Граница нормальности

— Триста сорок пять суток, — сказал Захар.

— Обалдеть, — сказал человек. — Уж год пролетел.

— Не совсем…

— Знаю. Это я, так сказать, фигурально выразился. А сколько я возился с этим?

— С чем с этим?

— Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю.

— Пятьдесят два дня.

— Заряд в конденсирующей системе?

— Девяносто два процента.

— Этого достаточно?

— Да.

— Тогда после обеда попробуем. Если все получится, то будем посылать сигнал раз в неделю.

— Ошибка. Раз в месяц, — сказал Захар. — Чаще посылать сигнал нам не позволит емкость накопителя.

И Тимур критическим взором оглядел переоборудованный передатчик. Без кожухов тот выглядел устрашающе, топорщился во все стороны адаптированными деталями.

— Какое-нибудь стихотворение?

— Валяй, — сказал Тимур, вытирая руки ветошью. И, шагая по коридорам станции на камбуз, набирая в чайник воду, нарезая консервированное мясо, хлеб, он слушал, как робот бесстрастным голосом рассказывал стихи.

Стихи Захар выбирал сам, руководствуясь какими-то своими соображениями.

* * *

…Тебе уже четыреста с копейкой, Ты стар. Работаешь в одном кафе барменом, И ты в грядущих переменах Уже играешь роль, ты выучил слова, Живешь, гуляешь, обожаешь стейки, Как смертный. Даже ноет голова Подчас, и крутится сейчас в ней: «Монтабар». И лето превращается в пожар, Дымит. И в поисках лазейки Стучит в виски уставшая душа. Да только не выходит ни шиша. …Как пахнет осень! Лужи, в лужах листья, Осеннее влечёт тебя к реке, И прячется в плащовом рукаве Чуть-чуть Гвен Стефани, немножечко Лимп Бизкит. Горит твоё за горизонтом лето, Весь мир сломался в капельке воды. Ты смотришь, испаряются следы Прошедших лет и пережитых драм. Всегда любил давать советы, Сам ждешь совета, ну да где же там! Завидуешь гармонии стилета, Но чем длинней дорога — больше ям. …В деталях, в мелочах подробных Весь день, все дни, года, века. Берешь бокал — дрожит рука, Привычно так дрожит. Пока Дела бывали незнакомы Вкуснее было жить. А нынче, где ажиотаж? Тебя ничем не удивить. Почти ничем. Но в облака Уходит клином птичья стая. И лист бумаги просит карандаш, Но ты не гений. Это зная, За смелость выдаешь кураж. Туман с утра, осенний, выпадая, В японский превращает твой пейзаж. …Ты пел бы песни, если б смог, Ты был бы кем-то, если б был, Твой бесконечный монолог Тебя уже почти убил. Плевать что будет там, в финале. И не спасет тебя внимание к деталям, И не спасет тебя любовь — себе кумир. Осенние летят в закаты стаи. Ты в слове «умираю» слышишь «мир».

— Кто такой Лимп… как там? Бизкит? — спросил Тимур.

— Не знаю, — ответил робот. — Это очень старые стихи. Какой-то В.Карпов.

* * *

— Сегодня что — праздник? — спросил Захар.

Иногда Тимуру казалось, что он разговаривает вовсе не с роботом, а с живым человеком. В конце концов, думал он иногда, в мире полно людей, которые разговаривают как роботы. Почему бы при таком раскладе не быть одному роботу, который разговаривает как человек? Вот и сейчас ему живо представилось, как седой, морщинистый, некрасивый, но в целом симпатичный мужчина смотрит за его приготовлениями к обеду и недоумевает — к чему вся эта суета?

— Угадал, — ответил Тимур. — Именно праздник. Сегодня у меня день рождения. Я думаю, в честь этого можно открыть бутылку.

— Насколько велика целесообразность распития самогона в день рождения?

— Целесообразность невелика, — меланхолически сказал Тимур, доставая из шкафчика бутылку. — Но там где вступает в действие традиция, целесообразность отступает. Особенно, если это традиция распития спиртных напитков! — с неожиданной гордостью закончил Тимур.

Бутылка была под стекло, фасонная, из-под «Столичной»; Тимур отыскал её, в своё время немало трудов приложив, в мусорном отсеке. Больше на станции бутылок не было. Вполне возможно, что это была единственная бутылка во всей системе.

— Раритет, — пробормотал Тимур, разглядывая содержимое на свет. Содержимое на вид было не ахти.

Вздохнув неведомо отчего, Тимур наполнил стакан наполовину. Сказал: «Твоё здоровье», — «Спасибо», — пробормотал в ответ робот; понюхал, содрогнулся, и одним мощным усилием опустошил стакан.

— Как твоё состояние? — заботливо спросил робот.

— Не знаю, — сказал человек. Оторвал от хлеба корочку и сунул её в рот.

Некоторое время Тимур стоял, тщательно пережёвывая пищу. По крайней мере, с такого напитка не сопьёшься, думал он, прислушиваясь к внутренним ощущениям. На человека, не потреблявшего алкоголь более полутора лет, самогон подействовал сложно.

К тому же к физиологическим переживаниям примешалось стойкое чувство — что-то не так.

— Захар, — сказал Тимур. — У нас всё в порядке?

— Я веду бой, — ответил робот.

Стакан выпал из Тимуровой руки.

— С кем?!

— Неизвестные пытаются проникнуть на станцию. На огонь отвечают огнём из оружия малых калибров, пароль не называют.

— Ёлы-палы, — сказал Тимур и побежал в вахтенную.

Сердце его колотилось, завлажнели ладони. На бегу он машинально пытался вычислить, какова вероятность того, что пакетный сигнал, посланный им полмесяца назад на пробу, был перехвачен землянами. По всему выходило — почти нулевая.

В вахтенной было тихо и спокойно.

— Включи внешний обзор! — крикнул Тимур, с бега плюхаясь в кресло комендора.

Купол вахтенной стал прозрачным. На самом деле ничего такого, конечно, не произошло — робот спроецировал радиальную сумму изображений со своих камер на стены вахтенной. Однако иллюзия того, что стены стали прозрачными, была полной.

Метрах в шестистах от станции на северо-северо-запад маленькие серые фигурки перебегали от валуна к валуну. Время от времени там вспыхивали бледные вспышки. Это они стреляют, понял Тимур. Робот отвечал. Иногда там, куда попадал заряд бластерной батареи, что-то взрывалось. И тогда сквозь изоляцию мягко прорывался грохот разрыва. Это и был тот шум, который услышал Тимур.

— Включи наружное прослушивание! — сказал Тимур.

— … Бегичев! Если вы на станции — отзовитесь!

— Предупреждаю! Согласно уставу караульной службы вооруженных сил Земной федерации вы должны назвать пароль! В случае, если вы не назовёте пароль по требованию, при попытке приблизиться к охраняемому объекту вы будете обстреляны без предупреждения! Предупреждаю…

— Тимур Бегичев! Твою мать! Отзовись, сука!

Бледная вспышка расцвела в том месте, где только что мелькнуло серое пятно скафандра.

— Ай, — шёпотом сказал Тимур. И уже громче: — Дай мне голос. Захар, дай мне голос!

— Согласно уставу караульной службы вооруженных сил Земной федерации вы должны назвать пароль!

— Я не могу. Ты пленный. Ты не имеешь права вступать в контакт с разумными существами, находящимися за пределами станции.

— Тогда пусти их сюда!

— Бегичев! Если ты не отзовёшься, значит, там тебя нет! И мы уйдём! Две минуты у тебя! Две минуты!

— … при попытке приблизиться к охраняемому объекту вы будете обстреляны без предупреждения! Предупреждаю…