Граница вечности
Шрифт:
Как многие в Восточной Германии, семья Франков живо обсуждала все это, сидя в гостиной на верхнем этаже своего дома в центре Берлина перед телевизором фирмы «Франк». В «железном занавесе» образовывалась дыра, и они охотно рассуждали, к чему это может привести. Если смогли подняться поляки, то, возможно, смогут и немцы тоже.
Польское правительство пыталось вести переговоры с каждым заводом в отдельности, предлагая щедрые прибавки к зарплате тем бастующим, кто отколется от МЗК и вернется на рабочие места. Но эта тактика провалилась.
За неделю триста бастующих предприятий присоединились
Шаткая польская экономика не могла выдержать этого. Правительство наконец признало реальность. Заместитель премьер-министра отправился в Гданьск.
Неделей спустя была достигнута договоренность. Бастующим предоставили право создавать свободные профсоюзы. Это был триумф, поразивший весь мир.
Если поляки смогли добиться свободы, будут ли немцы следующими?
* * *
— Ты все еще встречаешься с этой полькой? — спросил Кит у Камерона.
Тот ничего не ответил. Конечно, он продолжал встречаться с ней. Он был счастлив, как ребенок в кондитерской. Лидка охотно отдавалась ему, когда бы он только ни пожелал ее. До последнего времени немногим девушкам хотелось заниматься с ним любовью. «Тебе это нравится?» — спрашивала она, лаская его; и если он отвечал утвердительно, она допытывалась: «Тебе нравится это не очень, или очень, или до смерти?»
— Я же сказал тебе, что в твоей просьбе отказано, — продолжал Кит.
— Но вы не сказали почему.
Кит начинал злиться.
— Я так решил.
— Но разве это правильно?
— Ты сомневаешься в моем праве принимать решения?
— Нет, вы сомневаетесь в моей девушке.
Кит разозлился не на шутку.
— Ты думаешь, что взял меня за жабры, потому что Станислав не станет говорить ни с кем другим, кроме тебя?
Как раз так Камерон и думал, только не признавался вэтом.
— К Стасу это не имеет никакого отношения. Я не собираюсь бросать ее без причины.
— Я могу выгнать тебя.
— И все равно я не откажусь от нее. Собственно… — Камерон помедлил. Слова, пришедшие ему на ум, не вязались с его планами. Но он все-таки произнес их: — Собственно, я надеюсь жениться на ней.
Кит сменил свой тон.
— Камерон, — сказал он, — может быть, она не агент СБ, но она все равно может иметь скрытый мотив, чтобы спать с тобой.
Камерон вскипел:
— Если это не имеет отношения к разведке, это не имеет никакого отношения к вам.
Кит стоял на своем, говоря мягко, словно стараясь не задеть чувства Камерона.
— Многие польские девушки хотели бы поехать в Америку, как ты знаешь.
Камерон знал, и эта мысль давно приходила к нему. Он удивился и обиделся, что Кит сказал это.
— Я знаю, — проговорил он с каменным лицом.
— Извини меня, но она по этой причине может водить тебя за нос. — Выдвинул последний довод Кит. — Ты задумывался над такой возможностью?
— Да, задумывался, — проговорил Камерон. — А мне все равно.
* * *
В Москве стоял большой вопрос, вводить ли войска в Польшу.
За день до заседания Политбюро Димка и Наталья схватились с Евгением Филипповым на подготовительном совещании в комнате Нины Ониловой.
— Нашим польским
товарищам срочно требуется военное содействие для отражения нападок предателей, находящихся на службе у империалистических государств, — заявил Филиппов.— Ты хочешь такого же вторжения, как в Чехословакию в 1968 году и в Венгрию в 1956-м?
Филиппов не отрицал этого.
— Советский Союз имеет право вводить войска в любую страну, когда интересы коммунизма оказываются под угрозой. Это доктрина Брежнева.
— Я против военного вторжения, — сказал Димка.
— Вот так сюрприз, — саркастически заметил Филиппов.
Димка не обратил на это внимания и стал излагать свою точку зрения:
— И в Венгрии, и в Чехословакии контрреволюцию пытались совершить ревизионистские элементы в рядах коммунистической партии. Поэтому была возможность ликвидировать их наподобие того, как отрубают голову цыпленку. Они не пользовались народной поддержкой.
— В чем отличие этого кризиса?
— В Польше контрреволюционерами выступают лидеры рабочего класса при поддержке рабочего класса. Лех Валенса — электрик. Анна Валентинович — крановщица. Бастуют сотни предприятий. Мы имеем дело с массовым движением.
— Мы все равно должны подавить его. Ты действительно считаешь, что мы должны отказаться от польского коммунизма?
— Существует другая проблема, — вмешалась Наталья. — Деньги. В 1968 году у советского блока не было внешнего долга в размере миллиардов долларов. Сегодня мы полностью зависим от займов у Запада. Ты слышал, что сказал президент Картер в Варшаве. Кредиты Запада связаны с правами человека.
— И что?
— Если мы пошлем танки в Польшу, Запад закроет кредитную линию. Таким образом, товарищ Филиппов, ваше вторжение погубит экономику всего советского блока.
В комнате наступила тишина.
— У кого-то есть иные предложения? — спросил Димка.
* * *
Камерон воспринял как предзнаменование то, что польский офицер перешел на сторону американцев в то время, когда польские рабочие отвергли коммунистическую тиранию. Оба эти события были знаками одной и той же перемены. Отправляясь на встречу со Станиславом, он ощущал себя причастным к историческому потрясению.
Он вышел из посольства и сел в свою машину. Как он и рассчитывал, Марио и Олли следовали за ним. Было важно, чтобы он находился под их наблюдением, когда будет происходить встреча со Станиславом. Если все произойдет по задуманному плану, Марио и Олли добросовестно доложат, что ничего подозрительною не было.
Камерон надеялся, что Станислав получил и понял инструкции.
Камерон оставил машину на рыночной площади Старого города. С сегодняшним номером «Трибуна люду», официальной правительственной газеты, в руке он пересек площадь. Марио вышел из машины и пошел за ним. Спустя полминуты Олли присоединился к слежке на некотором расстоянии.
Камерон двигался по переулку, и двое агентов тайной полиции не отставали от него.
Он вошел в бар, сел у окна и попросил пива. Он мог видеть, как его тени околачиваются поблизости. Он сразу же заплатил за пиво, как только его принесли, чтобы можно было быстро уйти.