Грани неприличия

— Да ты пьян!

— Прошу прощения! — возмутился лорд, оскорбленный подобным замечанием. — Всего один стакан.

— Одни стакан, говоришь? — продолжала забавляться Катарина, чем ужасно раздражала уязвленного лорда. Его впервые упрекнули в пьянстве. И кто? Леди, с которой он даже не знаком. — Белая горячка не начинается с одного стакана.

Леди погрозила лорду Бошану пальцем, словно нашкодившему ребенку, и, ехидничая и пританцовывая, поднялась на второй этаж. Преодолев разделявшее их расстояние, Ричард влетел следом. В его душе клокотала обида. Уязвленная гордость требовала возмездия.

— Какая белая горячка? — возмутился лорд Бошан, преграждая леди дорогу. — Я пытаюсь донести истину, а вы вместо того, чтобы внять доводам рассудка, оскорбляете меня.

— Скажите, пожалуйста, — Катарина не собиралась сдаваться, тем более что "новый " Стив ее ужасно раздражал, — как будто это я несу всякий бред! Или это, может быть, я напилась среди бела дня и завалилась к жене на работу. И ради чего? Объявить, что она тебе больше не жена.

Ричард закатил глаза. За красивым фасадом, оказывается, скрывается крайне истеричная особа. Да еще и эмоционально неуравновешенная.

— Вы невыносимы! — простонал Ричард, чувствуя пульсацию в висках.

Стив Уотсон настоящий мазохист, если позволил связать свою жизнь со столь ужасной женщиной. И пусть она хоть трижды красива.

— Это я невыносима? — Катарина не понимала, почему завелась с пол оборота, но мистер Уотсон сегодня не просто бесил. Он нервировал и провоцировал, причем с невозмутимым видом.

— Совершенно невыносима, — заключил Ричард.

В глазах леди заплескалась обида, и лорд Бошан мгновенно пожалел о произнесенных словах. Раньше прекрасно получалось сдерживаться, но случайное знакомство с Катариной Смит разрушило многие стереотипы. В данной ситуации ему действительно следовало промолчать, потому как леди, на то и леди, чтобы кричать, истерить и творить бог знает какие вещи.

— Значит, ты утверждаешь, что не Стив Уотсон, — попытавшись успокоиться, Катарина глубоко задышала.

От мистера вредины без ума Элиза, поэтому Катарине следует придержать свой острый язычок. Если ссора продолжится, поставит обоих в тупик, из которого придется выбираться опять-таки бедной Элизе. Конечно, при условии, что у них получится еще раз поменяться.

— Совершенно верно! — кивнул лорд Бошан, обрадованный, что леди, наконец, прислушалась к голосу разума.

Они медленно двинулись по ярко освещенному коридору второго этажа. На потолке помимо массивных люстр, служащих лишь украшением интерьера и в настоящее время не использующихся, были закреплены круглые светильники. Шаг в настоящее на фоне средневековой старины.

— А кто же ты тогда? — сердце Катарины забилось, предчувствуя неладное.

Не хватало еще, чтобы Стива занесло бог весть куда. Достаточно одной такой незадачливой попаданки. Вернее двух.

— Я…, - они остановились напротив картины с лордом Бошаном на полотне. Оба не сговариваясь, подняли головы на лорда, стоящего в самой благородной позе в окружении буйства красок. — Хозяин поместья, — произнес Ричард, имея в виду себя.

— Он самый, — согласилась Катарина, решив, что мужчина говорит о картине.

— И что вы думаете по этому поводу? — осведомился лорд.

Взглянув на спутницу, Ричард не понял ее спокойствия. Возможно, в будущем подобные перемещения станут обыденным делом, но для него все в новинку.

— А что я должна думать? — пожала плечами Катарина. — Хозяин поместья прекрасный человек, заботливый отец и примерный семьянин. Благороден в поступках и благосклонен к слугам.

— Вы так говорите, словно лично с ним знакомы, — заметил Ричард, разглядывая портрет самого себя. Единственное, что осталось в этом времени от его личности.

— Возможно, знакома, — проследовав дальше, Катарина зашла на мужскую половину.

Гобелены этой части поместья пострадали в значительной степени, и реставраторам пришлось полностью их заменить. Вместо них на стенах наклеены бархатные обои, ничем не уступающие по красоте и практичности.

— Мне нравится, — лорд Бошан кивнул, коснувшись пальцами бархатистой поверхности стены.

— Мне тоже, — последовав его примеру, Катарина осторожно коснулась стены кончиками пальцев. — Все здесь напоминает о нем, — с грустью в голосе произнесла миссис Уотсон. — Столько лет прошло, но, кажется, один вдох и почувствуешь аромат его парфюма

Не сговариваясь, оба глубоко вдохнули, размышляя каждый о своем. Катарина о том, что жизнь снова стала пустой и бессмысленной, а Ричард загрустил о быстротечности времени.

— Это был французский парфюм. Безумно дорогой, — губы лорда Бошана подернулись улыбкой.

— В покоях лорда сохранился пустой флакон, — вспомнила Катарина. — Хочешь, я тебе покажу?

Лорд Бошан хотел.

— Обычно для посетителей мы ограничиваемся небольшой площадкой на входе. Отреставрированный паркет и ковры, сам понимаешь. Если по ним каждый день будут ступать десятки ног, представляешь, во что они через год превратятся. Но со мной, можно пройти немного дальше. Преимущество работника музея. Только придется надеть тапочки.

Вынув из шкафа в стене две пары обуви, Катарина предложила одну Стиву, а другую взяла себе.

— Его раньше не было, — заметил Ричард, с интересом рассматривая тайник в стене.

— В последнюю реставрацию была отгорожена небольшая часть покоев для хранения подобных мелочей и инвентаря, пояснила Катарина и осторожно ступила на ковер. — Чувствуешь, какой спертый воздух, — обернулась и поманила Стива за собой, — он частых проветриваний ковры истлевают и обстановка портится. Приходится довольствоваться приточной вентиляцией.

Пройдя через покои лорда, они остановились возле небольшого столика у стены. Четырехгранный флакон от духов с круглым распылителем сверху, изрядно попорченным временем.

— Брать в руки нельзя, — предупредила Катарина, — все-таки экспонат. И довольно хрупкий. Верхняя часть окончательно испорчена и при следующей реставрации ее, возможно, заменят чем-нибудь современным. Но это он, парфюм лорда Бошана, проживавшего в этом поместье.

Ричард помнил его. Буквально несколько дней назад использовал, когда пригласил супругу на романтическое свидание в их любимой беседке. Все остальное ему тоже было до боли знакомо, за исключением, разве что нескольких мелочей.

Повинуясь внезапному чувству, Ричард потянулся и отодвинул край тяжелой портьеры, обрамляющей окно. Гобелены в этой части покоев не пострадали, а прикрытые портьерами, выглядели очень даже неплохо.

— Осторожней! — попросила Катарина, но он и так был предельно осторожен.

А затем, к величайшему удивлению спутницы, Ричард нажал большими пальцами на два изящных завитка на рисунке стены. С протяжным скрипом сработавшего механизма из ее глубины выскочила небольшая коробка.

— Откуда ты…? — удивлению Катарины не было предела.