруба.

Тём только подумал "Эх, кабы раньше то знать, что с помощью таких добровольных помощников можно было ускорить процесс, то уже бы гулял вольной птицей. Может быть. Вот только экспериментировать, каждый ли НПС может помочь в деле преодоления штрафного задания, или только тот, которому ты нужен по зарез, Тём в ближайшем будущем не планировал.

После того, как с упавшего последним дерева, были обрублены ветки, а его ствол лег в ряд с ранее срубленными, Тём зашел к Базилине.

Та поблагодарила ученика инквизитора за работу и предложила выбрать любой из стволов срубленных им деревьев. Неожиданно раздалось знакомое "дзынь". В почте было два сообщения. Когда упало предыдущее сообщение, Тём не слышал и начал читать с последнего пришедшего к нему.

Игрок, Тём!

Вами успешно выполнено социальное задание от администрации игры.

Так как вы выполнили работу на день раньше срока, вам полагается награда.

Вы можете взять один ствол железного дерева из срубленных вами ранее.

Древесина этой породы очень ценится у оружейников, строителей саун и изготовителей музыкальных инструментов.

Ваша выносливость повысилась на 2 единицы.

Ваша стойкость повысилась на 2 единицы.

Навык лесоруб достиг максимальной величины.

Читая сообщение, Тём его мысленно комментировал: "Вещь классная, но пусть полежит. В рюкзак не влезет, а на плече не сильно потаскаешься. Клаус вон мумию "моего" вампира в ближайшей же таверне пристроил, без всякой гарантии когда-нибудь вернуться, чтобы выпить свою навсегда бесплатную чашу вина. А тут целое бревно!", "особо умилили строители саун, видать спрос на них и здесь не слабый", "гм, а грозили, что ни очков, ни достижений, ничего не будет. Или это продолжение бонус за досрочный ответ и помощь счетовода?", "хоп! Теперь точно без куска хлеба не останусь! В тяжелые дни буду у старушек топором монеты зарабатывать".

Второе сообщение было о повторном изменении задания "Торжество справедливости".

Только в нём вместо "третьего присутствующего на встрече лица" теперь значился "брат Иль из Ордена плачущей Богини".

Прежде, чем шагнуть вслед за Витом в портал Тём успел выслушать два пожелания.

— Веди себя в разговоре с братом Юром уважительно, но достойно. Помни, что ты мой ученик, — от наставника

И:

— Не задерживайся там, нам ещё молитву " Радость в упокоении" вечером разучить надо, — от Эшшу.

Глава 14. Такая разная дипломатия

Отсчет плюс 4 от точки бифуркации.

Брат Юр по сравнению с Клаусом, а уж тем более с братом Витом не впечатлял ростом. Но в истории, нет, не так, — в Истории невысокие и уж совсем невысокие люди творили чудные дела намного чаще, чем гиганты. Пес его знает, от чего так происходит. Психологи и злые языки рассказывают о каких-то детских комплексах, но Тём был уверен, что маленькие люди в детстве просто прилагали больше усилий, чтобы чувствовать себя в этом мире на равных с остальными. А во взрослой жизни им этих усилий оказалось достаточно, чтобы уже мир равнялся по ним.

Как бы там ни было, но от этого невысокого, одетого в черную рясу до пят и с кожаными нашлепками на локтях, человека, с почти совсем седой головой, стоило ему поднять от разложенных на столе бумаг взгляд на вошедших, почти зрительно распространилась какая-то властная, притягательная сила.

И контраст седины, редкой для человека средних лет, но свидетельствующей о том, что жизненный путь брата Юра если и был услан розами, то исключительно шипами вверх, навстречу босым стопам его ног, и глаз, живых, умных, и одновременно юных, только увеличивал эту силу. Хозяин кабинета посмотрел на норда доброжелательно и иронично, и Тём отметил, что подобный взгляд имеет и его наставник. Разве что у Клауса он немного более жесткий. Или всё таки более прямой? Ладно, по ходу разговора разберемся. Тем более что с разговором брат Юр затягивать не собирался и сразу поздоровался. При этом он немного растягивал первые звуки в словах, то ли едва заметно заикаясь, то ли демонстрируя привычную для себя манеру говорить вдумчиво и не спешно.

— З — здравствуйте. Брат Вит, я рад, видеть тебя здесь с учеником Клауса. Значит, мы не ошиблись в своих предположениях. Постой в коридоре, проследи за тем, чтобы для всех по ту сторону двери этого разговора не было. Для тебя же то, о чем мы будем говорить не новость, — казначей дождался пока брат Вит, коротко поклонившись, прикроет за собой дверь, и с новым интересом посмотрел на Тёма.

— Интересных учеников нашел себе Клаус. И ты хорош, а уж выбором ученицы я и вовсе удивлен, хоть и не поражен. Да, не поражен, как это наверняка случится с некоторыми из наших коллег. Хотел бы я увидеть их лица, когда они услышат эту новость, — брат Юр мечтательно улыбнулся.

– . Ну да всем успокоительных капель в подарок не пошлешь. К тому же, такую уйму капель не по одной статье расходов потом не спишешь. К счастью, Клаус единственный инквизитор в коллегии, который может ввести меня в такие траты, — и сказано это было о наставнике с такой обаятельной иронией, что Тём не мог ей не поддаться.

— Тём, я как раз собирался перед вашим приходом пить чай. Составишь мне компанию или может тебе налить рюмочку вина из наших подвалов? Сам я вино не пью. Держу для гостей.

Прежде чем ответить, Тём осмотрелся. Кабинет казначея ордена Плачущей Богини совсем не походил на келью аскета, хоть и лишней роскоши в нем не было. Каждая находящаяся в нём вещь была на своем месте, каждая была не случайна и кроме функциональности несла сдержанную красоту и изящество. И если бы на каждом стуле, чаше или чернильнице нашлось бы клеймо какого-нибудь знаменитого мастера, норд бы совсем не удивился.

— А я гость?

— Без сомнений. И как человек, с которым я хотел разделить беседу и как ученик очень уважаемого мной защитника веры.