Граница миров

— Кровяная колбаса.

— Пойдет… — Андрей помолчал. — И вообще, притащи нам расстегаев, запеканку какую-нибудь, заливное можно, только без требухи и бычьих хвостов… Колбасы всякие разные, но без ливера и излишнего жира… Окорок копченый можно, жаркое, дичь… Надоело мне в эти эльфьи каракули вникать.

— Не больно-то ты и вникал, — буркнул Гриф. —А насчет заказа — ты прав.

Служка кивнул, отобрал у Андрея меню и степенно удалился на кухню. Нимфа вздохнула и покачала головой.

— Гриф, ты откуда эльфье наречие знаешь? — напряженно поинтересовалась она через некоторое время, явно вспомнив, что наемник сумел открыть портал с По-граничья.

— В свое время изучал манускрипты древние, — Гриф усмехнулся. — У меня диплом в Академии был на тему «Эльфье Чародейство в мифологическом восприятии древних людей».

— А-а-а… Тогда все ясно. — Нимфа скучающе огляделась. — А как будет по-эльфьи «я тебя убью»?

— Хм… — Гриф задумался. — Если я не ошибаюсь, то «sia ilh tuel».

— Ошибаешься, — буркнул Андрей, — «sia ilh wes tuel daerf». Именно так и никак иначе. Это одна из немногих фраз, что я знаю по-эльфьи.

Никто ничего не сказал. Все молчали, пока не принесли заказ, а потом громко и бурно принялись обсуждать достоинства и недостатки местной кухни, сравнивая ее с не называемым вслух трактиром «Семеро Козлят», Когда вся еда была уничтожена, то, наконец-то, воины пришли к соглашению, что в «Семерых Козлятах» кормят несравненно вкуснее, но в литгрэндском «Три Эле-фанта» колбасы делают лучше.

— Ну, подкрепились и будет. Надо найти ночевку, да такую ночевку, чтоб всем нашим места хватило. Негоже разделяться надолго. — Нимфа хлопнула ладонью по столу. — Гриф, Андрей, отправляйтесь в разведку. Найдите хоть что-то напоминающее крышу с четырьмя стенами и не слишком дорогое.

Гриф и Андрей неохотно поднялись из-за стола, оправили перевязи с мечами, проверили остальное оружие и только после этого потащились к дверям трактира, стараясь не слишком громко бряцать шпорами и ножнами. Это получилось у них не слишком убедительно.

На улице было холодно. На улице стояла зима. Андрей зябко закутался в плащ, подбитый мехом, но все равно мерз. Грифу же, казалось, не было дела до температуры на улице. Он отвязал свою кобылку от коновязи и лихо взлетел в седло. Андрей все это время натягивал под плащом перчатки на руки и продолжал ежиться. Потом он отвязал своего коня и вскарабкался в седло. Деревянные от долгой верховой езды ноги не хотели сгибаться, а зад требовал прекратить это издевательство.

— Может, пешком пойдем? — без особой надежды поинтересовался Андрей у Грифа.

— Еще чего, — старый воин пренебрежительно фыркнул. — Эх, молодежь, молодежь! Wicontailo paqasto на вас нету…

— Кого-кого? — Андрей прищурился. — Кого на нас нету?

— Wicontailo paqasto не «кого», а «чего», — спокойно повторил Гриф и засмеялся. — В том смысле, что трехдневной погони вам не хватает, хотя это и не точный перевод. Wicontailo paqasto отличается тем, что времени нет даже на то, чтоб остановиться и в кусты сбегать.

— Это что же, с седла прямо отливать? — ужаснулся Андрей, направляя своего гафлингера по улице рядом с лошадью Грифа.

— Не с седла, а в седло, — сотник опять засмеялся, словно заржавевшие петли заскрежетали. — Так вот уйдешь от погони, а потом совершаешь quattailo loopai.

— А это еще что за хрень? — Андрей снова стал кутаться в плащ, потому что подул пронзительный ветер с Пепельных Равнин.

— А это многодневное омовение в горных ручьях. Опять же неточный перевод.

— Ну что за язык, ну что за Чуды, — Андрей сплюнул и витиевато выругался. — Я всегда считал, что эльфы — народ возвышенный, нежный…

— Тебя никогда три дня через Пепельные Равнины не гнали, словно шакала. — Гриф, закусив губу, помолчал. — Никого из нас так не гнали. А их гнали. Через Пепельные Равнины. Посылая им вслед огненные смерчи и дожди ледяных кристаллов величиной с мой кулак… Если бы нас так гнали, то и в нашем языке были бы подобные определения.

— Согласен, — Андрей подумал. — А как по-эльфьи будет «я тебя люблю»?

— Смотря как ты любишь. Или кого, — Гриф стрельнул глазами в сторону шедшей им навстречу эльфки в очаровательном полушубке из беличьих шкурок. — Ежели в постели, то есть трахаешь кого-то, то это будет «sia paei ilh wes turrelt». Если еще не трахаешь, но уже хочешь, то это будет «sia pael ilh wes oltert». Если просто любишь, в смысле жениться хочешь, то — «sia qwelo ilh opwes boolp». Ну а ежели даму сердца себе выбрать решил, то говори ей «sia wiqwe faiwes ilh ioel». Когда хочешь девчонке соседской выразить почтение, то необходимо с поклоном и цветами сообщить ей, что ты «sia eaqet ilh wes veqvo». Когда тебе надо очаровать светскую львицу, то «sia uol ilh wes tauelotte» будет в самый раз. Ну а невесте своей будешь говорить «sia parolto ilh wes foolqwe»… Это так, краткий перечень. Там еще около сотни случаев, и на всякий случай есть свое объяснение в любви. Например, если ты объясняешься с женщиной, равной тебе по социальному статусу, но она младше, то для этого случая припасено «sia ilh wes oolp jast». А когда захочешь поговорить о любви с мужчиной, то скажи ему «sia paello ilh wes verto listh». Если он тебе сразу не набьет морду, то, значит, ваши сексуальные ориентации совпадают…

— Ну эльфы, мать их, — Андрей засмеялся. — Все предусмотрели!

— Не все. В их языке нет объяснения в любви некрофила трупу. В нашем есть. У нас есть две обтекаемые фразы, и они подходят на все случаи жизни, а эльфам приходится вертеться… — Гриф замолчал. — Вот посмотри сюда, какое очаровательное и совершенно не отапливаемое строение. Я уверен, что мы прекрасно в него поместимся и проведем великолепную ночь, трясясь от холода и злости.

Андрей взглянул в ту сторону, куда указывал Гриф, и увидел громадный и темный то ли сарай, то ли будущую мастерскую. Вытянутое вдоль улицы здание было построено, должно быть, всего лишь пару дней назад и все еще смолисто пахло свежими бревнами.

— Может, здание и очаровательное, да только кто нас туды пустит, — Андрей поежился. — И не хочу я в нем ночевать. Давай еще что-нибудь поищем.

— Нет уж, я и так продрог до костей. — Гриф решительно повернул обратно. — Либо здесь, либо по трактирам.

Андрей пожал плечами и со вздохом тоже повернул своего коня в сторону «У Колодца». Обратно добрались значительно быстрее и с шумом ввалились в теплый зал трактира.

Доложив обстановку Нимфе, они оставили ее размышлять и принимать решение, а сами набросились на остатки пива и tallenter — соленых галет.

Нимфа приняла нелегкое для нее решение ночевать в трактирах лишь минут через десять напряженных размышлений. Отдав все необходимые распоряжения и отослав гонцов в соседние харчевни, командир Серого Отряда ушла спать. За ней потянулись Синичка, Гриф и остальные. В итоге за громадным столом остались лишь Андрей и Вилх, один из молодых десятников. Андрей недолюбливал самоуверенного Вилха и довольно быстро с ним распрощался и тоже ушел спать в предоставленную любезным хозяином комнату. Любезен хозяин трактира стал только тогда, когда Гриф пригрозил ему отрезать что-то, что Андрей не расслышан, а Нимфа звякнула туго набитым кошельком…

— А-а-а-а-а-а!.. — орал кто-то на улице. — А-а-а-а! Убивцы! Люди, погляньте на убивца-а-а-а! Еще и зенками лупает, думат, шо уйдет!! Лю-у-у-у-ди! Убивцы в нашей слободке-слободушке! У-у-у-бивцы-ы-ы!

Андрей протер глаза, ругнулся, зевнул и с трудом поднялся. Голова была тяжелая из-за неприятных снов, которых он не помнил, но они не дали ему выспаться как следует. Подходить к затянутому морозными узорами окну не хотелось, но он сделал над собой усилие и, расплавив теплыми пальцами часть изморози, выглянул на улицу. Там, около коновязи, он разглядел игреневую кобылу Грифа, какой-то куль, валяющийся рядом, самого Грифа, растерянно топтавшегося около куля, некую женщину, стоявшую на коленях и грозящую кулаками то ли небу, то ли воину. Именно женщина и была источником воплей, разбудивших Андрея. Куль же рядом с ней оказался при ближайшем рассмотрении человеком, вокруг головы коего уже расплылось темное пятно.