Грани судьбы

Что тут скажешь: можно только было винить себя за недогадливость. Всё просто кажется, когда отгадка уже известна. А пока не знаешь ответа, ходишь, ходишь, вокруг да около, а его никак не замечаешь.

Теперь же приходилось, как нерадивому ученику, внимательно выслушивать чужое решение. Интересно, сколько из того, что знает, расскажет ему Олх. И сколько он знает на самом деле? Во всяком случае, пока что огр останавливаться не собирался.

— Вот и выходит, что незачем. А кто кроме властей может оборотня удержать? Маги да священники, правильно?

Йеми убито молчал. Мирон, почувствовав, что пауза неприлично затягивается, постарался в меру понимания подыграть товарищу. Сделав неопределённый жест рукой, задумчиво промямлил:

— Пожалуй так…

Зеленокожий одобрительно кивнул.

— Богомольцев отметаем. Если этим понадобился бы оборотень, то они бы его у властей выклянчили. Или у тех же Инквизиторов. Значит, остаётся только маг. Умелый маг, способный удержать оборотня в неволе. Богатый маг, способный заплатить наёмникам за поездку в Кагман. И, кстати, маг у которого есть место в городе, где оборотня можно спрятать от посторонних глаз.

— Называй уж сразу имя, — предложил Мирон.

Верзила с интересом уставился на генерала.

— С чего ты взял, что я его знаю?

— Да ладно темнить. Разве в городе много магов, попадающих под твоё условие? Мне кажется, что сильных-то магов тут не больше дюжины.

Кажется, что-то такое Йеми вскользь упомянул во время морского путешествия.

— С полдюжины. Семь, если быть точным, — заметил Теокл. — Но кто из них?

— Перечисляй по именам, — предложил вошедший во вкус Нижниченко. — Сейчас мы выведем мерзавца на чистую воду.

— Архимаг Кожен, глава братства Мастеров Слова, — предложил изонист.

— Не он, — подал голос Йеми. — Кожен серьёзно болен, ему не до колдовства. Не то, что оборотня, кролика силой магии не удержит.

— А может, притворяется? Чтобы отвести от себя подозрения, — скептически предположил Нижниченко.

— Его постоянно навещает лекарь, один из лучших в городе, а значит — очень дорогой. К тому же, его дом наводнён родственниками, надо полагать, надеющимися урвать себе побольше из наследства, если богатый старичок отправится в мир иной. В таких условиях никакой обман долго не проживёт.

— Хорошо, кто следующий?

Аргументы Йеми полностью Мирона не убедили, но надо было рассмотреть и остальных кандидатов. В крайнем случае, к старичку всегда можно было вернуться.

— Архимаг Жилле, эшвард братства, — продолжил Теокл. — Тоже не тот, кто нам нужен.

— Почему же?

— Потому, что его нет в городе. Примерно додекаду назад отбыл в Тампек по каким-то своим делам.

— Убедительно, — согласился генерал. — Остальные все в городе?

— Не все. Нет ещё Левека, а он-то как раз очень подходит на эту роль. Известный авантюрист. Но сейчас в очередном похождении.

— Итого, минус трое. Осталось четверо. Продолжим.

— Нурлакатам, уршит. Его сюда привёз сам наместник. Живёт одиноко в башне Нэлль.

— То есть, очень подходит? — уточнил Нижниченко.

— Похоже, — согласился Теокл.

— Один есть. Дальше.

— Коллетт. Вряд ли он. Во-первых, его специализация — големы.

— А во-вторых?

— Во-вторых он большую часть времени проводит в расположении эскадрильи тяжелой авиации, в полулине к югу от города. Драконов хоть и воспитывают в послушании с самого момента, когда они вылупляются из яйца, а всё же под рукой у любого командира такого соединения должна быть хоть парочка големов и маг, который умеет ими командовать. А сейчас ему ещё за диктатором в школе Ксантия Линвота надо приглядывать. Не до оборотней.

— С этим можно согласиться. Кто ещё?

— Маннон. Мы думаем, тоже не подходит.

Йеми усмехнулся.

— На Маннона можно подумать только после кружки гномьей водки.

— А что так? — недоверчиво переспросил Мирон.

— Этот старик — любимец студиоузов городской школы. И последние вёсен тридцать высокая философия его интересует куда больше натуральных наук.

— Мне кажется, — сухо заметил Мирон, — ты излишне доверчив, друг мой. Плохие люди очень часто имеют благопристойный вид и безупречную репутацию.

Зеленокожий довольно улыбнулся. Нижниченко снова подумал о том, какую реакцию способна вызвать такая улыбка в его мире. В Одессе, наверное, можно будет отснять прекрасный римейк "Броненосца Потёмкин": как народ, не разбирая ступенек, несётся вниз по Лестнице. "Дежа вю" отдыхает.

— Почтенный Лечек совершенно прав, — заметил Теокл. — Маннон живёт в Школьном квартале, а там не то, что оборотня, кролика не спрячешь так, чтобы об этом назавтра не узнала вся улица. Когда в твою комнату в три часа ночи вваливается вдрызг пьяный студиоуз, которому захотелось от избытка чувств прочитать свои гениальные вирши… Там это в порядке вещей.

— Ладно, пусть не Маннон. Кто последний?

— Луж. Тинк вье Луж.

— Благородный? — подозрительно поинтересовался кагманец.

— Третий сын мелкого графа с севера, — пояснил Теокл.

— Понятно. Было у графа три сына. Два — графы, а третий стал магом… Так что этот вье Луж?

— Зимой получил статус имперского мага. Открыл лавку, в которой торгует волшебными снадобьями и амулетами. Так себе лавчонка. С торговлей Жилле не сравнить.

Йеми усмехнулся.

— Ну, Жилле-то торгует не первый год. И потом, до него лавка самому Тарло Уойссу принадлежала, а тот был магом не чета нынешним.

— Значит, либо уршит, либо графский сын. Больше вроде некому, — подвёл итог Мирон. — Что ж, почтенные, вы и вправду оказали нам существенную помощь. Мы вам крайне признательны, верно, Лечек?

— Конечно. Мы очень благодарны.

— Вот об этом мы сейчас и поговорим, — огр хищно подался вперёд. — Мы помогли вам, теперь ваша очередь помочь нам. Мне кажется, это справедливо.

— О чём речь, — с деланной весёлостью ответил Нижниченко. — Что ты от нас хочешь?

— Вы — мудрые и знающие люди. Мы пришли сюда, чтобы спасти дракона Ская, который томится в гладиаторской школе Ксантия Линвота. К сожалению, пока что у нас не очень получается. Возможно, если мы объединим усилия, то сможем освободить и дракона и оборотня. Что скажете?

— Гм… Мирон, кажется, ты просил меня предупреждать, когда возникнет опасность? — будничным тоном поинтересовался кагманец. — Так вот, если нас поймают за попытку освобождения дракона, это, безусловно, означает сожжение заживо. Разумеется, после соответствующих пыток в подвалах Инквизиции.

— Можно подумать, что если вас поймают на попытке освободить оборотня, то судьба будет иной, — хмыкнул огр.

— Разумеется, нет. Но про оборотня он давно предупрежден, а про дракона услышал только сегодня.