Грани судьбы

Чёрный эльф собрался с мыслями, взывая к своей богине. Короткая горячая молитва бывала услышана: все четыре стрелка замерли, не в силах шевельнуть ни единым мускулом.

— Йеми! — крикнул Наромарт, указывая на трактир.

Кагманец понял. С кинжалом в руке он заскочил в ближайшее окно. И полудракон, выхватив свой клинок, тоже ворвался внутрь: помимо стрелков, оставался цел и невредим ещё один мечник.

— Убью тварь! — взревел разъярённый Вламинк. Было от чего злиться. Хюсманс и молодой Боффен рубились с бородачом, да ещё полудохлый Верхейм рядом шатался. В общем — не подступишься. Остальных ребят вье Лент увёл с собой. А ему, значит, мальчишка достался. Позорище! Прирезать ублюдка и догнать остальных, пока не всех беглецов перебили.

Наёмник с широкого замаха ударил мальчишку топором в голову. Но тот увернулся, проскочил воину за спину, попутно хлестнув по боку своим тонким игрушечным клинком. Правое подреберье Вламинка точно огнём обожгло. Поражённый воин на мгновение замер. Время для него словно остановилось, а бой перестал существовать. Вламинк медленно поднёс левую руку к больному боку, потом поднял её на уровень глаз. С пальцев мелкими каплями стекала чёрная печеночная кровь. Не понимая, что он уже мёртв, воин так и смотрел на окровавленную кисть, пока, наконец, не завалился лицом вперёд, уткнувшись лицом в жирную сырую землю.

Главной мудростью жизни Верхейм считал старание при выполнении любого дела. Не важно, забор ли ты правишь, рыбу ловишь или добываешь денег себе на жизнь топором. Всё одно работать не с полной отдачей — себе в убыток. Молодой дуралей, получивший железку в бок только что это доказал, по-глупому расставшись с жизнью. А второй жизни у богов не допросишься. Верхейм, будучи наёмником, потому и дотянул до тридцати семи годов, что с самым неказистым врагом всегда дрался только в полную силу. Мальчишка? Да наплевать, что мальчишка. В руки оружие взял — не думай, что тебя за малолетство щадить будут. Безоружных, правда, Верхейм тоже, можно сказать, никогда не щадил. Может, раза два или три за всё время наёмничества приходила в голову блажь. Да и то сказать, кто ж удержится от соблазна побыть на божьем месте, чужой жизнью и смертью распорядиться. Можно сказать, из иного мира душу вернуть. Пусть живёт, пусть до самой смерти помнит и славит своего спасителя.

Но не в этот раз. Мальчишку миловать Верхейм не собирался. Удар. Проворный, мерзавец. Вправо уйти, иначе достанет. Длинная у него железяка, даром, что тонкая. Ничего, и мы тоже быстро двигаться умеем. Поворот, ложный выпад. Ага, поверил. А теперь вот так.

Лезвие топора разрубило Сашкин лоб почти точно по старому шраму. Мёртвый мальчик упал на землю. Возле головы быстро растекалась кровь.

Плавал Шипучка чуть лучше камня. То есть, будь канал чуток поглубже — и вовсе бы стал последним пристанищем сауриала. А так, отталкиваясь хвостом и задними лапами ото дна, он умудрялся не только всплыть на поверхность и глотнуть воздуха, но даже с каждым разом приближаться к берегу. Правда, совсем по чуть-чуть: дно водоёма было илистым и топким, это не позволяло сауриалу оттолкнуться как следует. И всё же в конце концов Шипучка выбрался на берег, причём не только целый и невредимый, но даже и вооруженный: падая в воду, он не выпустил из лапы тесак.

Трудное это дело: произнести даже самую короткую молитву, когда печёт и щиплет страшной болью обожжённое лицо. Хорошо хоть, глаза целы остались. Потому обычно и не лечат священники сами себя. Для целительной молитвы сосредоточенность потребна, а откуда ей у раненого да покалеченного взяться? Но сейчас рядом не было ни одного здорового инквизитора, потому, переждав с зубовным скрипом первый приступ боли, отец Сучапарек принялся читать молитву об исцелении самого себя. Получилось не слишком хорошо, с шипением и пришептыванием, да и запнулся инквизитор пару раз, но боги всё же вняли. Боль отступила, Верховный инквизитор тут же прочитал такую же молитву над ближайшим соратником. А потом уж отец Сучапарек огляделся. На мосту легионеры никак не могли добить последнего вражеского воина. На помощь ему спешила эльфийка с мечом и седобородый старец с узловатой дубиной. Дальше на площади пыталась удержать лошадей вейта, да у забора жались две совсем маленьких девчонки в лохмотьях да мальчишка немного постарше. Второго мальчишку, того самого наглого Шустрёнка лошадь вынесла на берег канала и теперь он бился в лапах невесть откуда, но очень кстати взявшегося отца Латала.

Олх неподвижно лежал на мосту, весь покрытый своей и чужой кровью. И даже не воину было ясно, что помощь ему уже не нужна. Только чудо могло бы вернуть полуогра к жизни, но Льют Лунная Тень не умела совершать чудеса. Теперь она могла только мстить за смерть мужа. На мгновение эльфика забыла обо всём на свете, она видела лишь только украшенный умбоном огромный щит, за которым скрывался враг, на который и обрушила свой меч. Потом ещё и ещё.

К реальности Льют вернул сильный удар в бок: второй легионер сильно уколол воительницу копьём, но кольчуга эльфийской работы выдержала.

Очередной враг, обливаясь кровью, упал к ногам Глида. Северянин, наконец-то прорвал строй легионеров. Теперь перед ним был только один враг: высокий курчавый аргандец в кожаных штанах и белой полотняной куртке-безрукавки. А немного дальше, чуть в стороне от дороги, медленно приходили в себя после учинённого эльфийкой колдовства инквизиторы. Вот бы сейчас вломться в эту толпу, да покрошить мерзавцев в рублёнку. Да только аргандец на пути. На мгновение воин растерялся: оружия в руках у врага не было, а безоружного убивать — последнее дело. Глид ведь не живодёр какой, не инквизиторский прислужник — честный марин. А не убивать в бою, как некоторые умеют, северянин был не обучен. Борьбу ради борьбы, кулачный бой и прочее такое северянин держал за забаву и развлечение. Хочется кому — да заради Иссона. А ему это незачем. Но теперь неумение выходило боком. Да и время не ждало. Будь, что будет.

Глид размахнулся, чтобы от души плашмя вломить уроженцу южных земель по торсу секирой. Выживет — его счастье. Не выживет — значит, судьба. Но Бабагнидо опередил изониста. Личный телохранитель императорского наместника высоко подпрыгнул и с разворота ударил пяткой марина прямо в висок. Не ожидавший такой атаки марин не успел ни защититься, ни уклониться. Хрустнула кость и Глид замертво повалился на землю. Аргандец криво усмехнулся. И не таких силачей в царство Аэлиса отправлял.

Итого: три легионера, воительница Льют и Теокл с дубьём на мосту, чернокожий рукопашник сразу за, потрёпанные инквизиторы чуть дальше и Серёжка между ними и каналом. Не ребёнок, а просто какой-то ядерный взрыв: всегда происходит в эпицентре. Балис спрыгнул с забора. Решение очевидное: убрать с дороги этого знатока каратэ или копоэны или просто какого-то местного искусства мордобоя и раскидать инквизиторов раньше, чем они до Серёжки доберутся. На бегу бросил взгляд на лево: вроде, всё в порядке. Врагов не видно, а лошади, малышня (кроме, естественно, самого активного) и ящерица на месте. Тут же Мирон, последний стратегический резерв с ПМом в руке. Стоп, что за ерунда. Автомат валяется на земле, Сашки не видно. Морпех затормозил на полном бегу.

Концепция изменилась. Вместо моста отставной капитан метнулся к оружию. Не ради красоты, исключительно в целях эффективности подобрал калаш с кувырком, вышел на присяд, развернулся и с ходу саданул по всё ещё окончательно не пришедшим в себя инквизиторам длинной очередью. Машинально ответив, что не грех было бы свалить сначала бородача, не спеша идущего прямо на Серёжку. Но уж, раз приучен был капитан Гаяускас использовать оружие максимально эффективно, то тут ничего не сделаешь. Сначала разберёмся с теми, кого больше. Тем более, что незнакомые с огнестрельным оружием враги не сообразили, что нужно падать на землю. Вторая очередь. На ногах остался последний инквизитор. Сейчас ещё снять его, а потом займёмся бородатым, благо, он застыл на полдороги.

Каким именно запрещённым колдовством пользовался высокий негодяй в разодранной в лохмотья камизе, отец Сучапарек понять не мог. Зато очень чётко видел, как это колдовство уничтожало инквизиторов быстро, эффективно и безжалостно. Тут уж было не до мальчишки. Опасного изониста необходимо было убрать быстро и эффективно. Верховный Инквизитор воззвал к богам, стараясь собрать во едино все свои волю и ненависть. Вряд ли боги в ближайшее время пожелают ещё раз откликнуться на его молитвы: тех, кто постоянно надоедает своими просьбами, они никогда не жаловали. Но эта молитва была услышана.

Голова у лошади побольше человеческой, а соображения — намного меньше. Соти выбилась из сил, внушая четвероногим созданиям призывы к спокойствию. Животных пугало буквально всё. И девочка-тигрёнка. И вторая девочка, в которой они почему-то вдруг почувствовали нежить. И шум боя. И отдалённое присутствие драконов. А тут ещё Балис подобрал какую-то корявую железяку — не железяку, которая в его руках загремела так, что, наверное, могла заглушить и рёв водопада. Не мудрено, что лошади снова испуганно шарахнулись в сторону, и Соти пришлось изо всех сил напрягать свой талант псионика, чтобы они не разбежались куда глаза глядят.