Грани отражения

Лия отдернула голову и отвернулась, не желая продолжать тему, не предвещавшую ничего хорошего.

– Меня начнут искать на работе. Думаешь, что это сойдет тебе с рук?

– Почему, вовсе нет. Родные знают, что ты уехала. А на работе, – он пожал плечами, – Еще вчера вечером твое заявление об увольнении легло на стол заведующему.

Лия возмущенно вскинула голову.

– Не беспокойся, я не убиваю и не ем своих гостей, – Ян скрестил руки на груди и качнул головой, – Так что ты в безопасности.

– Сколько я буду тут находиться? – От злости горло словно перехватило спазмом.

– Тебе нужно поесть и отдохнуть. Это комната для гостей, душ там, – он кивнул на дверцу в стене.

– Ты забыл, что меня будут искать не только родные, – бросила Лия, глядя на Яна. Тот остановился. Абсолютно пустое лицо не выражало никаких эмоций.

– Надеюсь, тебе здесь будет удобно, – словно она ничего не говорила, произнес он и вышел.

* * *

Она выглядела неважно. Вопреки ожиданиям, лицо не было так уж очень страшным, правда, не заметить синяк было весьма проблематично. Но это не было большой бедой. Чего нельзя было сказать о реальности.

Стоя под горячими струями воды, Лия думала, что ей хочется смыть не только усталость и грязь, но и всё, что не давало вздохнуть, ноя как воспаленная рана. Нет, не мог, не мог Эрик оставить всё так, не разобравшись.

Маргулис допивал вторую бутылку коньяка, как заправский алкоголик. Всё, что произошло, было просто кошмарным сном. Он не хотел, чтобы всё так вышло. Прошло уже несколько дней, но ничто не менялось, а оставалось прежним. Пару раз он порывался позвонить ей, но гордость останавливала. Нет, ждать, что после того, что было, она вернется, было бы глупо. Внутри боролись два желания – вернуть её и забыть. Последнее росло, подавляя первое, поскольку Маргулис не пытался им помешать в их борьбе. Не важно, что на следующий день Ник несколько напряженно произнес:

– В редакции утверждают, что никаких материалов не отправляли.

Маргулис промолчал. Это означало, что кто-то умело использовал попавший компромат. Но дело было уже не в неизвестном мерзавце. Он мог бы поднять всех на уши, найти его. Но это не изменило бы того, что сделала она. Как она могла? Ведь он был готов положить к её ногам весь мир.

Эрик глотнул еще обжигающего коньяка. Ладно, плевать. Он сможет жить и без неё, раз она так легко разменяла его на другого. Нашел телефон, на секунду помедлил, но затем привычно коснулся кнопок. Еще глоток.

– Привет, Нина.

Прошло вероятно больше недели, дни летели как косяки перелетных птиц, пролетавших над деревьями назад, к своим гнездам. Если бы не изматывающая боль где-то там, куда не может проникнуть ни одно лекарство, эти дни можно было бы назвать даже спокойными и приятными.

Лия не ощущала себя пленницей большого дома, ей было скорей одиноко. Большинство времени она проводила сидя на подоконнике за шторой, прятавшей её. Это был спасительный островок, дававший ощущение тишины и умиротворяющей пустоты. А просыпавшаяся за окном природа напоминала, что, несмотря на всё, она не остается одна.

Яна Лия почти не видела. Она ощущала его присутствие, но каждый раз, оглядываясь или ожидая его увидеть, оставалась ни с чем. Нет, конечно же они пересекались. То он спускался по лестнице, застегивая верхние пуговицы черной рубашки, и спокойно здоровался с ней. То он предлагал её свою компанию во время ужина в большой комнате, освещенной причудливой люстрой, позвякивавшей многочисленными подвесками, и они проводили полчаса вместе, но так, словно кроме них еще присутствовало множество народа, а они – словно и не были знакомы.

Лия ждала. Она не верила, что Эрик не придет за ней. Она знала его. Или же не знала вовсе. Слишком живо звучали в голове его слова, заверения в любви. Они могли поссориться, но он не мог бы бросить всё вот так. Он должен был искать правду.

Вместе с тем Лия злилась на Дорнота. Он не давал ей повода бояться его. Не давал повода обвинять его в чем-либо, хотя и не имел права так поступить. Увезти, вколоть лекарство, морочить ей голову.

Она обхватывала себя за плечи, кутаясь в шерстяной плед. Оставалось слишком много вопросов, на которые она сама ответить не могла. Поэтому Лия решила, что разумней будет задать их тому, кто ответы на них знал.

Зная, что найдет Яна внизу, Лия спустилась по лестнице. Он действительно был там, стоя у окна и смотря в темнеющую даль.

– Это и есть то поместье, где Вы родились?

Дорнот обернулся.

– Да, – казалось, что он будто избегает её, что противоречило ощущению, что при этом он всегда поблизости.

– Разве ты бросил работу? – Отчего-то Лия внезапно перешла на “ты”, словно тишина и ощущение того, что они одни в большом доме необъяснимо сближало. Все же они – взрослые люди, а конфликтовать – не лучшее решение.

– Работа – это не самое важное в жизни, – Ян приподнял уголки губ в улыбке, не затрагивавшей его лица.

– Чего ты добиваешься? – Лия задала вопрос будничным тоном, как если бы спрашивала о погоде.

– Абсолютно ничего.

– Тогда к чему все это? Ты пересмотрел фильмов с похищениями или просто решил показать на что способен? – Она развела руками, широкий свитер превратил её жест в какой-то забавный взмах птичьих крыльев.

Ян подошел к ней. Присел, опуская лицо на уровень с её глазами.

– Знаешь, я мог бы ведь одной рукой свернуть тебе шею, – задумчиво произнес он, опуская руку на плечо Лии и поднимая с него прядь её волос. – Мне хотелось это сделать. Особенно, когда я узнал, что человек, которого я считал самым скромным и чистым из всех кого знал, оказался совсем другим, – Он пропускал сквозь пальцы волосы, глядя как они обворачиваются вокруг, – Знаешь, как это больно, когда человек, на которого ты можешь смотреть издали, боясь побеспокоить тем, что подойдешь ближе дозволенного, так легко раздавливает твое восхищение, спускаясь до уровня обыденности?

Он не смотрел на неё, изучая изгибы пряди на ладони. Затем поднял руку к лицу Лии и нежно провел по щеке. Это прикосновение было легче дуновения ветра, настолько трепетно его пальцы касались кожи, но вместе с тем оно было почти болезненным в своей легкости.

– Как же ты могла? – Пальцы застыли, – Как ты могла так легко стать другой?

Лия замерла, боясь даже вздохнуть. Ян качнул головой, – Я не верил, не мог поверить, что ты так изменишься. Что ты легко можешь предать всё, став такой же, как все вокруг. Чем он тебя изменил? Деньгами? Красивыми словами?