Грани
Шрифт:
— Мадам, в вашем положении это неразумно.
— Хотя бы шлем снимите, варвар, когда с женщиной говорите.
— Сколько топлива в вашей птичке? — я таки снял порядком настохорошевшую железку. — Я хоть и варвар, но это корыто поднять смогу. Посадить как следует, не уверен, но взлететь точно сумею. И в приборах разберусь. Ковыряние в обломках иногда даёт много полезных знаний. А по дороге вы мне расскажете, чем же я вас так заинтересовал. Рыжая, пощупай её на всякий случай.
Кошка сноровисто облапала лётчицу, из голенища высокого ботинка извлекла узкий кинжал, выгребла из карманов сугубо женские мелочи,
— Подрули к самолёту, поближе. Ёся, сиди смирно, пока мы не улетим. Не то долбану ракетой вдогонку, у меня уже терпение заканчивается.
Рыжая втащила откуда-то кожаный шнурок и связала пленнице руки.
— Мадам, прошу на борт, — я вышел со своей стороны. — Дина, шины.
Зашипел воздух из проткнутых колёс. Мы поднялись по трапу. Самолёт был большим не только снаружи. В кабине просторно. Два пилотских кресла рядом, вдоль бортов по три места. Лаз в верхнюю пушечную башенку и ближе к корме — в нижнюю. Прямо в салон выведены казённики курсовых 30-мм орудий, тускло блестят снарядные рукава.
Кошка усадила пленницу, привязала её к поручню. Я посмотрел на управление. Все надписи и шильдики были на немецком. Задачу это усложняло не намного, а вот на мысли наводило интересные.
— Мадам, вам что-нибудь говорят такие имена как Курт Танк и Вилли Мессершмитт?
Она пожала плечами.
— Разумеется. А вам-то они откуда известны?
Я не ответил. Сел в левое кресло, пристегнулся.
— Кошка, давай наверх, освойся там. Найди говорилку.
Приборов ровно столько, сколько нужно. Удобные штурвалы, три сектора РУД с реверсами. Ну посмотрим, что может получится из пары тысяч часов на симуляторе…
Двигатели мадам не выключала, они работали на самой малой тяге, только-только чтобы не заглохли. Закрылки на посадку выпущены — подберём на взлёт. Зажав левую педаль, я поддал газу. Тяга хорошая, самолёт сразу стал разворачиваться.
Нашёлся внутренний переговорник — неприметное гнездо на панели слева. Тугая дужка наушников, мягкие кожаные подушечки. Удобно.
— Ау, Кошка, как слышно?
— Всё путём. Шипит немного, но слышу хорошо. Ты что, и летать умеешь?
— Сейчас узнаем. Держись и за воздухом смотри.
Какая у этой посудины взлётная скорость?.. Километров двести — двести двадцать? Крыло благодаря форме даёт хороший подпор, вряд ли больше.
— Рыжая, смотри на крылья. Что шевелится? — я поводил штурвалом.
— На задних краях, вверх-вниз.
— А так?
— Щитки из середины высовываются, то справа то слева.
— Теперь что?
— Тут сверху плавники такие есть… Они поворачиваются одновременно со щитками.
— Хорошо. Пристегнулась?
— Да.
— Тогда поехали.
На тахометрах стрелки поползли в зелёный сектор. Обороты численно не показываются, да и незачем. Так нагляднее. Придерживая самолёт педалями, я развернул его на осевую. По шее скользнула струйка пота. Страшно. А куда деваться? Будем надеяться, что на твёрдое каменистое плато эту хреновину удастся посадить, вон у неё основные стойки какие, о трёх дутиках каждая.
— Угробите вы нас! — дёрнулась привязанная пассажирка.
— Спокойно, мадам. Двести часов на "Доре" и семьдесят на "Швальбе".
То, что они виртуальные,
я уточнять не стал. Но мадам изменилась в лице и совсем другим тоном сказала:— Прикажите своей подручной освободить меня.
— Ну да, сейчас. А вы меня сразу треснете по затылку.
— Чушь. Мы в одной лодке. И я не в том положении, чтобы позволить себе подобное. У вашей девочки глаза убийцы. Даже не почешется.
— Я знаю. Но пока не взлетим, посидите.
Она дёрнула своей стрижкой.
— Позвольте представиться. Гауптманн Марта Крюгер, баронесса фон Вейден, четвёртое ударное крыло второй воздушной эскадры.
— Не могу похвастать баронством. Но поместье, как вы наверняка знаете, имею.
— Нет, не знаю.
— Валерий "Харальд" Водопьянов, майор ФСС и прочая и прочая. Ну, теперь знаете. И скорее всего увидите.
Она с мечтательным выражением протянула:
— Я видела "Дору" только в музее… Какова она в воздухе?
— Прекрасная машина.
Так, автопилот есть. Курс примерно известен…
— Не желает покидать воздух, сажать трудновато.
Ну всё. Я раскрутил двигатели, убрал ноги. Самолёт вздрогнул и с приличным ускорением покатился по полосе. Осевую он держал легко, достаточно было едва-едва касаться педалей. Отдаётся лёгкая дрожь от закрылков, скорость двести двадцать, штурвал на себя. Толчки от плит исчезли. Держа три-четыре градуса, я убрал шасси, потом подтянул закрылки. Скорость триста тридцать, высота двести. Быстро лезет. Управление, похоже, с усилителями, но с хорошо продуманной отдачей.
Кошка тихо пищала в наушниках, в голосе смесь страха с восторгом.
— Рыжая, развяжи её.
Она хмыкнула, соскользнула по вертикальному трапику. Марта встряхнула руками, растёрла запястья, села в соседнее кресло. Даже то, как она защёлкнула ремни, выдавало целые поколения голубой крови.
— Странно. У вас вполне уверенные движения. И всё же вы не лётчик, верно?
— Любитель, — усмехнулся я.
Нигде и никогда. Фрези.
— Это вся моя история, Асет. С того самого дня, как Харальд приволок на себе Элен Уордер.
Асет сидела, держа меня за пальцы.
— Необычно так… Я мечтала бы о такой судьбе, а ты отказалась. Конечно, госпожа, всё в твоей воле, но я всё же не понимаю.
— Асет, Асет… — я вздохнула. — Ты действительно не понимаешь. У Харальда был хороший друг. Он не стал сопротивляться. Когда я видела его последний раз, он уже почти не был человеком. Что с ним сейчас, я даже боюсь представить. И боюсь, что Харальду вновь придётся с ним встретиться.
— Но ты-то человек, госпожа. А часть тебя — огонь. И всё, это же просто. Ты родственница огня, так же как во мне есть частица воздуха. Смотри.
Она с лёгкой улыбкой повела ладонью. По каютке прошёл небольшой ветерок.
Как у неё всё просто…
— Возможно, Асет, я в чём-то ошиблась. Но я должна была уйти. Иначе не знаю, что со мной сталось бы. Кем и чем я бы стала.
— Прости мою дерзость, Фрези. Ты оставила своего мужчину, когда он больше всего в тебе нуждался. Я удивляюсь, как он не убил тебя. Наверное, он очень сильно тебя любит.
Я прикрыла глаза.
— Оставь меня. Я хочу отдохнуть.